Альберт Каганович - Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

• Название: Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917
• Автор: Альберт Каганович
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4448-0442-1

Исследование посвящено различным аспектам истории бухарских евреев в 1800–1917 годах. Жившие в Туркестане во время его завоевания Россией (1860—1880-е годы) бухарские евреи получили почти равные права с проживавшими там мусульманами, заняв уникально льготное место в дискриминировавшем евреев российском законодательстве. Такая ситуация стала, с одной стороны, результатом либерализации политики по еврейскому вопросу в последнее десятилетие правления Александра II, с другой – признанием «полезности» бухарских евреев в недавно завоеванной колонии. В последние десятилетия существования империи на статусе бухарских евреев отразилась борьба старого имперского и нового националистического подходов к еврейскому вопросу и туркестанской политике. Эта борьба показала, что, несмотря на торжество новых идеологических стереотипов во взглядах царской семьи, России того времени не чужда была некоторая гибкость, если дело касалось ее экономического развития. А. Каганович – исследователь Программы изучения иудаики (Judaic Studies Program) при Манитобском университете (Виннипег, Канада).

---

Патронажное отношение властей к местному населению было характерно для колониальной власти и раньше, однако новая парадигма уже не ставила целью цивилизовать его до своего уровня. За сопротивлением введению в Туркестанском крае порядков и общественных институтов Внутренней России стояло опасение демократизации мусульманского населения. Куропаткин писал, что для сохранения русской власти в Средней Азии «требуется именно неравенство» (курсив Куропаткина)[581]. Поддержка новой парадигмы, проявленная Николаем II через назначение Куропаткина министром, не могла остаться не замеченной высшими администраторами.

На упомянутом выше специальном заседании Государственного совета позиция нового фаворита – Куропаткина нашла поддержку большинства членов Совета. Лишь формально в свете готовившегося постановления было решено запросить в Министерстве финансов дополнительные сведения о торговой деятельности евреев – подданных Бухары, а также узнать мнение министра иностранных дел Михаила Муравьева о том, «не подлежат ли бухарские евреи действию законов о среднеазиатских евреях русских подданных». Слывший славянофилом, Муравьев в апреле 1899 года ответил, что «бухарские подданные [евреи] в России должны признаваться за иностранцев и подчиняться действию законов о сих последних, хотя бы и с некоторыми специфическими изъятиями из общих правил…»[582]. На позицию Муравьева не повлияли полученный перевод письма бухарского кушбеги (премьер-министра, как я уже указывал) с просьбой не препятствовать свободной торговле бухарскоподданных евреев и поддержка их политическим агентом в Бухаре Владимиром Игнатьевым, чиновником Министерства иностранных дел. При этом оказалось, что о подготовке ограничительного закона против евреев – бухарских подданных даже не было известно новому туркестанскому генерал-губернатору Сергею Духовскому (занимал должность в 1898–1901 годах)[583]. Виной тому стало, как видно, продолжавшееся около года саботирование своих обязанностей управляющим канцелярией Нестеровским, что привело в конце концов к конфликту и увольнению последнего[584].

К тому времени бухарские евреи всех трех категорий имели обширные торговые связи не только с Московским промышленным районом, но и с Лодзинским. Они доставляли в Лодзь до 900 тыс. пудов хлопка в год на сумму 8 млн рублей и сами составляли 60 % от всех покупателей лодзинской мануфактуры[585]. Поэтому Лодзинский биржевой комитет также стремился добиться сохранения для евреев – бухарских подданных прежних условий торговли. По его поручению два известных фабриканта подали директору Департамента торговли и мануфактур доклад, в котором доказывалось, что бухарские евреи играют очень важную роль в посредничестве между Лодзинским промышленным районом и хлопковыми районами Средней Азии[586].

Данные из этого доклада, а также из прошений московских промышленников, о которых говорилось выше, использовал затем министр финансов Сергей Витте. Толерантно относясь к евреям[587] и будучи беспрецедентным мастером политического лавирования среди высших эшелонов власти, он в ноябре 1899 года отправил в Государственный совет письмо, в котором отмечал, что бухарские евреи играют значительную роль в торговле края, распространяя среди его жителей русские товары с общим торговым оборотом в 8 млн рублей. При этом он доказывал, что бухарские евреи

…являются ценными посредниками между внутренними промышленными губерниями и нашею среднеазиатской окраиной, производство торговли в которой требует детального знакомства со своеобразными местными бытовыми и торговыми условиями. Выдающееся положение среднеазиатских евреев в торговле объясняется… врожденной склонностью к торговле, живой предприимчивостью, неослабной энергией и скромными жизненными требованиями. Эта последняя черта, дающая евреям возможность довольствоваться обыкновенно меньшим сравнительно с другими торговцами процентом прибыли, ставит их в более благоприятное положение по сбыту товаров. Энергии и предприимчивости евреев, а также близкому знанию ими требований, предъявляемых потребителями, фабриканты наших внутренних губерний обязаны распределением их произведений в наших среднеазиатских владениях и в Кашгаре, а равно проникновением товаров в Афганистан, хотя в последний бухарские евреи за редким исключением лично вообще не возят товаров, но означенные евреи нуждаются в постоянных сношениях с афганскими купцами, евреями и мусульманами[588].

Действительно, до 1890-х годов бухарские евреи вели оживленную караванную торговлю с Афганистаном, примером чего было прибытие в 1880 году в Балх каравана из девяноста еврейских купцов из Бухары с товарами, доставленными на 200 верблюдах[589]. Но к началу XX века число бухарских евреев, участвовавших в этой торговле, резко сократилось. По сведениям Игнатьева, к 1899 году в Афганистан по торговым делам отправлялось только два-три бухарских еврея. Да и те не ездили дальше Мазар-и-Шерифа, расположенного неподалеку от границы с Бухарским эмиратом. Опасаясь в Афганистане притеснений[590], они в основном продавали свой товар гератским и балхским евреям, а также бухарским и афганским мусульманам еще в Керках, Термезе и Патта-Гиссаре, ставших русскими крепостями по южной границе Бухарского эмирата[591]. Особенно важным местом этой торговли были Керки. Накануне Первой мировой войны общий торговый оборот указанных крепостей достиг 22 млн рублей[592]. На долю бухарских евреев приходилось тогда, очевидно, свыше трети этого оборота[593].

Касаясь далее в том же письме обвинения бухарских евреев в ростовщичестве в связи с делом Муллинова, Витте отмечал, что такое огульное обвинение несправедливо. Он сообщал, что, согласно записке московских фабрикантов, они еще в 1894 году под воздействием слухов о предстоявших ограничениях делали попытки, уменьшив отпуск товаров бухарским евреям, заменить последних на других туземных посредников, а также самостоятельно открыть в Средней Азии склады и отделения.

Указанные попытки не достигли, однако, желаемой цели и доказали безусловную невозможность обойтись без услуг бухарских евреев, которые знают, какой именно товар и где может найти сбыт… кто из местных торговцев и в какой мере кредитоспособен… Московские мануфактурные фирмы ограничились лишь сокращением срока открываемого бухарским евреям кредита, установив таковой в 6 месяцев, вместо обычно прежде 9 – 12 месяцев. Но, несмотря на это, бухарские евреи покупают в Москве товаров… на сумму, вдвое бо́льшую по сравнению с началом 90-х гг. Оборот Москвы с другими народностями Средней Азии магометанского закона с 40 % общего оборота в 1890 г. понизился теперь до 20 %, несмотря на более благоприятные условия кредита, который по-прежнему остается для них 12-процентным[594].

Доказывая членам Государственного совета важность бухарских евреев для экономики, Витте сообщал, что они получают товары в кредит на 8,5 млн рублей в Москве и на 1,5 млн рублей в Лодзи. В заключение министр финансов заявлял, что Россия выдерживает тяжелую конкурентную борьбу с Англией в Средней Азии лишь благодаря посредничеству бухарских евреев. Поэтому он предлагал предоставить бухарским евреям, вступившим в русское подданство, право свободного жительства во всех городах края, а не только в пограничных[595]. Столь высокая оценка деятельности бухарских евреев не убедила большинство членов Государственного совета, придерживавшихся во внутренней политике той же антиеврейской линии, которая была характерна для царской семьи. К слову, юдофобия царской семьи доходила в начале XX века до паранойи. Как записал в дневнике Алексей Поливанов, председатель Государственного совета великий князь Михаил Николаевич сказал ему, что «евреи поставили себе задачей проникнуть в армию, и в частности в Генеральный штаб, что в Генеральном штабе уже есть евреи, о чем он уже имел разговор с Гернгроссом, евреи же проникают под самыми русскими фамилиями»[596].

На заключительном заседании Государственного совета 18 марта 1900 года большинство его членов вместе с великим князем Михаилом Николаевичем поддержали проект ограничительного закона Военного министерства, представленного Куропаткиным, а 5 июня 1900 года его утвердил Николай II[597]. Согласно этому закону бухарскоподданным евреям разрешалось проживать только в экономически второстепенных пограничных городах Туркестанского края – Петро-Александровске (ныне – Турткуль), Катта-Кургане и Оше. При этом бухарские подданные евреи обязаны были выбрать промысловые свидетельства первой или второй купеческой гильдии. Теперь для въезда во внутренние области России они, почти свободно приезжавшие туда прежде, должны были, подобно прочим иностранным евреям, запрашивать разрешение министерств. Впрочем, для лиц, имевших к тому времени торговые отношения с Россией, новый закон предоставлял пятилетнюю отсрочку начиная с 1 января 1901 года. Во время действия отсрочки евреям-бухарскоподданным разрешалось приезжать по торговым делам в Россию, оставаться в ней на жительство и торговать на прежних условиях[598].