Михаил Петров - Румянцев-Задунайский

• Название: Румянцев-Задунайский
• Автор: Михаил Петров
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0167-1

В романе современного российского писателя Михаила Петрова рассказывается о жизни талантливого полководца и государственного деятеля генерал-фельдмаршала Петра Александровича Румянцева-Задунайского.

---

У Репнина не было никаких сомнений в том, что Петербург одобрит подписанные условия. Он уже собирался направить о сем реляцию императрице, как вдруг в Галац, где стояла главная квартира армии, прибыл сам главнокомандующий Потемкин. Князь имел разъяренный вид.

— Где, — властно протянул он руку, — где те условия, которые изволили подписать, пользуясь моим отсутствием?

Репнин подал требуемые бумаги. Потемкин, даже не посмотрев, разорвал их в клочья и бросил под ноги.

— Вот как должно поступить с вашими условиями!

Вслед за этим на голову Репнина обрушился поток упреков в неточном исполнении инструкций, данных ему главнокомандующим перед отъездом в Петербург. Репнин слушал князя со сдерживаемым негодованием и, когда тот кончил, с достоинством сказал:

— Я исполнил свой долг и готов дать ответ государыне и отечеству.

Их ссора была слышна в приемной. Штаб-офицеры на цыпочках подходили к двери и так же на цыпочках удалялись прочь, встревоженно пожимая плечами: что же теперь будет?..

5

Война продолжалась. Разорвав вгорячах предварительные мирные условия, подписанные Репниным, Потемкин, однако, не очень ясно представлял себе, как довести дело до мира без этих документов. На более жесткие условия мира турки не соглашались. А с чего бы им идти на новые уступки? Их армия оставалась многочисленной, и со временем ратное счастье могло перейти на турецкую сторону.

Потемкин не находил себе места. Он уже раскаивался в содеянном. А тут еще скоропостижная смерть находившегося при армии принца Вюртембергского. Князь как-то сразу скис, угнетаемый ужасными предчувствиями.

Тело покойного отпевалось в местной церквушке. Когда Потемкин после отпевания вышел из храма, он не заметил, как вместо своей коляски сел на дроги, приготовленные для гроба. В толпе громко охнули: плохое предзнаменование. Поняв свою оплошность, князь слез с дрог и вместе с подбежавшим адъютантом направился к своему экипажу. Здесь уже сидела его племянница графиня Браницкая, приехавшая с ним из Петербурга «посмотреть на войну». Злые языки говорили, что она была для него не только племянницей… Но на то и языки, чтобы говорить всякое!

— Что с вами, друг мой? — встревожилась графиня.

Потемкин пробормотал в ответ что-то невнятное и приказал форейтору гнать в Яссы. В Яссы вот-вот должны были приехать турецкие уполномоченные, и он собирался возобновить с ними мирные переговоры.

В тихий, утопавший в зелени городок прибыли еще засветло. Но к этому времени князь уже потерял интерес к переговорам с турками. Его стало знобить. Доктор, осмотревший его, сказал, что с его светлостью сделалась лихорадка и надо немедля в постель…

Болезнь князя затянулась на много дней. Он оплошал настолько, что стал отказываться от пищи, спал мало и тревожно. И вот наступил момент, когда он не смог держать в руках даже карт, которыми старалась развлечь его графиня Браницкая.

— Все. Чувствую, конец приходит. — Позвав адъютанта, приказал: — Заложите экипаж. Не хочу более оставаться в Яссах. Яссы — мой гроб. Ежели умирать, то уж лучше в моем Николаеве.

В дорогу выехали ясным осенним утром. Князь, казалось, воспрянул духом. Он был весел, доволен, что оставляет «гроб свой». Но вот проехали двадцать пять верст, и ему снова стало плохо. Пришлось остановиться на ночлег в какой-то деревушке.

С наступлением ночи болезнь усилилась. Потемкин совсем не спал, ждал рассвета, а когда рассвело, велел внести себя в коляску и ехать дальше.

Лошади теперь уже шли шагом. Форейтор нарочно не прогонял их, чтобы не было тряско. К тому же князь то и дело приказывал останавливаться, спрашивал, нет ли поблизости деревни. Так ехали до самой темноты, а потом он сказал:

— Будет. Теперь ехать некуда. Я умираю. — И, помолчав, попросил: — Выньте меня из коляски, хочу умереть в поле.

У дороги тотчас расстелили епанчу, осторожно опустили на нее умиравшего. Слуги, ехавшие позади на простой повозке, зажгли факелы и выстроились, окружив своего хозяина.

Князь лежал лицом к небу, в стекленеющем глазу его блуждала неведомая мысль. О чем он думал, глядя на небо, на звезды, мерцавшие в неизмеримой дали? О государыне ли своей, в отношениях с которой было так много странного, неизъяснимого? Или, быть может, в хладеющем мозгу его возникали образы боевых товарищей, которым вредил крепко, но вредил не от злого умысла, а только из ревности к их славе?..

Всякие думы могут прийти к человеку в его смертный час. Прощаясь со звездами, со всем, что его окружало, Потемкин мог и не вспомнить про государыню или генералов, соперничавших с ним в славе. Он мог думать просто о неотвратимости судьбы. До самого этого часа он никогда не задумывался о смерти, жил так, как живут люди, которым колодец жизни представляется без дна. Он знал себя молодым и не замечал приближения старости с ее роковыми болезнями, он представлялся себе бессмертным. Но вот оказалось, что он такой же, как все. Ни один человек не может сподобиться камню. Всему живому дан срок — одни приходят, другие уходят, — и никто не в силах обрести бессмертие. Нет ничего вечного. Вечны только звезды, с которыми он, умирающий, расставался в свои последние мгновения, необъятное небо да земля, ставшая ему ложем. Да еще добрая слава, оставляемая в наследство потомкам как бесценное сокровище.

Слава, добрая слава!.. Но, позвольте, достоин ли ее он, Потемкин?

Старый лакей, стоявший без факела, смотрел на умирающего князя и озадаченно мял в руках шапку. Четверть века служил он ему правдой и верой, четверть века находился подле него, словно нянька при дитяти, но так и не распознал, что он за человек. Противоречивым, ох, каким противоречивым был его хозяин! Светлейший князь любил простоту и в то же время преклонялся перед пышностью, был горд и обходителен, скрытен и откровенен, хитер и доверчив, расточителен и часто скуп, сострадание соединялось в нем с жестокостью, робость с отвагой… В его поведении примечалось какое-то метание: то он вслух мечтал о герцогстве Курляндском, то о польской короне, то вдруг загорался желанием стать простым монахом и закончить жизнь в тиши монастыря. Он много раз брался строить дворцы, но никогда не доводил дела до конца и продавал те дворцы недостроенными. А его неожиданные вкусовые желания! Обычно князь не привередничал, ел с охотой даже солдатскую кашу, но случалось, что посылал курьеров за кислыми щами или квасом за десятки верст. Необычный был человек князь Потемкин!

У одного из слуг факел, издав треск, стал быстро гаснуть. Это напугало Браницкую. Она крикнула, чтоб засветили другой, и со сдерживаемым рыданием на коленях поползла к изголовью умирающего. Глаза князя были закрыты, и ей показалось, что он нарочно сомкнул их, чтобы не видеть сияния звезд.

— Посмотрите, доктор, — шепотом позвала она, — не заснул ли?

Доктор, опустившись на колени, прислонил ухо к устам князя и тотчас выпрямился:

— Его светлость скончался.

— Нет, нет!.. — по-бабьи завыла графиня и стала трясти тело князя в тщетной надежде пробудить в нем жизнь. Ее не останавливали. Обнажив головы, люди стояли в скорбном молчании и ждали, когда графиня придет наконец в себя.

Графиня проревела с четверть часа, потом, притихнув, но все еще не вставая с колен, принялась платочком вытирать мокрое от слез лицо. Адъютант и еще несколько человек из свиты молча взяли уже остывшее тело князя и перенесли на коляску.

Начинало светать. На небе оставались только самые яркие звезды. Адъютант подошел к графине, помог ей подняться и повел к экипажу. Вскоре все расселись по местам, экипаж развернулся и шагом поехал в обратную сторону — назад, в Яссы — город, который покойный князь называл своим гробом.

Глава IV Кому передать шпагу?

1

Оставив места боевых действий и поселившись в имении Тешани, Румянцев более года никуда не выезжал. Мысль о том, что в его знаниях и опыте никто более не нуждается, гасила в нем интерес к государственной службе. Дни проходили однообразно — без радостей, без потрясений. Уже много лет спустя слуги фельдмаршала, рассказывая об этом периоде его жизни, могли припомнить лишь три или четыре события.

Одно из событий было связано с присылкой из Москвы книг, в числе которых оказалось сочинение Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Это сочинение вовлекло Румянцева в мрачную задумчивость. Некоторое время он ходил сердитый, неразговорчивый, а потом вдруг загорелся желанием отправиться в путешествие по своим имениям, разбросанным по всей России. С большим трудом удалось уговорить его отложить эту поездку, по крайней мере до того времени, когда он окончательно оправится от своих недугов. Уступая уговорам, Румянцев, однако, приказал секретарю направить всем управляющим имениями письма с требованием, чтобы те представили отчеты о состоянии деревень, крепостных крестьян, о ведении ими сельского хозяйства, не упуская из виду малейшие подробности. На основе этих сведений он потом стал писать управляющим пространные инструкции о том, что им следует предпринять для умножения богатств имений и улучшения жизни крестьян.