Майкл Муркок - Английский убийца

• Название: Английский убийца
• Автор: Майкл Муркок
• Издательство: Топикал, Ресурс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85256-015-4

«Хроника Корнелиуса» Майкла Муркока — в книгу вошли романы «Финальная программа», «Средство от рака», «Английский убийца» — это мифическая фантастика, самое оригинальное фантастическое произведение нашего времени. В этих романах изображены происходящие изменения Будущего, которое является анаграммой сегодняшнего мира, в котором время разматывается назад и вперед и которое Джерри Корнелиус насилует, выбирая секс, перевоплощения и цвет. Джерри Корнелиус — супергерой. Это — экс-священник, экс-политик, революционер, физик, шпион, игрок и фигляр, шут высокой пробы, вооруженный фибро-игольчатым пистолетом. Он спаривается, галлюцинирует, умирает и… воскресает часто…

---

Вскоре она уже спала и видела сон, который считался у нее приятным. Она стояла на коленях посреди большого белого ковра. Абсолютно нагая. Из ее поврежденных сосков капала кровь, она совокуплялась с огромным, черным, бесформенным зверем, обхватившим ее лапами сзади. Во сне руки упали ей на колени, и она начала царапать себя. Потом зашевелилась во сне и захрапела так громко, что разбудила себя. Улыбнувшись, допила остатки джина и вскоре опять крепко заснула.

Очинек

— Обнищание, — сказал Очинек Льонсу, израильскому полковнику, — заметно возросло в Европе в прошлом году. Это само по себе не угрожало бы статусу-кво, если бы группа либерально настроенных политиков не кормила людей только обещаниями, вместо того чтобы предпринять конкретные практические шаги для улучшения их жизни. Естественно, из состояния апатии они перешли к активным действиям. Если бы не их раздражение, мне вряд ли удалось бы что-нибудь сделать. — Он улыбнулся. — По крайней мере половиной успеха я обязан тому, в каких условиях они живут.

— Вы слишком скромны. — Полковник с удовлетворением наблюдал, как его войска объединились с арабами — их союзниками, и начали методично обстреливать Афины, от которых уже мало что осталось. — И кроме того, не явилась ли их культура до некоторой степени причиной краха?

— Я согласен, их культура не могла приспособиться к другим культурам. Должен признать, что западная цивилизация, или, если хотите, европейская, развивалась иначе, чем весь остальной мир. Какое-то время она оказывала влияние на другие цивилизации, в основном благодаря глупости и самодовольству тех, кто ее поддерживал. Боюсь, что мы уже никогда полностью не очистимся от ее влияния.

— Вы что же, считаете, что единственные ценности, которые стоит сохранить, это ценности восточной культуры? — В голосе Льонса прозвучала насмешка.

— В общем, если рассуждать с точки зрения эмоций, я думаю именно так. Хотя и знаю, что это спорный вопрос.

— От ваших рассуждений попахивает антиарийством. Как вы относитесь к погромам?

— Отрицательно. Я не расист. Я имею в виду только образование. Я бы хотел, чтобы по всей Европе начала действовать программа по переобучению. Тогда через пару поколений нам бы удалось полностью выкорчевать их дурацкую философию.

— Но разве не эта философия окончательно и бесповоротно повлияла на формирование нашего мировоззрения. Не могу согласиться с вашим идеализмом, генерал Очинек.

Более того, считаю, что мы должны связать свою судьбу с Африкой…

— Опять возникла химера жизнеспособности, — вздохнул Очинек. — Мне бы хотелось, чтобы мы прекратили действовать по принципу движение ради движения.

— И стать такими, как Корнелиус? Я видел его в Берлине.

— Между неподвижностью и истощением есть разница. У меня был знакомый гуру, мы некоторое время переписывались с ним. Он жил в Калькутте до того, как произошел крах. Он убедил меня в необходимости медитации как единственного средства, чтобы избавиться от несчастий.

— Поэтому вы стали партизаном?

— Здесь нет никакого парадокса. Каждый должен заниматься тем, что соответствует его темпераменту.

Холм, на котором они стояли, трясло от разрыва бомб, разрушающих Афины.

Облака пыли медленно поднимались к голубому небу и приобретали странные очертания знаков неведомого алфавита. Очинек внимательно рассматривал их. Они что-то смутно ему напоминали. Он наклонил голову набок, прищурился. Сложил руки на груди.

— Красиво, — сказал полковник Льонс, глядя на Очинека и положив руку на его костлявое плечо. В тот момент, казалось, сам Очинек волновал его больше, чем взрывы. Большие наручные часы блестели на пыльном волосатом запястье. — Нам нужно получить… — Он убрал руку с плеча Очинека. — Как Уна?

— Отлично. — Очинек закашлялся от пыли. — Она сейчас выполняет наше задание в Сибири.

— Итак, вы серьезно относитесь к своей восточной идее. А вы не забыли о китайцах?

— Конечно, нет.

— А они согласятся на союз с нами? А японцы? Насколько глубоко их почтение перед западным мышлением?

— И в том и другом случае через несколько поколений. Но вы видели их комиксы. Весь Китай хочет, выражаясь международной терминологией, восстановить старую империю.

— Могут возникнуть осложнения.

— Вы правы. Но не смешение культур, созданное искусственно в результате западного вмешательства в пятнадцатом веке.

— В их пятнадцатом веке, — улыбнулся полковник Льонс.

Очинек пропустил уточнение мимо ушей.

Перссон

Уна Перссон наблюдала, как санитарная повозка, подпрыгивая, медленно двигалась по желтой степи в сторону деревянного моста, переброшенного через Волгу. Серовато-серое небо, по которому двигались облака, казалось огромным. Но даже оно по размерам не могло соперничать с Казачьей Сечью, состоявшей из десятков сотен кожаных юрт и множества загонов для лохматых пони. Но если на небе все быстро передвигалось, то Сечь по сравнению с ним казалась неподвижной.

Повозка доехала до моста, громко скрипя, переехала его, подбирая по дороге раненых, чтобы отвезти их в специально оборудованное для них место. На сотни миль вокруг пронесся вихрь. По Волге барашками побежали волны.

Уна Перссон вышла из «Ренг роувера» и большими шагами направилась к Сечи. Она была спокойна, хотя и немного напряжена. Уна была одета в пальто до пят, специально расстегнутое, чтобы были видны ее длинные и красивые ноги, под пальто был короткий цветной кафтан, тонкая талия перетянута ремнем, на ремне висела кобура, на ногах у нее были черные хромовые сапоги до колен. Она остановилась на вершине холма, с которого хорошо был виден весь лагерь. В ее серо-голубых глазах можно было прочитать восхищение оригинальным стилем главаря казаков.

Это были не те осовремененные казаки, которые брали Берлин при помощи артиллерии и бронетанковых средств. Это были подлинные казаки, которые казались пережитком прошлого: они восстановили древние обычаи тех казаков, которые были последователями Стеньки Разина, поднявшего народный бунт три тысячи лет тому назад. У них были длинные чубы и усы, которые они переняли от татар. Татары раньше были их врагами, а сейчас они действовали сообща. Все казаки были одеты в шелка и кожу, что они переняли от народов, живших к востоку от Волги, и большинство из них внешне были похожи на монголов.

Их атаман, в тяжелой бурке, голубых шелковых шароварах и кожаных сапогах — так были одеты почти все казаки, — подъехал к тому месту, где стояла Уна. Через плечо у него был переброшен карабин SKS, он слез с пони и рукой вытер пот с полного лица.

У него был низкий звучный голос.

— Я — Каринин. Атаман Сечи. — Он изучающе и с восхищением оглядел ее с ног до головы глазами миндалевидной формы. Он стоял, поставив одну ногу в стремя, держась одной рукой за седло, а другой раскуривал изогнутую черную трубку при помощи спички, которую он зажег о подошву сапога. — Мне сказали, что вы от Очинека и хотите заключить с нами союзный договор. Но вы же знаете, мы — христиане и ненавидим евреев еще больше, чем мусульман и москалей.

Он снял с головы кивер, в ушах у него блестели золотые серьги, атаман вытер рукой черные, густые усы. «Хорошо продуманный, отработанный набор жестов», — подумала Уна Перссон.

— Альянс, который предлагает Очинек, — это союз Востока против Запада. — Она выговаривала слова очень четко и всем своим видом показывала, что его стиль, внешность и мужественность произвели на нее впечатление.

— А вы кто? Русская? Из Скандинавии? Или просто перебежчик? Или романтик, как Корнелиус?

— А кто вы?

Он засмеялся.

— Ну, хорошо, хорошо.

Налетел ветер и принес с собой запах конского навоза. Облака на небе поменяли направление движения и поплыли на восток.

Каринин вытащил ногу из стремени, передвинул ножны с саблей на левый бок. Он выбил трубку о каблук серебряного цвета.

— Давайте пройдем ко мне в юрту, — сказал он. — Там обсудим детали. В этих местах нам не с кем больше бороться. — Он указал рукой в центр Сечи, где было расположено больше всего юрт. Его юрта по размеру была не больше других, запорожцы очень болезненно относились к вопросам демократии, рядом с юртой был укреплен высокий штандарт с конским хвостом наверху.

Только сейчас Уна начала осознавать нелепость ситуации, в которой она оказалась. Она усмехнулась. Неподалеку от юрты она заметила виселицу. Группа пожилых кубанских казаков неторопливо завязывали петлю на шее молодого человека, одетого в желтый фрак европейского покроя, на нем был лиловый галстук, желтая рубашка и шляпа с широкими полями. На лице европейца появилось выражение недоумения, в то время как они начали связывать ему руки за спиной.

— Что они делают? — спросила Уна Перссон.