Хулия Наварро - Стреляй, я уже мертв

• Название: Стреляй, я уже мертв
• Автор: Хулия Наварро
• Издательство: группа «Исторический роман»
• Жанр: Драматургия
• Год: 2016

Бывают в жизни мгновения, когда единственный способ спастись — это умереть или убить.

В конце XIX века, на последнем этапе царизма в России, семье Цукеров, преследуемой за иудейскую веру, приходится бежать из страны, от кошмара и несправедливости. Прибыв на Землю Обетованную, Самуэль Цукер приобретает землю у арабской семьи Зиядов, возглавляемой Ахмедом. Между ним и Самуэлем возникает тесная связь, крепкая дружба, которая, несмотря на политические и религиозные различия, сохраняется поколение за поколением.

На фоне угроз, мести и многих других страстей жизнь Цукеров и Зиядов сплетается в мозаику предательства и страданий, любви возможной и невозможной, полное удивительных событий совместное существование на территории нетерпимости.

Пронзительная и трогательная хроника, две семейные саги — новый роман Хулии Наварро погружает нас в жизнь реальных людей, которые борются за то, чтобы исполнить свои мечты, которые сами ответственны за выбранный путь.

---

Настал вечер, и Марина пришла к Дине домой.

— Ты всех задерживаешь, мама уже нервничает, — сказала она, взяв Айшу за руку.

— Дело в том, что Юсуф и Мухмаммед только что прибыли, мы еще не готовы. Рами с вами? — спросила Айша.

— Дети уже давно нам помогают. Заканчивают развешивать на деревьях гирлянды.

Кася и Руфь наготовили всего вдоволь. Еврейские и арабские блюда были расставлены на большом деревянном столе, который много лет назад собственными руками сделали Яков и Ариэль. Мириам приготовила шоколадный мусс, который научилась готовить в Париже.

Михаил присматривал за бараниной, медленно томившейся в печи.

Женщины сидели в доме, наслаждаясь проникающим через окна весенним ветерком, мужчины предпочли сад, где могли курить в свое удовольствие, чтобы Кася не читала им по этому поводу нотаций.

Иеремия принес для всех тонкие ароматизированные сигары, которые купил у египетского торговца.

— Как только мы устроимся, приходите в гости, — сказала женщинам Айша.

— Я приду еще раньше, чтобы тебе помочь. Ты не сможешь обустроить дом одна, — ответила Марина.

— Мы можем поехать вместе, — предложила Сальма.

— А кто же тогда позаботится о твоих детях? — спросила Дина у невестки.

— Вади и Найма вполне могут обедать вместе с нами, — сказала Кася. — Ведь наш дом всего в двухстах метрах от вашего.

— Пойду попрошу у Иеремии сигару, — сказала Мириам, собираясь выйти в сад.

— Смотри, потом опять будешь кашлять, — упрекнула ее Кася.

— Я знаю. Но мне нравится курить, и я не собираюсь бросать.

С минуту они помолчали. Все здесь любили Мириам и остро переживали ее страдания. Даже Дина, при всей своей преданности Самуэлю, не могла его не упрекать, что он оставил жену и детей.

Вернувшись из Парижа, Мириам объяснила, что Самуэлю пришлось остаться в Европе, чтобы уладить какие-то дела; этой же версии она придерживалась и спустя два года, а Самуэль за это время ни разу так и не наведался в Палестину, даже чтобы повидаться с женой и детьми. Дина не сомневалась, что в жизни Самуэля появилась другая женщина.

Однажды вечером, когда Мириам учила ее готовить свой знаменитый шоколадный мусс, который так любили все дети из Сада Надежды, Дина решилась спросить у нее об этом напрямую. Мириам сначала колебалась, но потом все же честно рассказала о появлении в их жизни Кати и о том, как прочно она обосновалась в настоящем и будущем Самуэля. После этого Мириам попросила мужа дать ей свободу. При этом она не хотела, чтобы ее кто-то жалел, или чтобы дети росли, зная, что отец их бросил. Поэтому она так и держалась за свою легенду, что Самуэля якобы держат в Париже какие-то важные дела, и что купленная им там лаборатория требует его постоянного присутствия.

Она говорила Далиде и Изекиилю, что, когда они подрастут, то поедут в Париж учиться и снова будут жить вместе с отцом, Далида с Изекилем рассказывали об этом Вади, Рами, Найме и Нур, а те, в свою очередь — своим родителям. Дина молча слушала эти байки, не пытаясь ни в чем разубеждать внуков, а сама задавалась вопросом, поймет ли когда-нибудь Самуэль, что уже потерял своих детей.

— Когда-нибудь я попрошу у Мириам такую сигаретку, — заявила Айша.

— Что ты такое говоришь? — испугалась Дина. — Твой муж никогда не допустит, чтобы ты курила, и твой брат тоже.

— Но они же не возражают против того, чтобы Мириам курила, — возразила Айша.

— Правильно, я тоже курю, — напомнила Анастасия. — Правда, не так много, как Мириам, и мой муж не возражает. А мужчинам пора привыкнуть, что не только они могут заниматься приятными вещами.

— Иеремия ни в чем не смог бы тебе отказать, — заметила Руфь.

— А я и не спрашивала у него разрешения курить, просто курю и всё, — ответила Анастасия.

Пока женщины болтали, Мириам курила на пороге, прислушиваясь к разговорам мужчин. Дина отнесла ей гранатовый сок, жестом показав остальным, чтобы не беспокоились.

— Не выношу эти разговоры о том, что когда-нибудь мы перестанем ссориться, — шепнула она Мириам.

— Да, именно так они и говорят. Они разговаривают о Мусе аль-Алами. Юсуф уверяет, что Муса несколько раз встречался с Бен Гурионом. Он услышал это от Омара, и думаю, что благодаря хорошим связям при дворе эмира Абдаллы.

— Муса аль-Алами — честный и справедливый человек, когда он был главным прокурором Палестины, то был безупречен, — сказала Дина.

Они замолчали, слушая разговор мужчин. Юсуф дымил и осторожно сообщал свои новости.

— Бен Гуриону трудно было выбрать лучшего посредника, чем Муса аль-Алами, тот всегда знал, как оставаться в стороне от политики, и именно поэтому может разговаривать со всеми. Его слушает и муфтий, и руководители Истикляля, такие семьи, как Нашашиби, Дажани и Джадиди прислушиваются к его мнению.

— Но к сожалению, не в его власти принимать решения, — прервал его Михаил, — возможно, если бы это зависело от него, то он договорился бы с Бен Гурионом. Но Муса аль-Алами не представляет всех палестинцев, так что не думаю, что его переговоры с нашими представителями к чему-то приведут.

— Такой договор стал бы благом для всех, — заверил Иеремия.

— Зависит от того, о чем договариваться. Ты же слышал Юсуфа, Бен Гурион предлагает создать федерацию стран Ближнего Востока. Даже допускает возможность, что ее частью станет объединенное государство арабов и евреев. Раньше шариф Хусейн уже согласился разрешить евреям селиться в большом арабском государстве, но с тех пор многое изменилось, думаю, что даже слишком, — сказал Мухаммед.

— Что было, то прошло, — снова ступил в разговор Михаил.

— Мусу аль-Алами заботит то же, что и нас — что еврейская иммиграция не прекращается, и они скупают нашу землю, а в особенности его волнует та нищета, в которой живут наши крестьяне, лишенные привычной работы поденщиков. Насколько я знаю, он также сказал Бен Гуриону, что они не придут к согласию, если сионисты будут настаивать на праве скупать земли. Бен Гурион — непростой человек, его трудно убедить в чем-то, что противоречит его представлениям, — заявил Юсуф, наблюдая, как на его слова отреагируют Иеремия, Игорь и Натаниэль — эти люди были его друзьями, но всё же евреями.

— А муфтий? Почему муфтий не принял предложение Бен Гуриона? — поинтересовался Игорь, искоса посматривая на своего сына Бена, залезающего на дерево, и спрашивая себя, почему Марину не беспокоят шалости сына.

— Насколько я знаю, муфтия Хусейна это предложение заинтересовало, хотя он и не доверяет сионистам, да и с какой стати нам раздаривать свои земли? Эта земля наша, — заявил Юсуф.

— Если и те, и другие будут стоять на своем, то мы так и не придем к соглашению, а от этого потеряют все. Поэтому я не понимаю, как содержание переговоров Бен Гуриона и Мусы аль-Алами просочилось в прессу. Об арабском государстве сообщаются самые мелкие детали, тот, кто допустил утечку, хотел исключить малейшую возможность заключения договора, — сказал Михаил.

Дина подумала о Самуэле. Ей хотелось узнать мнение старого друга. Она слушала мужчин и говорила себе, что они неискренни, что хотя и называют себя друзьями, но не разделяют одну и ту же точку зрения, да и не хотят знать мнение другого. Юсуф больше остальных был уверен в собственных словах, как и Михаил, который поддерживал Луи и теперь замолчал. Она знала, что Луи — член партии «Хагана», тайного вооруженного формирования евреев. Никто не говорил ей об этом, она просто знала, она ведь была знакома с Луи с того дня, когда он приехал в Сад Надежды. Очень скоро он вступил в «Ха-Шомер», стал одним из «стражей», которые защищали первых поселенцев от бандитских набегов. Луи всегда был слишком большим мечтателем, чтобы смириться с жизнью крестьянина. Он вечно переезжал из одного места в другое и называл себя пылким сторонником Бен Гуриона, превратившегося в голос и душу всех приехавших в Палестину евреев.

Она внимательно слушала Михаила. Мириам прикурила еще одну сигару, и также напряженно вслушивалась в мужские разговоры, пытаясь разобрать из их слов, что ждало в будущем.

Михаил сказал, что Бен Гурион также встречался с руководителем Истикляля, но результатов это не принесло.

— Вести переговоры — это важно, мы постоянно должны этим заниматься. Если арабы и евреи приложат усилия, чтобы услышать друг друга, влезут в чужую шкуру, то всё станет гораздо проще, — сказал Игорь.

Все согласились, что Игорь прав, и даже Дина молча кивнула. Все считали Игоря очень разумным молодым человеком. Марина не ошиблась, выйдя за него замуж: он оказался хорошим мужем и отцом, уделявшим много внимания их единственному сыну Бену. Даже Мухаммед признавал достоинства Игоря. Он и сам считал Игоря справедливым человеком, который заботился о своих подчиненных — рабочих-каменотесах. Он легко и быстро завоевал уважение рабочих-арабов, поскольку не делал никакого различия между ними и евреями. Мухаммед, правда, говорил, что Иеремия тоже никогда не позволял себе ничего подобного, но у Игоря справедливость была в крови.