Валерий Ковалев - Морской ангел

• Название: Морской ангел
• Автор: Валерий Ковалев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4226-0260-5

Человек-легенда, человек-эпоха, везде и всюду – победитель. Человек богатырской силы и стальной воли. И при этом – обыкновенный советский человек, прошедший вместе со страной сквозь все исторические вехи и испытания.

Он стал легендой разведки морской пехоты в годы Великой Отечественной войны. Он стал одной из легенд «солнечного» Магадана, где не по своей воле рубил лес и добывал золото. Он колесил водителем-дальнобойщиком по просторам Советского Союза и Европы – и мало кто из дальнобоев не слышал рассказов о человеке, которого боялись и уважали все дорожные бандиты.

Дмитрия Дмитриевича Вонлярского помнят и чтут многие ветераны Военно-морского флота, Федеральной службы безопасности и Генеральной прокуратуры России. Его поздравляли с Днем Победы бывший и действующий президенты страны, принимала королевская семья и премьер-министр Великобритании.

Он немного не дожил до светлых дней, о которых так мечтал. Увидеть наконец-то вставшую с колен Россию. И своих потомков, сражающихся за Русский Мир. С новой фашистской нечистью. Это книга о нем – о Дмитрии Дмитриевиче Вонлярском, о легендарном Дим Димыче.

---

Выскочив через пару километров на дорогу (судя по виду, по ней ездили не часто), мотоцикл понесся в степь. Степь была почти такая же, как в Крыму, но с разбросанными в разных местах перелесками.

– Вон там, слева по курсу! – проорал сквозь бьющий в лицо ветер Дорофеев, после чего Дим сбросил газ и «БМВ» тихо заурчал мотором.

На пологом склоне, рядом с буковым леском, паслось изрядное стадо свиней, а рядом с ним, опершись на герлыгу[44], стоял пожилой человек в постолах, с трубкой в зубах и мохнатой шапке.

– Здорово, отец! – остановил старшина рядом мотоцикл, а Жора приподнял над головой бескозырку, мол, «наше вам с кисточкой!»

– День добрый, хлопцы, – кивнув шапкой, ответил тот по-русски, с небольшим акцентом.

– Ты гляди, Дим, – слез с сиденья Жора. – Дядько на нашем балакает.

– И разумею, и знаю, – солидно ответил пастух. – Мой дед воевал на Шипке у генерала Гурко. Против турок.

– Ну, тогда помоги нам, – кивнул на стадо старшина. – Выдели одного кабанчика, в дороге совсем оголодали.

Болгарин перевел взгляд с него на Жору (тот сделал добрейшее лицо), задумался и почмокал трубкой.

– Добре, – сказал через минуту. – Берите вон того, с краю. И указал на громадную свинью, жевавшую что-то вроде газеты.

Сдернув с плеча автомат, Дорофеев направился к ней. Коротко стрекотнула очередь.

Потом моряки захлестнули «кабанчику» петлей задние ноги (веревка была припасена заранее), прицепили добычу к своему железному коню и снова подошли к дядьке.

– Держи, это тебе, – снял с жилистой руки и протянул деду трофейную «Омегу» Дим. – Хорошие часы, не штамповка.

– Не, – отрицательно повертел головой тот. – То вам подарок, добре бьете германа.

– Бери-бери, – расплылся в улыбке Жора. – Мы себе еще достанем.

Потом взревел сильный мотор, и моряки поволокли добычу за собой – обрадовать страждущих.

Спустя час, довольно переговариваясь, взвод наворачивал из котелков наваристый суп, а потом подкреплялся сочными, зажаренными на шомполах кусками свинины. Как водится, поделились и с другими, привлеченными аппетитным запахом. И никто не ведал, что в это время на столе командования уже лежал очередной приказ, подписанный лично Сталиным.

Впечатленный последней встречей в Кремле с видным деятелем Коминтерна, лидером болгарских коммунистов Георгием Димитровым, он проникся особой заботой о «братушках», повелев строго пресекать «любое самоуправство со стороны отдельных военнослужащих РККА в отношении гражданского населения и их имущества».

О полуголодных, плохо обмундированных и часто недовооруженных красноармейцах в приказе не упоминалось. О работающей абы как службе тыла также. Зато содержалось иное: отныне не только стервятникам-мародерам, которые, как известно, есть в любой армии, но и слишком инициативным грозил военный трибунал. Под эту раздачу и попал Дим Димыч. Слух о кабане достиг ушей высокого начальства. В лице бригадного замполита.

– Подать сюда этого махновца! – приказал тот. – Я ему покажу, как нарушать приказы Верховного!

Виновный был немедленно вызван в политотдел вместе с командиром роты.

А там уже собралось что-то вроде «особой тройки»[45].

Военный прокурор, начальник Смерша и председатель трибунала.

– Ну что, допрыгался, герой? – взял быка за рога начпо и, подойдя к старшине, заложил руки за спину.

– Не понял, товарищ подполковник! – вытянулся Дим. – Если можно, поподробнее.

– Можно и так, – главный чекист переглянулся с прокурором, после чего зачитал бумажку, назвав таковую оперативным донесением.

Из нее следовало, что старшина Вонлярский при участии краснофлотца Дорофеева двое суток назад доставил в подразделение свинью, отобранную у населения.

– Было или нет? – вопросил председатель трибунала.

– Точно так, было, – кивнул чубатой головой Дим. – Нам хозяин ее отдал безвозмездно.

– Ты, лишенец, его просто запугал, – прозрачно взглянул «смершевец» на старшину. – Давай, колись сам, пока я добрый.

– А вы все записывайте, – скрипнул ремнями в сторону двух писарей, своего и прокурорского.

Дим мучительно соображал, с чего начать, а потом сделал рожу ящиком и выдал.

– Она хрюкала на товарища Сталина!

У замполита отвисла челюсть, трибуналец икнул, а прокурор промокнул лоб платком. Такого они еще не слышали.

– Ну да, – упрямо сказал Дим. – Хрюкала и мы ее пристрелили. А вы записывайте, чего рты открыли? – пробубнил в сторону писарей. – Чтобы все было слово в слово. Иначе не подпишу. И точка.

Дело в том, что когда они с Жорой обихаживали свинью, то обратили внимание на недожеванную ее газету.

Она была на болгарском, и там действительно был портрет Сталина, запечатленного с Димитровым. Вот это Дим и решил использовать в свою пользу. Удар попал в точку. Ставить в протоколах рядом имя великого вождя и свиньи было смерти подобным.

После длительной паузы, все взгляды обратились на бледного командира роты.

– Он у тебя не того? – покрутил у виска пальцем военный прокурор. – Контузий не наблюдалось?

– Было дело, – наморщил капитан лоб. – При форсировании Днестра Вонлярского ранило в голову, но в госпитале он не лежал, может, это последствия?

– Точно, контузия, – буркнул председатель трибунала – После нее и не то бывает.

– Ладно, можете быть свободными, – бросил начальник политотдела Диму с капитаном.

– Но что б мне ни-ни! И погрозил пальцем.

Когда потные старшина с ротным вышли из помещения, снаружи их встретили Морозов и Дорофеев.

– Во! А вы чего приперлись? – удивился Дим.

– На всякий случай, – был ответ. – Думаешь, мы бы тебя так просто отдали?

Глава 8. Вверх по Дунаю

«…В октябре 1944 года более четко обозначился замысел немецко-фашистского командования в Югославии. Оно не только спешно отводило свои войска на север, но и форсировало строительство оборонительных рубежей по рекам Драва, Сава и Дрина. Эти рубежи, по-видимому, предназначались для того, чтобы прикрыть отход гитлеровских сил из Италии и Югославии в Венгрию и Австрию. На линии Триест, Марибор, Братислава тоже спешно готовились хорошо укрепленные позиции, или, как их называли сами немцы, «рубежи решительного сопротивления». Они должны были обеспечить сплошной фронт немецко-фашистских войск от Италии до Венгрии. Противник ждал, что советское командование будет вбивать клин в этот фронт, и готовился к противодействию…»

Из книги генерала С. М. Штеменко «Генштаб в годы войны». Москва. Воениздат 1989.

Продвигаясь по железной дороге, 83-я бригада миновала болгарские города Ямбол, Стара Загора и Пловдив, пару суток простояла в Софии и у небольшого городка Цареброд пересекла болгаро-югославскую границу.

В Югославии бойцам повсюду открывались следы партизанской войны с оккупантами – мосты и туннели взорваны, станции сожжены. Разрушенные участки пути обходили пешим маршем, потом снова забирались в вагоны. В Белграде, освобожденном от немцев всего две недели назад, выгрузились на платформы. С этого рубежа бригада моряков превратилась в длиннющую походную колонну, состоявшую из пеших батальонов, рот и растянувшихся по шоссе конных обозов.

Путь проходил вдоль Дуная. Извилистая дорога прижималась к берегам и повторяла все изгибы великой реки. Стояла глубокая осень. Хмурые облака низко висели над свинцовыми волнами. На поросших ивами и кустарником берегах не было ни судов, ни лодок, да и людей было незаметно. Все кругом казалось унылым, пустым и безжизненным. По утрам Дунай затягивало плотным, как дымовая завеса, туманом. Холодные ветры без труда пронизывали отсыревшие шинели и бушлаты, прохватывая до костей. В разбитых сапогах хлюпала вода, плащ-палатки напитывались влагой и совсем не защищали от сырости. Не просыхающее от затяжных дождей шоссе бесконечно и скучно тянулось под ногами.

– Шире шаг! – простужено звучали командные голоса. – Подтянуться!

Еще через несколько дней приписанное к Дунайской флотилии соединение погрузилось на бронекатера и двинулось дальше по воде, попав в родную стихию. Эти малотоннажные корабли проекта «1125» как нельзя лучше были приспособлены для боевых действий в прибрежных водах, заливах, а также речных акваториях. При длине 22 метра, водоизмещении в 30 тонн и мощных двигателях, развивавших скорость до 18 узлов, они выполняли задачи по охране и патрулированию водных районов, уничтожению береговых объектов противника, постановке мин, высадке разведгрупп и десанта. Имея достаточно сильное вооружение, состоявшее из танковой 76-мм пушки, двух спаренных ДШК[46] и башенного пулемета, такой катер представлял собой грозную боевую единицу и мог взять на борт взвод десантников.

Гоня перед собой буруны и трепеща флагами на гафелях[47], катера со стоящими на палубах бойцами неслись вперед, на запад. На правом берегу, в районе городов Вуковар, Илок и Опатовец противник создал глубоко эшелонированную оборону, опиравшуюся на мощные приречные пункты и узлы сопротивления. Сосредоточенные в них две пехотные и одна танковая армии группировки «Сербия» сражались, выгодно расположившись на капитально оборудованных позициях, на которые нашим предстояло наступать с открытой местности.