Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

• Название: Лазарев. И Антарктида, и Наварин
• Автор: Иван Фирсов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0690-8

Роман современного российского писателя И. И. Фирсова повествует о знаменитом русском флотоводце Михаиле Петровиче Лазареве, его трех кругосветных путешествиях, принесших России важные открытия, его боевых подвигах.

---

Открытие острова вселило уверенность — материк где-то рядом и должен наконец приоткрыть свое ледяное забрало. Однако прежде чем выдать тайну, океан еще раз испытал моряков.

Вечером следующего дня на вахту заступал Новосильский.

Наплыл густой туман, пошел дождь вперемежку с мокрым снегом. За пеленой «Восток» скрылся из виду. Ветер посвежел. «Мирный» привелся в полный бейдевинд правым галсом. Команда пила чай, а офицеры находились, как всегда, в кают-компании и делились впечатлениями о только что открытом острове Петра I.

Вдруг на баке часовой крикнул:

— Лед прямо!

Новосильский побежал на бак. Из тумана, чуть левее, наплывала гигантская льдина.

— Право руля! Грота-брасы травить.

Шлюп начал медленно катиться под ветер. В тот же миг Анненков, выбежавший из кают-компании на бак, крикнул:

— Спускаться не надо! Мы проходим на ветер!

Новосильский закусил губу…

Сменившись в полночь с вахты, он подробно описал дальнейшие события. «Так действительно казалось. Но чтобы пройти лед на ветер, надлежало вместо право положить руль лево, обезветренные паруса опять наполнить, словом, переменить весь маневр, чего мне крепко не хотелось. Нерешительность и переменчивость в распоряжениях вредна везде, а в службе морской отнюдь не должна быть допустима, однако надо было на что-нибудь тотчас решиться: или согласиться с бывшим на баке более меня опытным и старшим офицером, или продолжать начатый маневр и взять уже на себя всю ответственность за последствия… Каждая секунда приближала нас к страшной, мелькавшей из-за тумана ледяной громаде. В эту самую минуту вышел на палубу Лазарев. В одно мгновение я объяснил начальнику, в чем дело, и спрашивал приказания.

— Постойте! — сказал он хладнокровно… Смотрю на Михаила Петровича: он осуществлял… в полной мере идеал морского офицера, обладающего всеми совершенствами. С полной самоуверенностью быстро взглянул он вперед… взор его, казалось, прорезывал туман и пасмурность…

— Спускайтесь! — сказал он спокойно.

Но это подтверждало прежний маневр. В то же самое время вся ледяная громада, вышед из-за тумана, явилась не только впереди, но и вправе.

Едва мы успели от нее уклониться, бом-утлегар чуть не черкнул ледяную скалу, возвышавшуюся над шлюпом по крайней мере на два его рангоута и отнявшую у шлюпа ветер. Переменив маневр, мы бы неминуемо грохнулись о эту скалу».

17 января 1821 года минул год с того дня, когда шлюпы впервые подошли к берегам Антарктиды.

С утра ясное и безоблачное небо сулило погоду, но скопища льдов то и дело сбивали с курса. Часовой пробил шесть склянок, близился обед. Командир «Мирного», прежде чем уйти, еще раз поднял подзорную трубу. Внезапно лицо озарилось улыбкой — в окуляре четко виднелся темный скалистый берег. Вдаль уходила цепочка гор, увенчанная снежным пиком.

Воедино слились пушечные выстрелы «Мирного» и «Востока», возвещая об открытии материка. Наконец-то он скинул ледяной панцирь таинственности перед натиском россиян.

Берег назвали именем Александра I, а самому высокому пику, резко выделявшемуся среди других гор, дали имя Георгия Победоносца.

За обедом в кают-компании «Мирного» царило радостное возбуждение.

До Лазарева донесся звонкий голос Новосильского:

— А что, господа, английские мореплаватели знаменитые в пророки не годятся.

Все дружно рассмеялись…

Итак, в тот день россияне превратили терра инкогниту в шестой материк планеты — Антарктиду.

Со спокойной совестью, исполнив долг, покидали они полярные моря.

У Южной Шетландии открыли еще два острова. В бухте последнего, Малоярославца, через низменный берег в дымке просматривался обширный залив. На якорях стояли несколько промышленных судов под английскими и американскими флагами.

— Вот вам, Павел Михайлович, и английские мореплаватели, легки на помине, — улыбнулся Лазарев вахтенному офицеру. — Прикажите после завтрака ялик спустить, надобно на «Восток» наведаться.

Шлюпы вошли в пролив, легли в дрейф. Навстречу спешил небольшой американский бот.

— Пойдите к американцам на ялике, — обратился Беллинсгаузен к своему помощнику, — спросите, кто они и не нужна ли им помощь.

Спустя час Завадовский вернулся на «Восток», но не один.

На борт шлюпа взобрался обросший детина.

— Hello! — Улыбаясь, он спрыгнул на палубу и вразвалку подошел к Беллинсгаузену.

— Who are you?[69] — Лазарев пристально смотрел в несколько нагловатые глаза гостя.

— Натаниэль Пальмер, — отрекомендовался он, явно удивленный чистым английским произношением, — капитан промыслового бота «Геро», мы охотимся здесь четвертый месяц на котика.

— Российского флота офицеры, капитан второго ранга Беллинсгаузен и лейтенант Лазарев, прошу. — Гостя пригласили в кают-компанию и приказали подать рому.

Выпив, американец разговорился:

— Здесь, сэр, не привыкли к столь деликатным приемам. Восемнадцать вымпелов промысловых судов бьют кита, англичане и мы. — Он отпил из бокала. — Слава Богу, наши ребята надрали тысячи котиков. Англичане тоже не отстают. Котиков становится все меньше, охотников все больше. — Он ухмыльнулся. — Добычу берет первый, а кто опоздал, царапается, подбирает остатки.

— Нет ли среди англичан капитана Смита?

— О да, это капитан «Виллиама».

— Если встретите его, — Пальмер закивал головой, — передайте, что Южная Шетландия — это острова, а не земля. Мы обошли ее с юга.

— Хорошо, конечно, передам. — Пальмер с любопытством смотрел на хозяев. — А что привело русских моряков в столь суровые края?

— Шлюпы Российского флота «Восток» и «Мирный» по указу его императорского величества отправлены на поиски Южного материка. — Пальмер удивленно поднял брови, слушая перевод Лазарева, а Беллинсгаузен несколько торжественно продолжал: — Мы обошли Ледовитый океан кругом, под всеми меридианами, неоднократно подходили к Южному материку, а десять дней тому назад обрели еще раз сушу оного материка. — Он показал на карту. — Это берег императора Александра I.

— О, это великолепно!

— Позвольте узнать, как далеко проникли вы к югу? Имеются ли любопытные заметки о сих случаях?

Пальмер иронически улыбнулся.

— О нет, у нас другие цели. Мы промышляем котика только на здешних островах. А журнал, — он лукаво закатил глаза, — шкипер ведет, когда позволяет погода и настроение. — Пальмер кивнул на стакан, допил ром и закончил: — Для нас, сэр, главное — котик, — глаза его блеснули, он прищелкнул пальцами, — это доллары.

Переглянувшись с Лазаревым, Беллинсгаузен поднялся:

— В таком случае не будем лишать вас капитала и пожелаем вам успеха.

Все рассмеялись.

Проводив гостя, Беллинсгаузен и Лазарев долго смотрели вслед удаляющемуся боту.

Лазареву почему-то вспомнилась Русская Америка, «Суворов», цепкий взгляд Ханта, когда тот смотрел на тюки шкурок котика.

24 июля 1821 года ранним утром под громовые раскаты Кронштадтской крепости «Восток» и «Мирный» бросили якоря на том самом месте Малого Кронштадтского рейда против Средних ворот, откуда мореплаватели уходили в трудный вояж два года тому назад.

Абернибесов принес шканечный журнал с последней записью: «На клюзе 75 саженей якорного каната».

Лазарев взглянул на левую страницу: «Пройдено всего миль — 49 860».

— Поболее двух длин экватора. Хорош поясок, — весело проговорил Лазарев.

— Михаил Петрович, — доложил вахтенный офицер, — сигнал на «Востоке»: «Прибыть с журналами и картами».

— Видимо, вице-адмирал Сарычев требует, только что на катере подошел к ним. Добро. Приготовьте шлюпку.

На борту «Востока» Сарычев дружески обнял Лазарева.

Разложив в кают-компании карты, до позднего вечера просидел с командирами и вместе с ними сошел с корабля, когда полуночная заря еще светила на западе.

— Завтра же все путевые карты и журналы привести в порядок и доставить в Адмиралтейский департамент.

На следующий день из Петергофа на яхте прибыл Александр I с цесаревичем в сопровождении министра.

На «Востоке» он поздоровался с Беллинсгаузеном, прошел по приведенной наскоро в порядок верхней палубе. Остановился на баке. Из доклада Траверсе он уже знал об успехах и в душе ликовал: и его имя увековечено на мировой карте.

— Ну, видишь, — плохо скрывая самодовольство, обратился он к Беллинсгаузену, — не оправдались, слава Богу, твои сомнения.

Беллинсгаузен благодушно пожал плечами, слегка наклонил голову:

— Господь Бог способствовал сему, ваше величество, дабы предзнаменования ваши воплотить. — Беллинсгаузен показал ему оригинальные зарисовки Павла Михайлова.

— А где же диковинки заморские? — спросил император.