Елена Минкина-Тайчер - Там, где течет молоко и мед (сборник)

• Название: Там, где течет молоко и мед (сборник)
• Автор: Елена Минкина-Тайчер
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9691-1475-3

Что есть любовь? Преданность Родине, тоска по дому, обаяние ребенка, страсть женщины? Роман «Там, где течет молоко и мед» об обетованной Любви, музыкальная притча о четырех поколениях большой еврейской семьи, ветвистом дереве, срубленном под корень и возродившемся вновь. В книгу вошли также три повести – три истории в монологах, словно три пьесы, продиктованные жизнью. О страсти и усталости, надежде и вечном непонимании друг друга, смерти, предательстве, отчаянии. И всегда о любви. Как и в первой книге Елены Минкиной-Тайчер «Эффект Ребиндера», выпущенной издательством «Время» и получившей признание читателей и литераторов.

---

И тут появился Саша. Сначала он снял висящую на одном гвозде полку и аккуратно поставил ее в угол. Потом выстругал какие-то палочки, удивительно ловко поворачивая нож своими огромными пальцами. Потом он взял у мамы сантиметр и долго мерил стены, потолок и даже, кажется, пол. Мне стало скучно, и я ушла в комнату. Минут через десять Саша тоже вошел в комнату и молча сел, аккуратно поддернув брюки. Я помчалась на кухню. Полка висела строго параллельно стенам, как солдат в строю, в ведре лежали аккуратно сметенные осколки тарелок, а над ними прямо в воздухе парил веник.

– Я там вбил маленький гвоздик, – вежливо объяснил маме Саша, – чтобы нижний край веника не заламывался.

* * *

– Саша, вы представляете, она собирается одна ехать в Прагу на конкурс! Совершенно одна!

Я быстро ретируюсь за шкаф. Вот и старое зеркало, мой вечный недруг. Нет, надо признаться, положительные сдвиги есть. Во-первых, я выросла. Конечно, до Софи Лорен нужно прибавить еще сантиметров десять в высоту, уж не говоря про бюст, но все-таки меня видно из-за рояля! Думаю, теперь даже рядом с Янисом я бы не выглядела так безнадежно нелепо.

Янис… Как будто чья-то холодная жесткая лапа сжимает сердце.

Перевесь подальше ключи,
адрес поменяй, поменяй…

Так. Лучше вернемся к зеркалу.

Очки тоже исчезли. С тех пор как я безжалостно запихала их в карман на платформе в Вильнюсе, они появляются на моей физиономии только в крайних случаях, например на очень важной лекции. И – ничего, зрение даже лучше стало. И лент поубавилось. Но одну я все-таки оставила. Темно-коричневую, бархатную, я завязываю ее бантом на заплетенную косу, и получается очень трогательно, как у гимназисток на старых фотографиях. Наша учительница гармонии, почтенная Эмилия Леопольдовна, тихо тает при виде моей прически и явно завышает оценки. Феликс тоже говорит, что у меня очень красивая коса и романтический вид.

Да! У меня же появился поклонник. Феликс Горохов, со скрипичного отделения. Он провожает меня из училища, послушно волоча оба наших портфеля, скрипичный футляр и папку с нотами. Пусть скажет спасибо, что я не играю на виолончели!

Феликс считает, что он гений. Впрочем, у нас в училище почти все гении и потенциальные победители мировых конкурсов, особенно если послушать их разговоры на переменках. Вот и Феликс всю долгую дорогу в троллейбусе вдохновенно планирует будущие гастроли в Карнеги-холле и парижском зале «Олимпия». Вполне удобно – можно вежливо кивать и думать о своем. Удивительно, какими занудами иногда бывают музыканты!

Ура! Вход в квартиру загораживают огромные Сашины ботинки, аккуратно стоящие строго посередине коврика.

– У нас гости! – радостно сообщаю я Феликсу, – неудобно заниматься при посторонних, извини. И, чмокнув в щеку, быстро выпроваживаю его за дверь.

Со мною вот что происходит,
совсем не та ко мне приходит…

Саша пригласил меня в кино! Вот потеха.

Мы идем по улице в сторону моего любимого кинотеатра «Ударник». Нет, это Саша спокойно шагает по улице, как дядя Степа, аккуратно обходит лужи и выбоины в асфальте, рассматривает афиши. На каждый его шаг приходятся моих три, а то и четыре, я вприпрыжку догоняю и одновременно пытаюсь сообразить, как называется моя походка – рысь или галоп? Вот дылда несчастный, хоть бы в карман посадил, что ли. Будто услышав, Саша наклоняется и предлагает взять его под руку. Ха! Ну что ж, будем учиться ходить под руку.

А что тут смешного? С кем я, скажите на милость, могу ходить под руку? Папа на любой прогулке мчится впереди нас с мамой, как в пионерской игре «Зарница», так и хочется вручить ему красный флажок. А с Феликсом хождение под руку невозможно по техническим причинам – под рукой он таскает скрипку.

Кино называлось странно и грустно: «Жил певчий дрозд», и было совсем не про дрозда, а про смешного нелепого музыканта из оркестра. Он разговаривал ни о чем с разными людьми, и спешил, и опаздывал на свои репетиции, и лежал на траве, а за кадром лилась и лилась музыка, и я могла пропеть ее такт за тактом. «О, мой Бог…»

Интересно, как аккуратный обязательный Саша должен воспринимать такой фильм? Я повернулась, и тут же раздался громкий шепот:

– Девушка, – попросите своего супруга снять шапку, наконец! Ничего же не видно!

Саша снял шапку и начал извиняться перед сердитой теткой. Вот злюка, попробовала бы она сама уродиться такой великаншей! Да еще супругом обзывается. Как это пел Ленский?

Приди-приди, желанный друг,
приди-приди, я твой супруг.

А что? За Сашу вполне можно выйти замуж, подумала я, искренне радуясь своей разумности и практичности, когда-то ведь придется выходить замуж.

Мы возвращались поздно вечером, молча глядя из окна троллейбуса на темную улицу. Ничего примечательного на улице не было, усталый водитель зевал, пожилой человек в углу лениво листал газету. Да-а, Феликс хотя бы рассказывает про свои успехи и концерты. А этот шкаф ходячий сам приглашает, а сам доброго слова не вымолвит. Можно подумать, его каждый день называют моим супругом!

У входа в подъезд, когда я уже вовсю собралась прощаться, Саша вдруг наклонился, будто заслоняя меня надежной спиной от серого холодного города, и поцеловал. У него были удивительно теплые уютные губы. И щека шершавая, но абсолютно родная. «Александр – означает защитник», – вспомнила я и тут же пожалела, что никто не слышит такую красивую фразу.

Представьте, жизнь иногда может оказаться очень хорошей и радостной!

* * *

Иногда жизнь может оказаться очень хорошей и радостной. В доме суматоха. Папа отменил два дежурства.

К нам приехал дядя Славик!

– Ты же понимаешь, по дороге из санатория, просто не мог не заскочить!

Сначала он сто раз расцеловался с папой и мамой. Потом бросился ко мне, прижимая одну руку к сердцу, а другой прикрывая глаза, чтобы не ослепнуть от моей нестерпимой красоты. И тут же потребовал сыграть «ту чудесную вещицу», что я исполняла на их незабвенной фабрике. (Господи, что ж это было?)

Дальше началась небольшая пресс-конференция.

– Майя? Вышла на пенсию. Что-то устала очень. Нет, нет, здорова. Да видно, накопилось за жизнь. Янис? Женился красавчик! Уговорил-таки свою Линду. Я же вам писал! Как она? (Дяди Славино лицо кривится, будто он лизнул лимон.) Ничего, сам выбирал, сам пусть и живет! Мальчику два года. Она с ним только по-литовски разговаривает. Так! Что же это мы сидим?!

Жестом фокусника дядя Славик достает из чемодана пять бутылок грузинского вина и огромный сыр.

– Пир! – кричит он, – я семь лет не видел своего лучшего друга! По такому случаю мы обязаны устроить пир!

На пир срочно вызывается Саша. Дело в том, что папа совсем не может пить, у него больная печень, но немыслимо огорчить дядю Славу.

Саша является строго в семь с бутылкой водки, двумя банками шпрот и большим шоколадным тортом. Папина печень плачет горючими слезами.

– А, наплевать, – кричит папа, – один раз живем!

Нет, это надо было видеть! Бутылки составлялись под стол по мере опустошения, чтобы мама не могла сосчитать и не расстраивалась зря. Тосты сопровождались песнями и даже немножко плясками, как будто дядя Слава был не инженером на ткацкой фабрике, а самым отчаянным джигитом. На третьем часу папа сомлел и прилег в углу на диванчике. Саша держался на высоте. Он наполнял рюмки с хирургической точностью, одновременно виртуозно разделывал жареную курицу и подпевал дяде Славе в самых ответственных местах. Пел он, надо признаться, ужасно, что не помешало дяде Славику полюбить его самой горячей любовью. Они тут же назначили день приезда Саши в славный город Вильнюс, потом решили для полной картины прихватить и нас с мамой, я уже собралась было, но тут мама заявила, что если мы сейчас же не отправимся спать, то она за себя не ручается. Дядя Славик как-то очень послушно согласился, вдруг стало заметно, как он устал.

– Ну, ты хватил, – сказала я Саше, провожая его до дверей. – Кажется, у вас принято рассчитывать лекарство на килограмм веса. Не все же такие слоны!

– Да, есть малость, – виновато вздохнул совершенно трезвый Саша. – Увлекся. Уж очень классный дядька! Он что, брат Арона Иосифовича?

– Нет, – сказала я, – у моего отца нет братьев.

Глава 11. Братья Блюм

Мишу и Давида арестовали в один день.

– Это какая-то ужасная ошибка, – твердила заплаканная Вера, укачивая Марьяшу, – дикая, немыслимая ошибка.

Но это не было ошибкой. Арон все понял наконец.

Два месяца назад забрали Якова, мужа его младшей сестры Сони. Мудрого спокойного Якова, ученого, самого порядочного человека на свете! Тогда тоже все говорили, что случилась дикая нелепая ошибка, хотя вокруг уже начались жуткие и такие же непонятные аресты. Арон рванулся в Москву – разобраться, помочь. Возможно, есть враги, ревизионисты, но Яков? Профессор, интеллигентный человек.