Михаил Петров - Румянцев-Задунайский

• Название: Румянцев-Задунайский
• Автор: Михаил Петров
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0167-1

В романе современного российского писателя Михаила Петрова рассказывается о жизни талантливого полководца и государственного деятеля генерал-фельдмаршала Петра Александровича Румянцева-Задунайского.

---

Запомнился также день, когда пришла весть о кончине князя Потемкина. Домашние хорошо знали, как много зла причинил фаворит императрицы их любимому хозяину, и ожидали, что его сиятельство возрадуется сему известию. Каково же было их удивление, когда граф, получив весть о смерти, скорбно ссутулился, в опечаленных глазах его появились слезы.

— Что на меня так смотрите? — промолвил он. — Потемкин был моим соперником, худого сделал немало, и все ж Россия лишилась в нем великого мужа.

После заключения мира с Турцией, что было сделано уже без Потемкина, Румянцеву пришло из Петербурга приглашение принять участие в праздновании сего события. Румянцев ехать отказался, сославшись на недомогание. Позднее он узнал, что, хотя на празднике том и не было крикливой роскоши, как на торжествах по случаю Кучук-Кайнарджийского мира, генералы остались довольны. Каждый получил свое, кто повышение по службе и ордена, кто дорогие подарки и тысячные суммы из казны. Не обошла своей милостью государыня и его, Румянцева, как бывшего командующего Украинской армией. Она соизволила прислать ему шпагу, отделанную золотом и украшенную алмазами. Своей наградой ее величество как бы внушала ему, что в Петербурге о нем помнят и на него еще рассчитывают как на полководца в случае новой войны.

Война… На веку Румянцева их было несколько. Неужели будет еще? А почему бы и нет?.. Многие европейские монархи уже открыто точат ножи против Франции, обезглавившей своего короля. Да что Франция! Пламя новой войны может возгореться и в Польше, истерзанной соседними державами, толкаемой в пучину магнатами, не желающими знать ничего, кроме своих личных интересов. В 1792 году тарговицкие конфедераты, боясь, что реформы, проводимые сеймом, приведут Польшу на путь Франции, захватили власть в стране. Это дало повод России и Пруссии ввести туда свои войска. Вскоре под предлогом предупреждения распространения французской «заразы» территория Польши была перекроена во второй раз. Сейчас там установилось относительное затишье. Но надолго ли?

Пасху в этом году Румянцев праздновал в своем имении. Родственников и друзей поблизости не было, поэтому он пригласил на праздничный обед сельских стариков. Ему нравилось бывать в их обществе. Старики никогда не возбуждают споров, как это делают молодые. И это правильно. Зачем спорить? Разве не замечено, что в споре каждый остается при своем мнении? Старики — сама мудрость. Говорят степенно, без притворства, и не о пустяках каких-нибудь, а о вещах серьезных, значимых. Вот и сейчас, для начала выпили малость, закусили, потом, слово за слово, повели разговор, о погоде, о народных приметах, по которым знающие люди всегда угадывают, каким быть урожаю. А от урожая перешли, опять-таки незаметно, к последней войне с турками — говорили, как это хорошо, что между двумя соседними державами заключен мир. Война — дело противобожественное, народы и государства должны жить в полном согласии.

Слушая гостей, Румянцев невольно улыбался. В крестьянских суждениях было много наивного, но за этой наивностью стояла мудрость — бесхитростная, без заумных слов, в которые обычно обволакивают правду чиновничьи политики.

Кто-то вспомнил о шпаге, дарованной императрицей фельдмаршалу по случаю празднования мира. Старики пожелали взглянуть на подарок, и Румянцев с охотой удовлетворил их желание. Шпага, отделанная золотом, усыпанная алмазами, пошла по кругу. Осматривая ее, старики восхищенно покачивали головами.

— Дозвольте спросить, ваше сиятельство, дорога ли сия вещица?

— Не знаю, старики.

— А все же?

— Тысяч двадцать, наверное…

Раздались возгласы удивления. Шпага вновь пошла по кругу. Теперь ее осматривали более внимательно. Осматривая, прикидывали: сколько же на эти деньги можно купить лошадей или коров? Цифра получилась внушительная. Вздыхали: вместо того чтобы на пустые вещицы тратиться, пустить бы эти деньги в дело!.. Румянцев помалкивал. Старики не знали того, что в Петербурге бросают на подобные вещицы миллионы. Скажи им это — не поверят.

Румянцев проводил гостей с подарками. Все они были довольны, от души благодарили своего доброго барина, желали на прощание крепкого здоровья и многих лет жизни.

На третий день Пасхи из Киева приехал вице-губернатор с нехорошей вестью: в ночь на Страстную пятницу в Варшаве поляки напали на русских солдат, спавших в городских домах, и учинили настоящую резню.

— Откуда сие известно? — помрачнел Румянцев.

— С той стороны улан прискакал. Кстати, я привез его с собой, и вы можете поговорить с ним сами.

Улан был еще совсем мальчишка, с пушком на щеках. На вопросы Румянцева отвечал с робостью провинившегося солдата-новичка.

— Как же вы им поддались?

— Виноваты, ваше сиятельство. Никто не думал, что нападут…

— Много убитых?

— Много, ваше сиятельство.

Добавить что-либо к своему сообщению улан затруднялся: он ускакал из Варшавы в ту самую роковую ночь и о развернувшихся там событиях не имел полного представлений.

Прошло несколько дней. Из Польши прибыли другие беженцы, и картина стала постепенно проясняться. Выступление было подготовлено тайными организациями, имевшими связь с революционной Францией. Восставшие сумели увлечь на свою сторону почти всю королевскую армию. 24 марта заняли Краков, а менее чем через месяц овладели Варшавой. Король Станислав не смог противопоставить им что-либо. Да и генерал-аншеф Кречетников, командовавший стоявшими в городе русскими войсками, оказался бессильным подавить восстание, которое вскоре распространилось на всю страну.

«Пожалуй, дело оборачивается очень серьезно, — думал Румянцев. — Петербургу придется, видимо, посылать новые войска».

Однажды он сидел в библиотеке за чтением книги, когда слуга пришел сказать, что из Петербурга до его сиятельства прибыл человек с пакетом.

— С каким пакетом?

— Говорит, от самой государыни.

Румянцев тотчас спустился, вниз. Там его ожидал фельдъегерь в звании капитана.

— Рескрипт императрицы, — доложил он, протягивая пакет. — Приказано передать в собственные руки.

Румянцев извлек из пакета бумагу и нашел в ней следующее:

«Граф Петр Александрович!

Довольно небезызвестно, думаю, вам самим, сколь странное сделалось происшествие с войском моим в Варшаве и сколь ослабление, допущенное к тому, должно чувствительно быть для меня. Ничто так не прискорбно мне, как то, что поляки, имея всегда лучший и удобнейший случай предпринять то, что они могли предпринять теперь, когда среди самого войска моего находились. Но я оставляю говорить вам о сем; скажу здесь только то, что я слышала о лучшем состоянии теперь здоровья вашего; обрадовалась и желаю, чтоб оно дало вам новые силы разделить со мною тягости мои. Ибо вы сами довольно знаете, сколь отечество помнит вас, содержа незабвенно всегда заслуги ваши в сердце своем; знайте также и то, сколь много и все войско самое любит вас и сколь оно порадуется, услышав только, что обещаемый Велизарий опять их приемлет, как детей своих в свое попечение. Я уверена будучи не менее о вашем благорасположении к ним, остаюся несомненно в ожидании теперь о принятии вами всей армии в полное распоряжение ваше, пребывая впрочем навсегда вам усердная и доброжелательная

Екатерина».

Рескрипт императрицы вызвал у Румянцева разноречивые чувства. С одной стороны, он понимал, в каком трудном положении оказалась государыня, понимал и потому не мог не сочувствовать ей. Но в то же время… Вспомнились обиды, учиненные ею. Слишком долго держала она его про запас. Раньше надо было звать. Забыла, наверное, что ему скоро семьдесят. Старик. Голова побелела от седин. Да и здоровье не то. Ломота в костях, шум в голове — дорога под уклон пошла. На него даже прислуга смотрит как на человека, уже совершившего все, что ему отпущено, он живет теперь больше мыслями о прошлом. Будущее уже не манит великими планами. Дряхлеть стал. Конечно, ума в голове не убавилось, еще крепок рассудок. Но крылья поломаны. Не выдержали тяжести обид…

Минуты две молчал Румянцев, прочитав письмо. Но вот со двора донесся неясный шум. Он поднял голову и увидел в окно людей, гарцевавших на конях.

— Кто это?

— Штаб-офицеры из главной квартиры. Прибыли за приказаниями вашего сиятельства, — отвечал адъютант, каким-то образом очутившийся рядом.

— Гм, быстро нашли, — невесело усмехнулся Румянцев. — А куды поедут от меня, если не соглашусь принять армию?

Адъютант простодушно улыбнулся: мол, быть того не может…

— Ладно, быть посему, — принял решение Румянцев. — Скажи тем офицерам, чтобы возвращались в Киев, а то тут мне все цветы затопчут. И пусть передадут генерал-квартирмейстеру следующее: первое — немедленно вызвать ко мне из Белоцеркви генерал-аншефа Суворова, второе — для похода в Польшу отобрать войска, коими начальствуют чины не выше генерал-поручиков. Все. Выполняйте.