Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Взятием Очакова кончились действия русской главной армии в 1788 году. Немного было сделано при средствах, которыми обладал и распоряжался Потемкин, но все же больше, чем Австрийцами. Командовавший оконечностью левого их фланга, принц Кобург, просто боялся наступательных действий, приводя в резон, что после долгого мира в австрийской армии не было уже людей, которые умели бить Турок. Задавшись такою же мыслью, как и Потемкин под Очаковым, — принудить Хотин к добровольной сдаче, принц Кобург провозился с этою крепостью до половины сентября и удовольствовался капитуляциею, достойною смеха. Этим главным образом и ограничились его военные действия. В других местах австрийского театра войны дела шли еще хуже. Собрав на своей турецкой границе без малого 300000 человек, из коих половина составляла главную армию императора иосифа, Австрийцы вместо того, чтобы действовать энергически, удовольствовались занятием ничтожной крепостцы Шабац и, хотя начали осаду Белграда, но потом сняли ее. Турки перешли в наступление, напали на корпус Вартенслебена и разбили его на голову. Император иосиф двинулся на выручку; на ночном переходе войска перепутались, бросились вразброд, открыли пальбу по несуществующему неприятелю; свита императора разбежалась, оставив его одного. Эта жалкая армия конечно была тоже разбита.

Промежуточная армия, Украинская, выполнила свою пассивную задачу вполне; граф Румянцев не допустил турецких подкреплёний ни к Очакову, ни к Хотину и тем способствовал их покорению. Этот военачальник, бесспорно самый даровитый из главных деятелей тогдашней войны, представлял собою мертвый капитал, который не умели или не хотели употребить производительно.

Суворов первое время жил и лечился в Кинбурне, оттуда переехал в Херсон и затем в Кременчуг. При этих переездах, он не мог и не желал миновать Потемкина, озабочиваясь своим будущим, но это ни к чему не повело. В одном из писем своих Суворов говорит, что ему тогда готовилась «Уриева смерть» 24. Хотя Потемкин не отличался злопамятностью, но на этот раз был слишком глубоко задет в своем властительном самолюбии. К счастию обстоятельства сложились иначе, и затереть Суворова не удалось.

Глава ХI. Вторая турецкая война: Фокшаны, Рымник; 1789. Зимняя поездка Суворова в Петербург; назначение его в армию; опровержение некоторых ложных сведений. — Наступление Турок; движение Суворова к принцу Кобургскому; отказ от свидания с ним. — Сражение при Фокшанах. — Бездействие Потемкина; неудачное покушение Репнина на Измаил. — Верность предположений Суворова; наступление великого визиря; промедление Суворова и спешный поход на соединение с принцем; совещание с ним.—Движение союзников; успешная атака Суворова; разные фазисы боя; беспокойство принца Кобургского; кавалерийский удар; бегство Турок за Рымник.— Преобладающее участие Суворова в обеих победах; наступательные его проекты. — Радость Екатерины и Потемкина; переписка о наградах; Суворов - граф. — Последние события кампании

Немногое было сделано Русскими в кампанию 1788 года, но следующий год открывался при политических усложнениях еще менее благоприятных. Война со Швецией, навязанная сумасбродством Шведского короля, задержала в Балтийском море большой русский флот, назначенный против Турок, и оттянула часть сухопутных сил. Англия и Пруссия силились усугубить эту полезную для Турции диверсию, втянув в дело еще и Польшу. России пришлось делать разные уступки и удовлетворять настояниям Польского правительства, лишь бы отсрочить разрыв. «Пакости Поляков вытерпеть должно до времени», писала Екатерина Потемкину в октябре 1789 года. Пруссия сильно подняла тон, дипломатическая переписка её получила задорный, вызывающий характер. Но несмотря на все это, Русская Императрица оставалась по-прежнему тверда; вопреки советам Потемкина, она не поступалась ничем существенным, сохраняла самообладание и держалась прежней политики.

Окончив кампанию 1788 года, Потемкин поехал в Петербург и был принят с почетом и триумфом, в которых благосклонность к нему Государыни играла гораздо большую роль, чем действительные его заслуги. Кроме благосклонности, действовало тут и соображение: тогда восходила новая звезда, Платон Зубов, которая могла угрожать Потемкину в будущем; следовало ублажить старого любимца, успокоить его тревожные чувства и опасения. Обремененный непрерывною цепью празднеств, всеобщим славословием и поклонением, бесчисленными знаками милости и внимания Императрицы, он отправился к армии в начале мая 1789 года.

Екатеринославская армия была укомплектована до 80,000 человек, Украинская — до 35,000. Первая долженствовала занять линию Днестра; вторая — прикрывать операции первой и содержать связь с Австрийцами, которые намеревались переправиться через Дунай и занять Белград. Турки рассчитывали выставить против Австрийцев сильный корпус, а с остальными силами, разделенными на две армии, наступать на Бессарабию и Молдавию.

Военные действия начались в Украинской армии, графа Румянцева, когда Потемкин находился еще в Петербурге. Турки предприняли наступление на Австрийцев со стороны Фокшан и на Русских со стороны Пуцен. Австрийские передовые войска отступили; русская же дивизия генерала Дерфельдена получила приказание Румянцева — идти к Бырладу и разбить неприятеля, несмотря на большое превосходство его в силах. Дерфельден исполнил приказание с блестящим успехом, обнаружив при этом искусство, храбрость и энергию. Он дважды разбил Турок на голову; в первом деле, при Максимене, они потеряли больше 500 человек; во втором — при Галаце, свыше 3000. Затем, в последних числах апреля, Дерфельден отошел к Бырладу и занял наблюдательное положение, чтобы или подать помощь Австрийцам. или обратиться против Турок. Сюда вскоре прибыл Суворов и принял у Дерфельдена дивизию.

При распределении генералитета по войскам обеих действующих армий, он не был внесен в списки; единственной тому причиной могло быть продолжавшееся неудовольствие Потемкина, Суворов узнал про это вовремя, поскакал в Петербург и представился Государыне для принесения благодарности за прошлогодние награды. Поклонившись по обыкновению ей в землю, Суворов с жалобным видом сказал: «Матушка, я прописной». — Как это? — спросила Екатерина». «Меня нигде не поместили с прочими генералами и ни одного капральства не дали в команду». Государыня на этот раз не поддержала своего баловня, не захотела сделать несправедливость; как бы ни был в её глазах виноват Суворов за очаковскую попытку. В самом деле ей не расчет было лишиться на театре войны такой боевой силы, какую представлял собою Суворов, особенно при усложнявшихся обстоятельствах. Но не желая поступать прямо наперекор Потемкину, Государыня назначила Суворова в армию Румянцева. Апреля 25 Суворов получил повеление ехать в Молдавию и в тот же день поскакал из Петербурга 1.

Описанный случай относят обыкновенно к началу второй Турецкой войны, но это неверно, так как тогда не существовало никаких поводов к исключению Суворова из списков действующей армии, да и в Петербург он не приезжал. Кроме того рассказывают, что для убеждения Потемкина в замечательных свойствах Суворовского ума, Екатерина однажды пригласила к себе Суворова и стала беседовать с ним наедине, поставив Потемкина за ширмы. Когда Потемкин, озадаченный глубиною его мыслей и меткостью суждений, спросил его потом, почему он говорит с ним иначе, то Суворов будто бы отвечал, что для Императрицы у него один язык, а для Потемкина — другой. Все это весьма сомнительно, хотя и записано современниками. Только люди, не имевшие с Суворовым близкого и серьезного дела, могли сомневаться в обширности, проницательности и логичности его ума, будучи обмануты маской его чудачеств и шутовства, Потемкин же знал Суворова давно и потому собственной инициативой взял его в свою армию перед началом войны, дал ему самый важный в ней пост и зачастую советовался с ним, в чем удостоверяет их переписка. Если он решился отказаться от Суворова после очаковского случая, то это потому, что самолюбие и эгоизм его пересиливали все другие соображения. Они были Суворовым затронуты, — и этого достаточно, хотя Потемкин оценял перед тем Суворова в 10,000 человек, а после кинбурнской победы конечно дорожил им и того больше.

Суворов уже в то время был отчасти облечен несколько легендарной оболочкой, которая отводила современникам глаза и спутывала их о нем понятия. Еще при его жизни расплодилось много вымышленных о нем анекдотов и известий, и значительная их часть, относящаяся к ранним периодам, очевидно изобретена в пору позднейшую, когда причуды и странности Суворова дошли до апогея и почти совсем заслонили самого человека. Историку весьма трудно разобраться во всей этой груде измышлений, преувеличений и анахронизмов. Для примера приведем еще анекдот, относящийся к 1788 году. Один из современников 2 говорит, что Государыня послала Суворову в Петербург (он в этом году там не был) 5,000 рублей, через камер-лакея, но что Суворов, недовольный таким незначительным подарком, отдал один империал посланному, а остальное возвратил, сказав, что и без того слишком богат по милости Государыни. Вслед затем, по выезде Суворова из Петербурга, Екатерина будто бы послала ему 30,000 p., и эту сумму Суворов принял безоговорочно. Ничего подобного не было. Годом раньше, т.е. осенью 1787 г., действительно последовал указ о назначении Суворову 5,000 р. на экипаж, но не в Петербурге, а заочно, в Кинбурн, за что Суворов и благодарил Государыню письмом 17 октября из Кинбурна 3; других же денежных пожалований ни тогда, ни в ближайшее время он не получал. В этом свидетельствуют разнородные документы, в которых сохранился бы хоть намек или какой-нибудь след такой крупной суммы, как 30,000 рублей.