Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1

• Название: Я сын батрака. Книга 1
• Автор: Семен Чухлебов
• Издательство: Фортуна Принт
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-85905-465-7

Автобиографический роман писателя Семена Кондратьевича Чухлебова.

---

МЕЛЬНИЦА И МЕЛЬНИК

В эти же дни, как-то вечером отец говорит: «Завтра, сынок, поедем на мельницу, надо на зиму мукой запастись, ты там будешь помогать мне, главное, когда будем взвешивать наши мешки с пшеницей, ты внимательно смотри на весы, чтобы нас весовщик-мельник не обманул. Ты теперь у нас грамотный, так что разберёшься».

Я лег спать и стал обдумывать, как это у меня получится на мельнице. Я, конечно, в весах разбирался, помогая брату Андрею на складе, взвешивал или перевешивал нужный товар, брат меня научил, как пользоваться весами. Но это на складе, там я сам себе хозяин, сколько взвесил, столько и записал в журнал, товар положил куда надо, а журнал брату в стол. Он просмотрит журнал и сразу знает, сколько какого товара у него осталось. Там в Ипатово всё было просто, а в Джалге на мельнице будет взвешивать мельник, возможно, нас обманывать будет, как я ему скажу, этому взрослому дяде, не знаю, как это у меня получится. Ведь в школе и семье нас, детей, учили, что старших надо слушаться и не возражать им, как мне переступить через этот невидимый порог? Как это у меня получится? За мыслями я не заметил, как уснул.

Проснулся я от того, что меня кто-то толкал в плечо, я ещё спросонья не открыл глаза, слышу голос отца: «Сынок, вставай, надо раньше выехать, чтобы успеть на мельницу». Вставать мне не хотелось, но раз надо значит встанем. Выехали из дома, ещё было темно, по дороге я на мешках досыпал. Ехали шагом, груз был приличный, все-таки шесть мешков пшеницы, это примерно, триста килограмм, да мы с отцом сто кг. Это уже четыреста, для пары лошадей это много что-бы бежать рысью, так что шагом. Мы хоть и выехали рано, но когда приехали на мельницу там, уже было с десяток подвод с мешками, заняли очередь и стали ждать. Я, чтобы ни терять зря время пошёл посмотреть, как идёт взвешивание. Присмотрелся и понял, что весовщик, он же и мельник, обманывает своих клиентов, на каждом взвешивании, это три-четыре мешка, килограмм на 20–30. Но делает он это так мастерски, что хозяева мешков с пшеницей этого ни замечают, тем более что большая часть из них в весах вообще не разбирается.

Я вернулся к нашей подводе и всё увиденное рассказал тату. Он меня категорически стал настраивать, что как только мельник будет взвешивать наши мешки и начнёт нас обвешивать, то я должен тут же вмешаться и его поправить. Тату легко сказать вмешаться, а как ему возразить этому взрослому дядьке, да ещё и с усами. Подошла наша очередь, мы с отцом положили четыре мешка, на весы, мельник, наши мешки взвешивал, так же как и другим, быстро манипулировал противовесом, быстро заблокировал рейку и объявил 185 кг. Я стоял возле весов и видел, что взвешивание сделано с нарушением канонов взвешивания, но как ему возразить, он такой солидный дядька, да и народу вокруг полно, как они среагируют на моё замечание. Я так был поглощён своими мыслями что, команду мельника «снимайте» не расслышал, но услышал голос отца: «Ну, шо, сынок, правильно вин взвесил, чи ни?» Я не знаю, откуда у меня взялась решительность, но я смело подошёл к мельнику и сказал: «Вы поторопились заблокировать рейку, она ещё не остановилась посреди ограничителей» — «Это что ещё за контролер, откуда ты взялся?» — с возмущением заговорил мельник. В этот миг, люди, которые стояли тут же, вдруг загудели, затем стихли и ждали, чем всё это кончится.

У меня это был первый случай, когда я вступил в спор со взрослым человеком и не знал, как среагирует на это толпа. У мельника тоже, наверное, был такой случай первый, и он тоже не знал реакции толпы, и поэтому из случившегося хотел выйти хотя бы не проигравшим, ведь ему и дальше работать с этим народом. Отец подошёл ближе к нам и говорит мельнику: «Это мой сын, и он грамотный» — «Ну, раз твой сын грамотный, то пусть он и взвешивает ваши мешки», — с нескрываемой досадой сказал мельник, сел на чьи-то мешки и демонстративно закурил. Я при помощи противовеса выровнял рейку, она остановилась посредине ограничителей, затем её зафиксировал, весы показывали груз 217 кг. Я повернулся к мельнику и говорю ему: «Посмотрите, правильно ли я взвесил?» Он, не глядя на весы, сказал: «Правильно, — затем добавил, — и вес запиши в тетрадь, которая лежит на табурете, а я пока покурю», — бравировал он и при этом посмотрел на окружающих, чтобы узнать их реакцию на его слова.

Но люди стояли и молча смотрели, как я взвешиваю. Затем я взвесил и оставшихся два мешка, там вес был 110 кг. Всё сложил и получилось 327 кг. Всё это я записал в тетрадь. Затем мы с отцом начали перетаскивать мешки в здание мельницы, слышу, мельник говорит: «Ну, раз помощник ушёл, придётся самому приниматься за работу». И под общий гул присутствующих приступил к взвешиванию. По моему мнению, из создавшегося положения он вышел достойно, это и потом сказалось, когда он нам отпускал муку. Несмотря на наши трения, он был весел, шутил и разговаривал с моим отцом. Не знаю, правильно или нет, но мы получили четыре с половиной мешка муки и мешок отрубей, отец был доволен, говорит: «Это больше, чем в прошлом году. Вот что значит, сынок, грамота, учись, сынок, и дальше, в жизни тебе это сильно поможет». Мы уже собрались уезжать, как вдруг подходит один мужчина и говорит отцу: «Слушай, Кондрат, пусть твой сын посмотрит за взвешиванием моих мешков, уж больно он у тебя толковый парень». Тато немного подумал, затем говорит: «Нет, хватит мы и так много шума наделали, как бы это нам это боком не вышло. Ты уж там сам как-нибудь разберись». Затем отец тронул лошадей, и мы поехали домой.

Домой приехали затемно, мама ждала нас на улице у ворот, увидев, сколько мы привезли муки, сказала: «Ну, слава Богу, теперь с мукой зиму проживем, пол- мешка Сене дадим в Ипатово, а остальное дома будет». Разгрузили мешки с мукой, Иван погнал лошадей в конюшню, а мы с тато, сели ужинать. Отец маме немного рассказал о том, как я помогал взвешивать мешки с зерном, хвалил меня, я сижу довольный. А почему мне не быть довольным? Горячий борщ, который я ем с хлебом, да ещё меня и хвалят, хорошо. Правда скоро в Ипатово в школу, это меня немного расстраивает.

И СНОВА ИПАТОВО И ШКОЛА

Лето пролетело быстро, надо собираться в Ипатово на учёбу, но у меня ещё «хвост висит» по алгебре, как с ним разделаться, я пока не знаю. Приехал в районное село, захожу домой, брата не было, он был на работе, встречает меня Дуся. Поговорили, поспрашивала меня, затем наклонилась ко мне ближе и спрашивает: «Сеня, а что у тебя с носом?» Я взялся за свой нос рукой, потрогал его, он на месте и в ответ спрашиваю: «А что с моим носом? Он на месте». Тут Дуся разошлась не на шутку, она у нас такая, если что не по её, то выскажет всё от начала и до конца, а остановиться на середине, это не про неё: «Что-что, — возмущалась Дуся, — ты посмотри, какой у тебя нос стал, раньше был такой ровненький, красивый, а теперь горбатый и кривой, что ты с ним сделал?» Ну, тут мне пришлось рассказать о том, как я упал с лошади. Дуся, ещё немного посетовала, затем успокоилась и больше мы к этой теме не возвращались. Кстати о «хвостах» по алгебре. У моего школьного друга Ивана Матвеенко, такой же «хвост», как и у меня. 27 августа пошёл в школу «отрубать» свой «хвост». В класс не торопился, уселся во дворе школы на скамейку и решил, как можно дольше оттянуть эту неприятную процедуру. Сижу, опустив голову, и думаю, ну почему у меня так мозги скроены, по всем предметам я успеваю, а вот с алгеброй справиться не могу. Та же геометрия, тоже математика, но её я понимаю, а вот алгебру совершенно не понимаю. Я не понимаю как это так, складываешь или умножаешь буквы, а получаются цифры или наоборот. Главное то, что мне никто не может объяснить, почему так получается, и откуда берутся эти цифры или буквы. Гораздо позже, когда уже был взрослый, я узнал, что в мире немало людей, для которых алгебра не создаёт трудностей, мало того, они, благодаря ей, прославились. Я не буду вам рассказывать о таких знаменитостях, как Кюри или наш современный гений, Гриша Пелерман, вы о них знаете, я вам вкратце хочу рассказать о гениальном математике, конца семнадцатого и начала восемнадцатых веков, в своё время не понятым и ни признанным. Конечно, расскажу, а почему мне вам ни рассказать, все равно мне сейчас делать нечего, вот сижу в школьном дворе на скамейке и буду вам рассказывать, так как в класс я не тороплюсь, а возможно кто-то из вас и не знает этого талантливого юношу француза, Эватиста Галуа. Правда я этого тогда не знал, зато я сейчас это знаю и потому расскажу, уж больно мне хочется, чтобы и вы об этом прекрасном юноше узнали.

Он учился в лицее, у доски решал задачи своим способом и сразу же делал анализ своих решений. Галуа строил на доске здание за зданием из математических формул и пытался объяснить лицеистам и преподавателю смысл его решений. Но его никто не понимал и поэтому старались от него избавиться. Но он не сдавался и хотел доказать, что он в математике знает такое, что такого никто больше в мире не знает. С большим трудом Галуа, удалось добиться аудиенции с президентом академии наук Франции. Президент, показал на доску и попросил продемонстрировать на ней что Галуа умеет. Эватист, математическими расчётами исписал всю доску, перешёл на стену, затем на дверь и хотел перейти на пол, при этом Галуа утверждал, что такие расчёты можно делать до бесконечности. На что президент заметил: «Вам, дорогой, латинского алфавита не хватит». На что Галуа ответил: «Так есть ещё кириллица, арабская вязь, а если и этого не хватит, то можно воспользоваться китайскими иероглифами». Но как бы Галуа не старался, он при жизни так и не был признан в мировой науке, тем более что прожил он недолго, он был убит на дуэли в возрасте девятнадцати лет. Но Эватист Галуа в ночь перед дуэлью, исписал математическими формулами расчётами всю толстую тетрадь и передал своему брату. Уж не знаю, как эта тетрадь сохранилась, но только более чем через сто лет его расчеты были признаны научным миром, и они дали новый толчок в математике. И тогда появились такие термины, как Группа Галуа, теорема Галуа, поле Галуа. Да, хороший был парень, но мир жесток и ни признаёт того, чего сам не понимает. Жалко Эватиста, у него с алгеброй было всё в порядке. Так это у него, потому что он гений, а я кто? Я парнишка из далёкого хутора, я русский язык-то освоить не могу, а тут ещё алгебра. Да что там говорить, не хочу я в школе учиться, и только потому, что опять начнутся оскорбления, от русачки и этот поросячий виз в мой адрес от учительницы по алгебре. Всё это мне надоело до чёртиков, я решил, что не пойду сдавать алгебру, да и вообще в школу больше не пойду, пока. Жизнь у меня только начинается, может ещё, и буду учиться, а пока нет. Я поднялся со скамейки и пошёл в сторону рынка, чтобы там убить время. Иду и думаю, будь что будет, но оскорбления в свой адрес я больше слушать не намерен.