Михаил Петров - Румянцев-Задунайский

• Название: Румянцев-Задунайский
• Автор: Михаил Петров
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0167-1

В романе современного российского писателя Михаила Петрова рассказывается о жизни талантливого полководца и государственного деятеля генерал-фельдмаршала Петра Александровича Румянцева-Задунайского.

---

— Какие везете новости? — спросил Румянцев.

Боур рассказал, что самым крупным событием было пребывание в Петербурге и Москве брата прусского короля принца Генриха. О цели его пребывания точно неизвестно, но болтают всякое. О внутреннем положении в стране тоже говорят по-разному. Ему, Боуру, приходилось слышать жалобы на очень плохой урожай. В некоторых губерниях крестьяне едят траву… К этому бедствию прибавилась чума, перенесенная из Турции в южные районы страны. Правительство принимает жесточайшие карантинные меры, тем не менее чума неумолимо продвигается на север…

— К моим не заезжали?

— Я бывал Москва, но графиня дома не бывал.

С лица фельдмаршала не сходило выражение мрачной сосредоточенности. Казалось, он задавал вопросы механически, не вдумываясь в ответы, занятый своими невеселыми мыслями. Раньше он был не таким. Что-то с ним сделалось. Отяжелел, состарился заметно.

И Боур, и Кречетников не знали и не могли знать, что так опалило фельдмаршала. Из генералов знали правду о нем только Ступишин да Озеров. Фельдмаршал стал таким с того дня, когда послал императрице реляцию с прошением об отставке.

Теперь уже не укладывается в голове, что этот человек намеревался оставить армию — армию, которая признавала его своим отцом, которая чтила его больше, чем кого-либо. Да было ли это? Было… Однако Румянцев не ушел, Румянцев остался. После того как курьер отправился в Петербург с его реляцией, он некоторое время отлеживался в своей палатке, никого не принимал, за исключением доктора и адъютанта. Но мало-помалу то непонятное состояние стало проходить, и он вернулся к делам…

С тех пор прошло четыре месяца. История с отставкой стала уже забываться. Румянцев снова был в деле. Но теперь уже никто не видел его улыбающимся.

— Перевод фирмана готов? — вдруг круто переменил разговор Румянцев, обращаясь к дежурному генералу.

— Да, ваше сиятельство, он у меня.

— Прочти. Я думаю, всем будет интересно услышать, что в нем написано, — добавил Румянцев.

— Что за фирман? — заинтересовался Кречетников.

— Приказ визиря, который он направил своим военачальникам.

Ступишин стал читать:

— «По повелению пресветлейшего, величайшего, грознейшего, державнейшего, всей вселенной императора, который есть прибежище правоверных, моего августейшего государя, взял я себе в намерение овладеть всеми крепостями по Дунаю, находящимися в Молдавии и других провинциях, случайно доставшимися московской императрице…»

— Ого, аппетит у визиря не так уж плох! — воскликнул Боур по-немецки. Выражать эмоции на родном языке ему было гораздо удобнее.

Румянцев сердито сдвинул брови.

— Какие сведения собраны о новом визире?

— Сведения зело скупые. До назначения визирем Махмет-паша предводительствовал в Боснии. По слухам, человек смелый, решительный, но чрезмерно самонадеянный.

Румянцев стал медленно прохаживаться по комнате. Генералы молча ждали его решения. Фирман визиря побуждал к раздумьям. Было над чем подумать. Осуществление турками своих планов могло поставить перед русской армией серьезные трудности.

Ступишин заметил, что вступление в должность нового визиря уже сказалось на поведении турецких войск. Они стали вести себя агрессивнее, создавая угрозы то в одном месте, то в другом. В своих устремлениях турки особенно настойчивы на подступах к столице Валахии Бухаресту, где имеют за спиной сильную крепость Турну…

— Желай смотреть карта, — снова стал говорить по-русски Боур. — Карта карош язык имеет, карта много сказать умеет.

Ступишин ответил, что в распоряжении главной квартиры нет карт неприятельской территории, как нет описаний крепостей.

— Я знаю эти места, — сказал Кречетников, обращаясь к фельдмаршалу, — если, ваше сиятельство, дозволите дать мне корпус, Турна будет покорена в две недели.

— Нет, генерал, в Валахию вы не поедете, — сказал Румянцев. — Вам придется выехать в Польшу, чтобы заменить там командира тамошнего корпуса генерал-поручика Эссена, который просится в отпуск на лечение. — Подождал, не последуют ли со стороны Кречетникова возражения, и, поскольку таковых не было, продолжал: — Я забыл, господа, сообщить вам тревожную весть: польские мятежники под руководством полковника французской армии и других офицеров напали на наши отряды, заставили их отступить и сейчас угрожают Кракову.

Сообщение главнокомандующего было воспринято генералами так, словно это таило в себе для армии большую опасность, чем фирман визиря. Всем было ясно, что с переходом в наступление польских конфедератов обстановка на театре войны может резко усложниться. Сами по себе конфедераты с их разоренными мелкими отрядами не представляли большой опасности. Но заодно с ними были французы, на их стороне могли выступить также австрийцы, враждебность которых к России становилась все более очевидной. Наконец, на их сторону могли перекинуться польские коронные войска, верность которых королю Станиславу внушала серьезные сомнения.

По поводу последней опасности генерал-поручик Эссен доносил, что в местах расположения его войск сторону конфедератов готовы принять до 40 тысяч поляков, способных владеть оружием.

— Может быть, стоит укрепить наш польский корпус новыми войсками? — осторожно предложил Ступишин.

— Пока не вижу необходимости, — возразил Румянцев. — Войска нам понадобятся здесь. К тому же к Кракову направляется с отрядом генерал Суворов, а Суворов сражений еще не проигрывал.

— Мне кажется, — снова перешел с русского на немецкий язык Боур, — свои действия польские конфедераты соизмеряют с планами визиря.

— Не только визиря, — подхватил его слова Румянцев. — Мне думается, не последнюю роль тут играет Венский двор. Так или иначе, — продолжал он, — мы не должны оставаться в бездействии. Надо возобновить наступательные действия, чтобы не дать противнику перехватить инициативу.

— Но хватит ли сил, чтобы иметь верх?

— А разве в прошлую кампанию мы были сильнее? Наступать, только наступать. Лучшего решения я не вижу, — закончил Румянцев с решительным видом.

В тот же день поздно вечером состоялся военный совет, а через сутки барабанщики пробили генеральный марш, и армия, снявшись с зимних квартир, выступила в поход.

Глава III Беда границ не признает

1

В центральную Россию пришла моровая болезнь — чума. Нежданно. Пришла и засвирепствовала со всей своей сатанинской лихостью. И застонал, заохал от горя российский народ:

— Уж не Бог ли нам наслал такое за грехи тяжкие?

Екатерина II, отдыхавшая в Царском Селе, сначала не видела в моровой болезни большой опасности. Ей почему-то думалось, что чума имеет южную природу и в северные места не пойдет. Но оказалось, что север чуме тоже доступен. И когда императрице донесли, что в Москве от этой болезни стали вымирать целые улицы и там случился даже в связи с той болезнью настоящий бунт[36], она выехала в Петербург обсудить положение на военном совете.

Более полной информацией о распространении чумы владел граф Григорий Орлов. На заседании совета он доложил, что по всей Москве вводятся карантинные запреты. В одном из монастырей открыта чумная больница. За городом для погребения умерших устроено десять кладбищ. Горожанам запрещено носить покойников в церкви для отпевания. Все запреты учинены в интересах самих же жителей, в интересах избавления их от страшного бедствия. Тем не менее чернь им воспротивилась, подняла бунт, разгромив Чудов монастырь и убив архиепископа Амвросия…

— А где был в это время генерал-губернатор?

— Граф Салтыков еще до бунта уехал в свою деревню. Покинули Москву также губернатор Бахметьев и обер-полицмейстер Юшков. Один генерал Еропкин остался, на него теперь надежда.

Императрица обратила взор к князю Голицыну:

— Может ли чума поразить армию?

— Боюсь, ваше величество, что сия болезнь там уже злодействует. Доктора Румянцева называют ее заразной лихорадкой. Она уже унесла сотни жизней.

— Почему же молчит граф Румянцев?

— Им открыты новые госпитали, вводятся разные строгости. Кстати, граф ходатайствует об увеличении жалованья медицинским чинам.

— Ежели сие считаете разумным, надобно увеличить.

— Нужна апробация вашего величества.

— Считайте, что она уже есть.

После небольшой паузы императрица снова заговорила с Орловым.

— Граф, — сказала она, — я прошу вас самому выехать в Москву и на месте принять меры, кои найдете необходимыми для пресечения чумы. Нельзя допустить, чтобы сия зараза дошла до Петербурга.

— Слушаюсь, матушка, — тотчас отозвался Орлов. — Постараюсь выехать сегодня же.