Хулия Наварро - Стреляй, я уже мертв

• Название: Стреляй, я уже мертв
• Автор: Хулия Наварро
• Издательство: группа «Исторический роман»
• Жанр: Драматургия
• Год: 2016

Бывают в жизни мгновения, когда единственный способ спастись — это умереть или убить.

В конце XIX века, на последнем этапе царизма в России, семье Цукеров, преследуемой за иудейскую веру, приходится бежать из страны, от кошмара и несправедливости. Прибыв на Землю Обетованную, Самуэль Цукер приобретает землю у арабской семьи Зиядов, возглавляемой Ахмедом. Между ним и Самуэлем возникает тесная связь, крепкая дружба, которая, несмотря на политические и религиозные различия, сохраняется поколение за поколением.

На фоне угроз, мести и многих других страстей жизнь Цукеров и Зиядов сплетается в мозаику предательства и страданий, любви возможной и невозможной, полное удивительных событий совместное существование на территории нетерпимости.

Пронзительная и трогательная хроника, две семейные саги — новый роман Хулии Наварро погружает нас в жизнь реальных людей, которые борются за то, чтобы исполнить свои мечты, которые сами ответственны за выбранный путь.

---

Она выслушала его, как послушная ученица. Мариан не хотела делиться подробностями личной жизни, а тем более рассказывать о том, что уже несколько месяцев как развелась. В конце концов, он видел Фрэнка лишь пару раз. Как только она получила эту работу благодаря связям своего мужа, их брак начал разваливаться, и временное расставание казалось хороших выходом. Фрэнк остался в Нью-Йорке, а она устроилась в Брюсселе. В итоге они все-таки решили развестись, хотя и поддерживали дружеские отношения. «На самом деле я знала, что Фрэнк навсегда останется там», — подумала она.

Мариан вручила Мишелю упаковку фиников, которую купила в аэропорту, и решила воспользоваться своим даром убеждения, чтобы он позволил ей вернуться. Час спустя она этого добилась, но при одном условии: шеф потребовал, чтобы она составила письменный отчет. Ей ничего не оставалось, как согласиться.

Дни до возвращения в Палестину показались ей вечностью. Она позвонила Изекиилю, чтобы назначить следующую встречу. Мариан отметила его усталый голос и забеспокоилась, услышав, как тяжело он дышит.

Когда она наконец-то приземлилась в Тель-Авиве, то почувствовала облегчение. Она вернулась. Мариан взяла в аренду машину, чтобы вернуться в Иерусалим, в «Американский квартал». Этот отель уже казался ей домом. На следующий день она возобновит беседы с Изекиилем. Прибыв к дому из золотистого камня, она удивилась, что никто не открыл дверь. И встревожилась. Неужели он не хочет ее видеть? Сосед объяснил, что стучать не стоит, у старика ночью был приступ, и его увезли в больницу. Нет, он не знает, что именно произошло.

Она вела машину, не замечая, что превышает скорость. Когда Мариан добралась до больницы, медсестра сказала ей, в какой палате лежит больной. Она даже не дождалась лифта и нетерпеливо поднялась по лестнице, шагая через ступеньку, побежала по коридору, пока не нашла дверь палаты. Она уже собиралась войти, но вздрогнула от голоса Ханны.

— Это вы, Мариан? Что вы здесь делаете?

— Сегодня я должна была встретиться с вашим дедушкой, приехала к вам домой, и мне сказали, что он в больнице. Это серьезно?

— В его возрасте всё серьезно. У него поднялось давление и из-за аллергии воспалились бронхи, я уже вам говорила, что у него больное сердце, он перенес два инфаркта. Проходите, он будет рад вас видеть, думаю, что он по вам скучал.

Мариан и Изекииль пожали друг другу руки, и она заметила, что его рука очень слаба, хотя он и рад ее видеть.

— Ну вот, теперь Ханна может идти по своим делам и не беспокоиться обо мне. Хотя скоро зайдет мой внук Йонас.

Когда они остались одни, он попросил ее придвинуть стул поближе к кровати.

— Так я вас лучше услышу, ведь сейчас ваша очередь рассказывать.

***

Дина помогала Айше складывать простыни, которые потом они прятали в огромные коробки, разбросанные по всей комнате, некоторые уже переполняла одежда и всякие бытовые мелочи.

— Вся моя жизнь — в этих коробках, — произнесла Айша, сдерживая всхлип.

— Не останавливайся, у нас еще много дел, — ответила ей мать, тоже пытаясь не раслакаться.

Обеим расставание давалось нелегко, но они знали, что дальше откладывать нельзя. Юсуф повел себя как любящий муж, но дни его сражений и миссий для Фейсала закончились, и настало время начать семейную жизнь. Он согласился лишь с тем, что дом будет в Иерусалиме, а не на другой стороне реки Иордан, где его ждало куда более безрадостное будущее на службе у Абдаллы.

Но Юсуф знал, что его мать не выносит Айшу, и совместная жизнь превратится в бесконечные жалобы и стычки между двумя женщинами, и потому он решил принять предложение Омара, семья которого по-прежнему была одной из самых известных в Иерусалиме. Юсуф помогал ему с торговыми сделками в Аммане, где мог рассчитывать на поддержку былых товарищей по оружию, оставшихся верными эмиру Абдалле. Омар был доволен, что на него работает Юсуф, обладающий такими связями, он был на короткой ноге даже с самим шарифом Хусейном и сражался рядом с его сыном Фейсалом, к сожалению, теперь уже покойным.

Омар чувствовал себя в долгу перед Юсуфом и семьей Айши и всячески им помогал. В конце концов, именно он уговорил Ахмеда Зияда присоединиться к их делу, к борьбе против турков, и Ахмед заплатил за это своей жизнью. Но Мухаммед не хотел на него работать, предпочитая остаться в карьере с Иеремией.

Юсуф купил дом и приличный участок земли в Дейр-Ясине, тихой деревушке, расположенной в пяти километрах к западу от Иерусалима.

Он не дал Айше возможности отказаться. Просто повел посмотреть на новый дом и велел подготовиться к переезду.

— Твой брат был с нами очень щедр, но пришло время иметь собственный дом. Ты будешь жить недалеко от матери, — сказал он в качестве утешения.

И вот теперь они с Диной укладывали в коробки то, что для Айши было всей ее жизнью.

— А где Рами? — спросила Дина. — Он должен помочь нам с этими коробками, мы сами не справимся.

— Он там, с Вади и Беном. Они уже давно вернулись из школы.

Айша гордилась тем, что сын ходит в британскую школу святого Георгия в Шейх-Джарахе, где обучались дети из влиятельных иерусалимских семей. Это Омар убедил их отправить Рами в эту школу, там учились двое его внуков. Поначалу Юсуф отказывался, но Айша убедила его в том, что они не должны отвергать возможность дать сыну лучшее образование.

— Мы не так богаты, как Омар, не живем в одной из вилл в Шейх-Джарахе. Я не хочу, чтобы нашего сына принимали за того, кем он не является, — возражал Юсуф, он не доверял тем влиятельным арабам, которые жили в элегантных кварталах города. Но в конце концов он сдался, ведь какой отец не хочет для сына самого лучшего?

— Ладно, мы закончили, — сказала Дина, сложив в коробку последнюю простыню.

Айша вздохнула и посмотрела в окно.

— Рами, Вади и Бен неразлучны, они будут скучать друг без друга. Вади не просто кузен, он для моих детей как брат, как и Бен. Конечно, Марину я люблю как родную сестру, — сказала Айша, не сдержав слезы.

— Аллах был милостив ко мне и подарил внуков, Рами и Нур дали мне столько радости, как и дети Мухаммеда, Вади и Найма. Ты права, они как родные братья и сестры, и у каждого доброе сердце. Что касается Бена, сына Марины, он тоже для меня как внук.

В 1935 году Рами исполнилось шестнадцать, его сестре Нур — одиннадцать, а Вади и Найме — пятнадцать и двенадцать. Бену только что исполнилось четырнадцать, а Далиде, дочери Мириам и Самуэля — тринадцать. Изекииль был самым младшим — десяти лет. Они все росли вместе в Саду Надежды, делили друг с другом игры и вместе устраивали первые шалости, а теперь, вступив в подростковый возраст, стали больше, чем просто друзьями. Как когда-то влюбились друг в друга Марина и Мухаммед, теперь уже сын Мухаммеда Вади не мог отвести глаз от Далиды, дочери Мириам и Самуэля. Взрослые ничего не говорили по этому поводу, хотя все были встревожены.

Дина считала удачей, что дружба между семьями Сада Надежды так и осталась нерушимой, несмотря на участившиеся стычки между арабами и евреями. Поначалу она не придавала значения тому, что всё больше евреев прибывает на палестинскую землю, и даже журила Мухаммеда за то, что это волновало его, но теперь она не могла отрицать, что их исконные земли всё больше превращаются в еврейские.

«Мы сами виноваты в том, что продали им наши земли», — сетовал Мухаммед. И он был прав. Если бы им не продавали землю, поток иммигрантов в Палестину быстро бы иссяк.

Когда они закрыли последние коробки, женщины в тревоге переглянулись. У Айши уже было двое детей, но для Дины она всегда оставалась малышкой.

Они сели у двери дома, дожидаясь, пока мужчины унесут коробки. На следующий день Айша с детьми переехали в Дейр-Ясин, но в тот вечер Кася устроила большой прощальный ужин. Они с Руфью весь день готовили и пригласили также Хасана с Лейлой, Иеремию и Анастасию. Присутствовал и старый Натаниэль, который со своим помощником Даниэлем, сыном Мириам, продолжал работать в импровизированной лаборатории. Не присутствовал только Йосси.

Он почти не выходил из дома, ухаживая за больными и своей женой Юдьфью. Но пришла его дочь Ясмин с Михаилом. Дина улыбнулась при мысли о том, что Ясмин сделала Михаила мягче. При появлении девушки сердитое выражение его лица тут же менялось. Все веселились, ели и болтали до позднего вечера, как и всегда в подобных случаях. Единственное, что беспокоило Дину, так это присутствие Мойши и Эвы. Эти евреи ей не нравились — они так отличались от ее друзей из Сада Надежды.

Она знала, что Марине они тоже не особо нравятся, она призналась в этом Айше. Но всё же они были поселенцами, которым Самуэль выделил участок в Саду Надежды. Антипатия была взаимной, потому что Мойша и Эва тоже не скрывали свой дискомфорт, когда сталкивались с Диной, Айшей, Сальмой или Мухаммедом. Дину раздражало высокомерие, с которым Мойша обращался с арабами, Кася не раз заставляла его замолчать, когда он заявлял, что Палестина не принадлежит арабам, и однажды евреи будут биться за нее не на жизнь, а на смерть.