Джойс Элберт - Безумные дамочки

• Название: Безумные дамочки
• Автор: Джойс Элберт
• Издательство: Локид
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00159-2

Скандально-знаменитый роман американской писательницы Джойс Элберт впервые выходит на русском языке. Захватывающий сюжет отнюдь не портит смелая эротика, а эмоциональное повествование о жизненном пути героинь поражает достоверностью и «правдой жизни». Наш читатель с большим интересом узнает о том, как американские девушки всеми правдами и неправдами устраивают свои судьбы. Весьма поучительная история, надо заметить…

---

— Ты не можешь себе это позволить?

— Нет. Я должна в «Бонвит» девятьсот долларов. Боюсь, на днях они меня арестуют.

— Это хороший повод, чтобы покинуть страну.

Но Симона очень серьезно относилась к своим неприятностям.

— Я пытаюсь платить им пятьдесят долларов в месяц, но при таких темпах мне понадобится еще полтора года, чтобы расплатиться. Разве это не мерзопакостно? Я не могу платить больше пятидесяти, потому что получаю только сотню в неделю, и у меня масса тайных расходов.

Она придумала выражение «тайные расходы», когда оказалась без денег через три дня после зарплаты. Полагая, что все деньги не могли раствориться, Симона решила, что куда-то их спрятала, деньги ушли неизвестно на что, и она теперь может думать о том, что же это за тайные расходы, эти маленькие гадкие чертенята. Чтобы прожить до следующей зарплаты, вынуждена была занять двадцать долларов у мистера Льюиса, владельца дешевого мехового магазина в цокольном этаже ее дома.

Мистер Льюис печально покачал головой и сказал, что не понимает, на что тратят деньги современные девушки, они все похожи на его дочь, экстравагантную, легкомысленную, непрактичную. Им надо бы погнуть спину в душных лавках, как он, когда приехал в эту страну с Украины много лет тому назад. Тогда бы они знали цену работе и деньгам.

Иногда Симона думала, что не стоит одалживать деньги у мистера Льюиса, если приходится слушать нуднятину о его далекой жизни в нищете и заботах. У нее самой было что рассказать о своем прошлом, но зачем усиливать порожденное ею уныние? Нет смысла копаться в давних невзгодах, в этом Симона была твердо убеждена. Нужно идти дальше и твердо верить в будущее. Такие, как мистер Льюис и Анита, считали ее слишком пустоголовой, чтобы подобным образом думать, но Симона чувствовала, что это они пустоголовые, да еще и трусливые в придачу, не могут отбросить трагедии прошлого и с надеждой взглянуть в будущее.

Роберт повернулся к ней.

— Не хотела бы ты переехать ко мне?

Симоне показалось, что она ослышалась.

— Не поняла.

— Я приглашаю тебя переехать ко мне, — сказал Роберт серьезным тоном, в котором слышалось опасение, что его предложение могут отвергнуть.

Симона взлетела с постели, одеяло соскользнуло и обнажило стройное тело.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— Не могу поверить! Я очень хочу жить с тобой! — И она взглянула на него, как затравленный зверек. — Ты ведь не шутишь?

— Я серьезно серьезно серьезно. Я не шучу не шучу не шучу.

Она радостно хлопнула в ладоши.

— Это великолепно! Как я счастлива!

Она считала, что может жить с Робертом Фингерхудом очень счастливо. Он такой славный, такой деликатный (хотя и не использовал вибратор). К тому же ей не придется платить за квартиру, телефон, электричество, не надо будет швырять деньги на ветер, за несколько месяцев она расплатится с «Бонвит», может, даже накопит деньги на поездку в Южную Америку. Такие потрясающие перспективы. Со временем она вообще может бросить работу, будет сидеть дома, укладывать свои страшные волосы, читать книги о разных странах, готовить вкусные пирожные и ждать возвращения Роберта из Детского центра. Симону не смущало то, что она никогда в жизни не делала пирожных, все с чего-то начинают. Прежде все ее кулинарные потуги завершались полной катастрофой. Семья, у которой Симона недолго работала в Форист Хиллз, по вечерам хваталась за головы и за животы, не понимая, как они могли поверить ей, что она искусный повар. Но все это было вчера. В тусклом, унылом вчера. Анита и мистер Льюис не могли понять связи между настойчивым оптимизмом и удачей в итоге, вот и все, что она могла заявить, причем во весь голос!

— Если я перееду, то и Чу-Чу тоже? — напомнила Симона. — Мой пес.

— Конечно.

Симона положила руки на плечи Роберта и благодарно поцеловала его в губы. При этом ощутила слабый прилив желания и подумала, что в ее случае, вероятно, чувственность пробуждается скорее от проявлений доброты со стороны мужчины, чем от полового акта. Наверное, потому она и не могла достичь оргазма, потому что ни один мужчина не был особенно добр с нею. Возможно, нежность была ключом ко всему. Нежность и забота. Наверное, женская натура инстинктивно сопротивляется эротическим желаниям, если отсутствуют эти главные качества. Возможно, она тоже нормальный человек!

Захлестнутая потоком открытий, Симона покрывала лицо Роберта сотнями благодарных поцелуев, и на этот раз, когда она произнесла: «Я люблю тебя», — у нее было предчувствие, что хотя сейчас это и не так, но вскоре эти слова станут правдой.

Позднее Симона обнаружила (к сожалению), что ее работодатель Дэвид Сверн, хозяин «Мини-Ферс, инкорпорейтид», впадает в то же мрачное состояние духа, что и Анита, и мистер Льюис, если речь заходила о будущем. Она была так дико возбуждена, когда примчалась в демонстрационный зал, что должна была поделиться с кем-нибудь своей удачей. Обычно Симона разговаривала с двумя другими манекенщицами, но сегодня, как назло, у одной был отгул, черт бы ее побрал, а вторая, похоже, весь день проторчит в мастерской, в задней комнате. Невезуха.

Симона не могла дождаться до полудня, ее стремление высказаться было неудержимым, а она не чувствовала достаточной близости с бухгалтером, сорокалетним блондином с жирными волосами, чтобы посоветоваться о личной жизни; два продавца были симпатичными, добрыми людьми, но она ощущала, что не стоит делиться новостями с ними.

Так что, оказавшись наедине с мистером Сверном после того, как покупатель разорался из-за показанного платья и умчался, Симона решила воспользоваться моментом. Мистер Сверн сидел в одном из кресел из коричневой искусственной кожи в дальнем конце комнаты, пил уже вторую за сегодняшний день чашку черного кофе с сахарином и тупо глядел перед собой. Симона знала от бухгалтера, что у его жены ночью опять был приступ, и подозревала, что бедолага сейчас думает об этом. Обычно блестящие красивые седые волосы на сей раз были неухоженными. Рот искривился в печальной гримасе. И даже неизменный загар будто бы поблек за ночь. И все же…

— Может, вам не интересно, мистер Сверн, но я должна с кем-то поделиться…

Привлекательный мужчина средних лет взглянул на нее.

— Чем же поделиться?

У мистера Сверна была неприятная привычка уничтожать любые проявления мысли со стороны подчиненных, и личные переживания не перевесили этой привычки. Это, скорее, отражение внутренней тревоги, как давно решила Симона, а не проявление грубости. Именно поэтому она прощала его.

— Я влюбилась, мистер Сверн.

У мистера Сверна были осторожные темные еврейские глаза.

— Я только надеюсь, что он получше того балабона из рок-н-ролла, с которым вы шлялись прошлым летом.

В прошлом июле в минуту отчаяния она рассказала мистеру Сверну о гитаристе и писанье в ванне, а потом сама удивлялась, почему она так легко доверилась ему. Может, потому, что ее отец, будь он жив, был бы того же возраста, а может, потому, что за внешней резкостью Симона угадывала в нем нежное сердце.

Но даже если ее предчувствия были не очень точны, было и еще одно. Один из младших продавцов рассказал Симоне, что мистер Сверн не может оправиться от шока при виде того, как старый мир качественных мехов превращается на его глазах в дерьмовую забаву. Ведь много лет изготавливал самые дорогие норковые и соболиные шубки для меховых салонов всей страны.

«Он гордился качеством своей продукции, — говорил продавец. — А рынок изменился. Вперед вышли молодые. Безразличные к качеству и стилю. И если в прошлом Дэвид Сверн сверкал среди роскошных вечерних накидок, то теперь бедный гаденыш вынужден сидеть и улыбаться при виде беличьих пончо и микро-мини из кошки».

— Роберт не просто лучше, — гордо ответила Симона работодателю. — Он первый НОРМАЛЬНЫЙ мужчина, которого я встретила.

— Надо было заказать бутерброды к кофе, — сказал мистер Сверн. — Я встречаюсь за ленчем с мисс О’Хара, но до половины второго у нее нет времени. У репортеров нелегкая жизнь, это не игрушки — целый день бегать по городу и брать интервью. И кое-что еще. Я только что вспомнил, что из-за вчерашних передряг даже не поужинал. Как вам это понравится?

Симоне это не понравилось. Дело не только в том, что мистера Сверна не интересовала новость о Роберте Фингерхуде, но и в том, что дома его жена страдает от одиночества и жестокого колита, а он сидит тут и размышляет о бутербродах и ленчах с подружками, которых он называет вымышленными именами.

— Мне жаль, что миссис Сверн неважно себя чувствует, — сказала Симона, сознательно избегая темы О’Хара. — Я слышала, ночью у нее был приступ. Как она сегодня?

— Отдыхает, как обычно говорят в больницах.

— Рада слышать. Хотите, я закажу вам бутерброды?