Карлис Озолс - Мемуары посланника

• Название: Мемуары посланника
• Автор: Карлис Озолс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-05761-7

Карлис Озолс – сын крестьянина, экстерном окончил реальное училище в Санкт-Петербурге и Рижский политехникум, став инженером-механиком. Одновременно с этим работал на заводах в России. В 1915 г. был командирован Главным артиллерийским управлением в США.

После объявления независимости Латвии в 1920 г. стал представителем правительства Латвии в США. Тогда же назначен председателем реэвакуационной комиссии в Москве. В 1923–1929 гг. занимает должности посла, чрезвычайного посланника и полномочного министра Латвии в СССР, заключает договора о ненападении и торговле. В октябре 1934 г. попал в опалу и был уволен со службы в МИДе. После присоединения Латвии к СССР 25 августа 1940 г. арестован. 17 октября того же года переведен в тюрьму в Москве. 23 июня 1941 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к смертной казни.

Книга К. Озолса впервые публикуется в России.

---

– Кто вы, офицер или хулиган?

Вместо ответа он попытался меня ударить и уже нацелил кулак мне в голову, но я удачно отпарировал удар левой рукой, в свою очередь ударив его по шее. Мой противник был маленького роста и сразу понял, что я сильнее. Пригрозил:

– Я буду стрелять! – и побежал в купе за револьвером.

Намерение это ему не пришлось, однако, привести в исполнение; коридор был переполнен, пока он добрался до своего купе, весь его пыл прошел. В вагоне наступила тишина. Я услышал чей-то самоуверенный голос:

– Я бы его в котлетку изрубил!

Это произнес другой офицер. Я промолчал. Потом ко мне вдруг подошел казачий полковник, старший офицер в вагоне, и объяснил, что обязан составить протокол о драке, произошедшей в полосе военных действий, что грозило большими неприятностями не только молодому офицеру, но в особенности мне. «Лучший выход, – предложил он, – обоюдное извинение». Когда выяснилось, что молодой офицер, столь грозно наступавший на меня, молодой курляндский барон, и по вагону разнеслось, что «немец» хотел побить «латыша», все симпатии оказались на моей стороне, даже тот самый офицер, который хотел изрубить меня в котлету, теперь ласковыми взглядами выражал мне свое сочувствие. Даже казачий полковник подошел ко мне на Николаевском вокзале Петрограда, прощаясь, сердечно пожал руку и шутливо сказал:

– А жаль, что вы более основательно не поколотили этого немецкого барончика.

Не только русская интеллигенция, но и все, кто отдавал себе отчет в происходящих событиях и настроениях России и ее народностей, неизменно клонили свои сердца к латышам. Как бы ни рассматривали и ни оценивали нас высшие власти, латыши у русских вызывали симпатию. Мне известно, что и в полках русской армии при ежегодной разверстке новобранцев по ротам старые фельдфебели, офицеры и ротные командиры всегда настойчиво требовали от полковых адъютантов, чтобы в их роты направляли больше латышей, как исключительно надежных солдат.

Вспоминаю школьные годы. Немцев и тогда не любили, нам, ученикам, постоянно говорили, что уже недалеко то время, когда приставка «фон» будет заменена словом «вон». Тогда я горячо желал, чтобы это пророчество сбылось как можно скорее.

Война была в полном разгаре. Немецкие подводные лодки проявляли чудеса. Неуловимые, они преследовали пароходы не только в Северном море, но и в Атлантическом океане. Никто не чувствовал себя в безопасности. Пароходы тонули, люди погибали тысячами. Поэтому членам нашей комиссии советовали ехать не через Атлантический океан, а через Сибирь и Тихий океан. Это было особенно важно для тех, кто ехал с семьями. Я был один и выбрал кратчайший путь через Атлантику.

Уладив дела, я немедленно выехал. До Финляндского вокзала меня проводили жена и дети. Что каждый из них думал, когда поезд отправлялся, не знаю. Вероятно, они, как и я, верили, что разлука будет непродолжительной. Я тешил себя надеждой, что к следующей весне буду дома, а если не удастся, семья приедет ко мне. Я вспомнил отца, его благословение, это укрепило меня и слегка рассеяло тревоги и грусть расставания с близкими. Я не знал тогда, что события развернутся так быстро, не мог предполагать, что ровно через три года после отъезда Латвия будет объявлена независимой и я только через пять лет снова встречусь с семьей. Воздадим хвалу Создателю за наше неведение! Люди были бы очень несчастны, если бы знали, что их ждет впереди. Интерес жизни, воля к ней, вся наша сила в том, что мы не знаем будущего, оно окутано туманом неизвестности. Если бы этого не было, многие не захотели бы жить.

По дороге в Америку

Финляндия

Наш поезд шел через Финляндию. Стояла зима. Вся Финляндия была покрыта снегом. Блестел солнечный спокойный день. Этот покой северной природы воспринимался нами особенно благодатно, так он не похож на Петроград. Там все тревожило, будоражило нервы, сама природа неистовствовала. Ветер свирепствовал как-то особенно, бешено крутился снег, что-то зловещее царило в воздухе. Мы могли доехать до северного Торнео, тогда конечного пункта. Мы объезжали Ботнический залив, восхищались прекрасным зимним солнцем. Мимо проносились маленькие чистые железнодорожные станции.

Тишина природы, солнце, снег, любезность финляндцев – все успокаивало и радовало. Мы, взрослые путешественники, невольно и незаметно превратились в беспечных детей: на всех остановках выбегали из вагона, швырялись мягким снегом, веселились, нервный Петроград был забыт. Кофе с прекрасными свежими сливками, дружелюбные улыбки финских девушек, душевный покой примиряли с жизнью, вчерашние тревоги отступали, в сердце просыпались самые искренние симпатии к финнам. Впрочем, русский народ, за самым редким исключением, людей так называемых «правых убеждений», никогда не был враждебно настроен по отношению к Финляндии. Прекрасно отдавая себе отчет в недостатках собственной жизни, критикуя изъяны политического строя, не закрывая глаза на собственную «обломовщину» и беспечность, русские справедливо признавали за финнами многие достоинства, ценили их трудолюбие, любовь к чистоте и порядку.

Точно так же русские относились и к латышам. Шовинизмом и предубежденностью русская интеллигенция, культурные люди, не страдала. Вспоминаю одну примечательную встречу. В качестве инженера я был командирован на Коломенский завод, принимать вагоны для строящегося в Самаре трамвая. Со мной находился помощник самарского городского головы. Узнав, что я латыш, он сразу проникся ко мне самой искренней симпатией и выказывал всяческие любезности. Себя называл националистом, постоянно читал мне что-то вроде лекции о том, что такое истинный национализм. Этот вопрос он ставил широко, осветил его верно и глубоко. Настоящий националист, по его мнению, тот, кто уважает чужую национальность так же, как свою, ибо нельзя считать свой народ единственно достойным членом общечеловеческой культурной семьи народов. Если и существует вражда между народами, это явление искусственное, и все, дорожащие счастьем людей, должны бороться с этим пагубным явлением. Никакой естественной вражды друг к другу в сердцах людей разных национальностей нет и быть не может. Вражду сеют. Она произрастает в ненормальных условиях жизни, эти условия, впрочем, всегда оказываются навязанными. Общее несчастье в том, что мы не умеем жить. Между здоровыми и сильными народами не может и не должно быть вражды. Эти отношения основаны на осознании взаимного долга. Конечно, так мог говорить только высококультурный человек. Среди русских это не редкость.

И теперь, любуясь доверчивыми улыбками финских девушек, я видел в них своего рода пророчество и символ возможных будущих взаимоотношений между народами. В эти предвечерние сумерки, глядя из окна вагона на пролетающие снежные поля, божественно уснувшую природу, я думал о том, что скоро война окончится, на смену зиме придет весна и мир проснется для новой счастливой жизни.

Швеция

Поздно вечером мы пересекли финляндскую границу и очутились в Гопаранде. Шведские таможенные власти нас слегка проэкзаменовали, задали знакомые шаблонные вопросы о том, куда направляемся, по каким делам, откуда. Многие из нас выслушивали эти вопросы, вроде недооценивая их смысл. Весело шутили: «Еду в Америку за богатой женой», «за миллионным наследством американского дядюшки». Шведы улыбались, довольные, у русских путешественников карманы набиты деньгами, а такие гости всегда желанны.

К началу войны Швеция заняла нейтральное положение. Не примкнула ни к той ни к другой воюющей стороне. Однако ее тайные симпатии были скорее на стороне немцев. Свое сырье, фабрикаты, продукты сельского хозяйства Швеция продавала по высоким ценам. Золото Германии и союзников переполняло шведские банки. Нейтралитет обогащал. К концу войны страна достигла завидного материального благополучия. На полях сражений гибли лучшие сыны России, союзников и Германии. Бедствия, горе, лишения и голод захватили весь Европейский континент в то время, пока шведские матери в довольстве спокойно воспитывали детей. Швеции можно было позавидовать, капризы истории и судьбы неисповедимы, и когда одним посылается трагедия, другим даруется благословенное счастье.

В Северной Швеции на другой стороне Ботнического залива стояла глубокая зима. Было воскресенье. В серых костюмах с белыми воротниками и шапками шведы, юноши и девушки, гостеприимно встречали и провожали наш поезд. На большой станции были накрыты столы с холодными и горячими блюдами, на каждом обозначена цена. Контролируйте сами себя, вы должны знать, что и на сколько вы съели, за вами никто со стороны не следит! На русских станциях такого не было. Данный распорядок казался идеальным, внушал нам, путешественникам, полное доверие, побуждая и к самим себе относиться до щепетильности строго. В этой атмосфере культурности и высокой морали люди невольно начинают подтягиваться, еще педантичнее сознавать свои обязанности и долг перед другими. Словом, все пассажиры чувствовали себя прекрасно, настроение было радостное и светлое.