Майкл Муркок - Английский убийца

• Название: Английский убийца
• Автор: Майкл Муркок
• Издательство: Топикал, Ресурс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85256-015-4

«Хроника Корнелиуса» Майкла Муркока — в книгу вошли романы «Финальная программа», «Средство от рака», «Английский убийца» — это мифическая фантастика, самое оригинальное фантастическое произведение нашего времени. В этих романах изображены происходящие изменения Будущего, которое является анаграммой сегодняшнего мира, в котором время разматывается назад и вперед и которое Джерри Корнелиус насилует, выбирая секс, перевоплощения и цвет. Джерри Корнелиус — супергерой. Это — экс-священник, экс-политик, революционер, физик, шпион, игрок и фигляр, шут высокой пробы, вооруженный фибро-игольчатым пистолетом. Он спаривается, галлюцинирует, умирает и… воскресает часто…

---

— Я уверен, все пройдет хорошо, Уна! — Очинек встал и взял ее за руку. — Пойдем, занавес уже поднимается! — На сцене загорелись газовые лампы, лучи прожекторов тоже были направлены на сцену. Она быстро пошла за кулисы. Очинек поспешил за ней. Проходя мимо мистера Клемента — автора исполнявшейся в самом начале Патриотической оды, она случайно, сама того не заметив, толкнула его, так сильно она волновалась. Оркестр заиграл вступление к сатирическому мюзиклу «Что за счастливая страна Англия»:

Мы скоро будем покупать консоли по курсу полкроны за штуку,
Потому что, подобно русским военным самолетам, они все время падают!
Мы недавно построили самолет, и единственное, что ему недостает,
Так это мощности, чтобы подняться вверх,
в отличие от британского подоходного налога!

Гип-гип-ура!

О! Что за счастливая страна Англия!
Ей завидуют все народы мира!
Страна, в которой гнусные чужестранцы
Грабят британских рабочих!
О! Какая же мы счастливая нация!
О! Что за счастливая страна Англия!
Чужестранцы уже поняли, что эту землю
Можно превратить в мусорную свалку!
О! Какая же мы счастливая нация!

Зрители подпевали, а в конце одобрительно зааплодировали. Занавес поднялся.

Уна зашла в гримерную. Хотя она и делила ее еще с одной комедийной актрисой — Маргарет Корниль, эта гримерная была значительно лучше тех гримерных, которыми ей приходилось пользоваться раньше. Это было ее первое выступление в концертном зале «Эмпайер» на Лейсистер-Сквер. «Эмпайер» считался респектабельным и одним из самых лучших недавно открывшихся концертных залов. Но именно добрая слава и респектабельность зала «Эмпайер» угнетали Уну. Она привыкла к залам Степни, Брикстона и Шефердс-Буша, атмосфера которых была дружелюбнее и в которых было меньше показухи.

Войдя в гримерную, она кивнула мадмуазель Корниль.

— Мне не очень нравится здешняя атмосфера.

Хотя мадмуазель Корниль выступала в программе десятым номером, она уже начала гримироваться, одновременно глядя одним глазом в зеркало, а другим — в журнал, который держала в левой руке.

— Вы привыкнете к этому, милочка. Публика здесь вполне нормальная. Такая же, как и везде. — Девица перечитывала короткую статью о себе в журнале «Нэш», который только что вышел. В журнале была напечатана также ее фотография. — Правила и снобы — это та цена, которую вы вынуждены платить за то, что имеете постоянную работу. Я выступаю здесь последнюю неделю. Если повезет, то буду выступать в трех разных залах за вечер, а если дела пойдут плохо — ни в одном. Поэтому две недели на рождество, которые я собираюсь провести в Алабаме, станут для меня настоящим отпуском. — Она немного хвасталась, так как статья в журнале «Нэш» означала, что она получит по крайней мере несколько ангажементов.

«Интересно, подумала Уна, пойдут ли мои дела когда-нибудь настолько хорошо, что фотограф журнала „Нэш“ попросит меня позировать ему и станет фотографировать мои ноги».

Вошел Очинек и тихо закрыл за собой дверь.

— Судя по шуму, публика неплохая.

— Я говорю ей то же самое, — сказала мадмуазель Корниль.

Очинек предложил им египетские сигареты «Юнфиадис» из своего портсигара от Либерти. Мадмуазель Корниль отрицательно покачала головой, а Уна взяла. Она закурила сигарету и внимательно посмотрела на Очинека, пытаясь понять, о чем тот думает.

— Это для тебя ступенька вверх, Уна. — Он был ее импресарио и к тому же был влюблен в нее, считая ее совершенством, но неожиданно для себя самого вдруг обнаружил, что пышущая здоровьем, очаровательная, с темными кудрями мадмуазель Корниль казалась ему физически более привлекательной, чем Уна. Он надеялся, что Уна этого не заметила. То, что мадмуазель Корниль заметила, было ясно по тому, как дружелюбно и в то же время снисходительно она начала обходиться с ним.

Выкурив сигарету, Уна взяла ноты и начала просматривать свои песни. В дверь постучали.

— Второе предупреждение для принимающих участие в увертюре и первых номерах.

Уна почувствовала, как в ней все напряглось. Она провела ладонями по бедрам. Очинек подошел к ней и поправил бабочку. Подал ей трость и цилиндр, обтянутый шелком, смахнул пылинки с фрака.

— Все хорошо.

Она улыбнулась. Если бы она могла поступать так, как ей самой этого хотелось, она предпочла бы держаться подальше от Уэст-Энда, но она знала, что он безумно хочет, чтобы она достигла вершины, вот для чего необходимо было выступать в зале «Эмпайер».

— Ни пуха, ни пера, милочка, — сказала мадмуазель Корниль, не отрываясь от статьи.

— Оставайся здесь, — сказала Уна Очинеку.

— Я лучше… — он виновато отвел глаза от комедийной актрисы, — буду рядом с тобой, чтобы поддержать тебя морально.

— Оставайся здесь! — Она поправила фрак и надела цилиндр. — Ты можешь прийти за кулисы, когда я выйду на сцену.

— Хорошо.

Она вышла в коридор и пошла к сцене. Навстречу ей попались актеры в форме солдат шотландского полка, моряков, лейб-гвардейцев и актрисы в костюмах розы, трилистника, чертополоха и в национальном уэльсском костюме. За кулисами она увидела хористок, готовящихся к выходу на сцену. Их было восемь, они изображали английские колонии: Индию, Канаду, Австралию, Мыс Доброй Надежды, Вест-Индию, Мальту, Гибралтар и Новую Зеландию, каждая из них должна была спеть по куплету. За кулисами напротив ждали актрисы в костюмах, изображавших Искусство, Науку, Торговлю, Промышленность и величественную Британию, которую они должны были вывезти в карете на сцену. Именно в этот момент Уна должна была начать свое выступление.

Поднялся занавес, оркестр заиграл вступление, затем запел хор:

Мы, дети империи, верой и правдой служим нашей королеве!
Мы знаем, что на ее помощь можно рассчитывать, где бы ни развевался ее флаг!
Она добра, она справедлива, она могущественна, и мы знаем, что вы согласитесь, что
Ее любят, ее обожают и ей завидуют на всех семи морях!

Уна успокоилась. Музыка была достаточно веселой, и зрители громко аплодировали в конце каждого куплета и подпевали хору. Было совсем не так душно, как она предполагала.

Искусство, Наука, Торговля и Промышленность покатили на сцену карету, которая двигалась, издавая негромкий скрип. Индия, Канада, Австралия, Мыс Доброй Надежды, Вест-Индия, Мальта, Гибралтар и Новая Зеландия встали по обеим сторонам сцены. Оркестр заиграл первые такты вступления к песне Уны. Она откашлялась, глубоко вдохнула воздух и приготовилась петь.

Свет замерцал.

Сначала Уна подумала, что это было сделано специально, чтобы создать особый театральный эффект. Но когда свет погас везде, аплодисменты затихли и зрители стали зажигать спички, по залу прошел взволнованный шепот.

На балконе что-то взорвалось. Кто-то громко закричал. Женщины завизжали от ужаса. Уну Перссон оттолкнули к занавесу, и она упала. На нее наступили, чье-то тело упало ей на ноги. На нее рухнул занавес. Она услышала приглушенные восклицания.

— Анархисты!

— Воздушный налет!

— Уна! Уна! — Голос Очинека. Она попыталась встать, но запуталась в занавесе.

— Себастьян!

— Уна! — И он своими изнеженными руками принялся разрывать занавес.

Она увидела его лицо. Оно было красное. В партере пылал пожар. Зрители превратились в бурлящую толпу, в которой мелькали полы сюртуков и перья на шляпах. Люди забирались на сцену, так как выйти через дверь в зале было невозможно.

— Что случилось? — Она позволила ему провести себя за кулисы. Затем толпой их вынесло к служебной двери. Огонь гудел за их спинами. Глаза слезились, и они задыхались от дыма. Голоса слились в один испуганный вой.

— Бомба. Я думаю, ее бросили на балконе. Но почему это должно было случиться именно сегодня! В день твоего выступления! Теперь театр закроется, по крайней мере на неделю. — Они бросились в переулок, находившийся за театром. Он уже был забит не понимающими, что происходит, артистами в легких красочных костюмах и испуганными зрителями, одетыми в костюмы из алого и зеленого бархата. В конце переулка стоял высокий полицейский с бородкой, который пытался успокоить людей и предотвратить их падение в воронку глубиной сорок футов, появившуюся во время воздушного налета месяц назад, — раньше на месте воронки был Лейсистер-Сквер.

К моменту прибытия пожарных машин к парадному входу многим людям уже удалось пройти через полицейский кордон и напряжение несколько уменьшилось. Было холодно, газ, должно быть, тоже отключили, так как не горел ни один фонарь на улице. Свет исходил только от фонариков полицейских и от пламени пожара. Уна вздохнула с облегчением.