Жюль Верн - Дети капитана Гранта

• Название: Дети капитана Гранта
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1955

Шотландский лорд Гленарван находит в океане бутылку, брошенную потерпевшим кораблекрушение капитаном Грантом. Он снаряжает экспедицию на поиски несчастного моряка. Герои странствуют вокруг света по трём океанам, с ними происходят всевозможные приключения.

---

— Я ничего не собираюсь объяснять, — ответил Паганель. — Сейчас я вам покажу книгу, по которой я ежедневно изучал испанский язык. Взгляните на неё, и вы увидите, ошибся ли я!

Сказав это, Паганель принялся рыться в своих бесчисленных карманах. После нескольких минут усиленных поисков он вытащил потрёпанный том и с торжествующим видом протянул его майору.

Майор взял книгу и принялся рассматривать её.

— Что это за произведение? — спросил он.

— Это «Лузиада», — ответил Паганель, — знаменитая эпопея, которая…

— «Лузиада»?! — вскричал Гленарван.

— Да, друг мой, ни более ни менее, как «Лузиада» великого Камоэнса!

— Камоэнса? — повторил Гленарван. — Но, мой бедный друг, Камоэнс — португалец, и значит, именно португальский язык вы так старательно изучали в течение шести недель!

— Камоэнс! «Лузиада»! Португалец!

Паганель не мог произнести более ни одного слова. Глаза его беспокойно перебегали с предмета на предмет. Вокруг него раздавались взрывы весёлого хохота, так как все путешественники были уже здесь и окружили географа.

Патагонец за всё это время не моргнул и глазом. Он спокойно ожидал объяснения этой совершенно не понятной ему сцены.

— Ах, жалкий безумец! — вскричал, наконец, Паганель. — Значит, это верно? Это не шутка? И это сделал я! Я! Но ведь это какое-то чудовищное недоразумение! Ах, друзья мои, друзья мои, ехать в Индию и очутиться в Чили, изучать испанский язык и выучить португальский!.. Это уж слишком. И если так будет продолжаться, то в один прекрасный день я выброшусь через окно вместо того, чтобы бросить туда свою сигару!..

Слушая, как Паганель сетует на свою неудачу, наблюдая его забавное разочарование, нельзя было оставаться серьёзным. Впрочем, он первый подал пример веселью.

— Смейтесь, друзья мои, смейтесь от всего сердца, — говорил он. — Я сам больше всех смеюсь над собой!

И он разразился раскатистым хохотом.

— Таким образом, мы всё же остались без переводчика, — прервал, наконец, общее веселье майор.

— Не огорчайтесь, — ответил Паганель. — Испанский и португальский языки действительно очень похожи между собой, если я мог так ошибиться. Но это же сходство поможет нам исправить мою ошибку. И я сейчас поблагодарю этого славного патагонца на том языке, которым он так отлично владеет.

Паганель был прав, так как через несколько минут он уже мог обменяться с туземцем несколькими словами. Он узнал даже, что патагонца звали Талькав, что значит по-араукански «гром». Имя это он, очевидно, получил за ловкость в обращении с огнестрельным оружием.

Выяснилось, что патагонец был профессиональным проводником по пампасам. Это чрезвычайно обрадовало Гленарвана и было сочтено за отличное предзнаменование. Все решили, что теперь благоприятный исход экспедиции не подлежит сомнению. Никто больше не сомневался в том, что капитан Грант будет найден.

Путешественники и патагонец вернулись к Роберту. Мальчик улыбнулся туземцу, и тот положил ему руку на голову. Он осмотрел Роберта и ощупал его конечности. Потом, улыбаясь, пошёл к берегу реки, собрал там несколько пучков дикого сельдерея и натёр им тело больного. После массажа, проделанного с необычайным искусством, Роберт почувствовал, что силы возвращаются к нему. Ясно было, что несколько часов покоя полностью восстановят их. Поэтому было решено провести сутки, не трогаясь с места. Оставалось ещё решить два очень важных вопроса: о пище и о транспорте. Ни того, ни другого у путешественников не было. К счастью, Талькав был с ними. Проводник взялся достать всё, чего не хватало маленькому отряду. Он предложил Гленарвану пойти в тольдерию индейцев, находящуюся всего в четырёх милях расстояния, где можно будет найти всё необходимое для экспедиции. Паганель кое-как перевёл это предложение патагонца, и оно было с восторгом принято.

Гленарван и географ, простившись с товарищами, пошли в сопровождении патагонца вверх по течению реки. Часа полтора они шли быстрым шагом, едва поспевая за великаном Талькавом.

Весь этот предгорный район был необычайно красив и плодороден. Тучные пастбища сменялись одно другим; они могли без труда прокормить сотни тысяч жвачных животных. Серебристые пруды, соединённые между собой сетью ручейков, питали сочную зелень равнин. Лебеди с чёрными шеями и головами весело резвились на спокойной поверхности вод. Птичий мирок был блестящ и разнообразен по составу. Изаки — горлицы с серовато-белым оперением, жёлтые кардиналы порхали с ветки на ветку, как живые цветы; голуби-путешественники пролетали над самой землёй; воробьи — чинголосы, хильгеросы, иманхитасы оглашали воздух звонкими криками.

Паганель не уставал восхищаться всем виденным. Бесчисленные вопросы так и сыпались из его уст, к величайшему удивлению патагонца, находившего всё это весьма обыкновенным: и птиц в воздухе, и лебедей в прудах, и яркую зелень в лугах. Учёный нисколько не жалел, что принял участие в прогулке, и не жаловался на её продолжительность. Ему казалось, что они только что вышли, когда невдалеке уже показалось индейское становище.

Тольдерия находилась в глубине долины, расположенной у подножья Кордильеров. Там в хижинах, сплетённых из ветвей, жили человек тридцать туземцев-кочевников. Они пасли коров, баранов, быков и лошадей, переходя с пастбища на пастбище, и всегда находили готовый стол для своих стад.

Андо-перуанцы — помесь арауканской, пэхуэнской и аукасской рас. Это люди среднего роста, с телом оливкового цвета, низким лбом, почти круглым лицом, тонкими губами и выдающимися скулами; в их чертах есть что-то женственное. Гленарвана интересовали не столько они сами, сколько их стада. У них были лошади и быки — всё, что только было нужно Гленарвану.

Талькав взял на себя торговые переговоры. Они недолго тянулись. В обмен на семь маленьких аргентинских лошадей с полной сбруей, сотню фунтов сушёного мяса, несколько мер риса и кожаные мехи для воды индейцы соглашались взять, вместо вина и рома, которые они вначале потребовали, двадцать унций золота. Ценность его была им хорошо известна.

Гленарван хотел купить восьмую лошадь для патагонца, но Талькав жестами дал понять, что она ему не нужна.

Торт был окончен. Гленарван простился со своими «поставщиками», как их называл Паганель, и меньше чем в полчаса друзья вернулись в лагерь. Их прибытие было встречено восторженными криками, — по правде сказать, относившимися более к съестным припасам и лошадям, чем к самим людям. Все принялись за еду с большим аппетитом, Роберт тоже поел немного. Силы почти полностью вернулись к нему.

Весь остаток дня был посвящён отдыху. Говорили понемногу обо всём: вспоминали дорогих отсутствующих, «Дункан», капитана Джона Мангльса, его храбрый экипаж и Гарри Гранта, который, быть может, находился недалеко.

Паганель ни на минуту не покидал индейца. Он сделался тенью Талькава. Учёный-географ не помнил себя от радости, что видит настоящего патагонца, рядом с которым он сам казался карликом. Он осыпал спокойного индейца испанскими фразами, и тот терпеливо выслушивал их. На этот раз географ учился без книг. Слышно было, как он произносит звучные слова, изо всех сил напрягая голосовые связки, язык и челюсти.

— Если я не усвою испанский акцент, — говорил он майору, — вы должны быть ко мне снисходительны. Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день я буду учиться испанскому языку у патагонца!

Глава шестнадцатая Рио-Колорадо

На другой день, 22 октября, в восемь часов утра Талькав дал сигнал к отправлению. Аргентинская равнина между двадцать вторым и сорок вторым градусами широты имеет уклон с запада на восток; путешественникам предстояло, таким образом, проехать по отлогому спуску до самого моря.

Когда патагонец отказался от лошади, Гленарван решил, что он предпочитает идти пешком, как некоторые другие проводники. Но Гленарван ошибся.

В момент отъезда Талькав вдруг засвистал особым образом. Сейчас же из ближайшей рощи выбежал на зов хозяина великолепный конь караковой масти. Блестящая шерсть, тонкая подвижная морда, раздувающиеся ноздри, густая грива, широкая грудь и длинные бабки — всё это говорило, что лошадь была горячей, смелой, быстрой и выносливой.

Майор, знаток лошадей, искренне восхищался этим образчиком чистокровной пампасской породы. Он находил в ней некоторое сходство с английским «гунтером». Прекрасное животное называлось «Таука», что значит «птица» на патагонском языке, и надо сказать, что лошадь как нельзя больше заслуживала такое название.

Как только Талькав вскочил в седло, Таука взвилась на дыбы. Лошадь и всадник представляли собой очень красивое зрелище. К седлу патагонца были прикреплены два орудия охоты, употребляемые обычно в аргентинских равнинах: болас и лассо. Болас состоит из трёх небольших шаров, соединённых между собой кожаными ремнями. Индеец бросает их с расстояния в сто шагов с такой меткостью, что шары спутываются вокруг ног и валят на землю преследуемого врага или животное. В руках патагонца — это страшное оружие, и он пользуется им с удивительной ловкостью.