Дмитрий Ненюков - От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920

• Название: От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920
• Автор: Дмитрий Ненюков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9950-0378-6

Дмитрий Всеволодович Ненюков (1869–1929) – один из видных представителей российской военной элиты, участник Русско-японской войны, представитель военно-морского флота в Ставке в начале Первой мировой войны, затем командующий Дунайской флотилией и уже в годы Гражданской войны командующий Черноморским флотом.

Воспоминания начинаются с описания первых дней войны и прибытия автора в Ставку Верховного главнокомандующего и заканчиваются его отставкой из Добровольческой армии и эмиграцией в 1920 году. Свидетельства человека, находившегося в гуще событий во время драматического исторического периода, – неоценимый исторический источник периода Первой мировой войны и революции.

---

18 ноября Черноморский флот возвращался из безрезультатного похода к Трапезунду. Там никого не нашли, и «Ростислав» выпустил несколько снарядов по турецкой казарме, из которой сейчас же в беспорядке высыпали солдаты. Ночью два миноносца, посланные в разведку в одну из соседних бухт, увидали стоящий на якоре вблизи берега «Гёбен» и даже рассмотрели его мачты, а потому храбро атаковали на близкой дистанции, выпустив несколько мин. Взрывы ясно были слышны, и миноносцы, согласно правилам, повернули и стали быстро удаляться, очень удивленные, что их никто не преследует огнем. Тогда их взяло сомнение, и они повернули снова, чтобы посмотреть, кого они потопили. Оказалось, что они стреляли по береговому утесу, выдающемуся в море. Таким случаям в начале войны не следует удивляться, так как повышенная нервозность часто может ввести в заблуждение и произвести оптический обман.

В пятнадцати милях от Севастополя наш флот, идущий в кильватерной колонне, вдруг получил от своего разведчика, которым был превращенная в крейсер яхта «Алмаз», сигнал «вижу неприятеля». Стоял легкий туман, и с флагманского корабля «Евстафий»[98] увидели «Гёбена» и «Бреслау», только с расстояния не более пяти миль. Была пробита тревога, и «Евстафий» склонился на курсовой угол для стрельбы с правого борта. Тут обнаружилась теоретичность принятого в Черноморском флоте способа эскадренной стрельбы. По правилам, пристрелку должен был начать второй корабль «Иоанн Златоуст», но пока он пришел на курс, прошло несколько минут, и, видя в тумане плохо неприятеля, он взял слишком большую дистанцию и дал большой перелет. Между тем «Гёбен» уже начал стрельбу по «Евстафию» и после третьего залпа начались попадания. Командир «Евстафия» тогда бросил всякие правила и приказал открыть огонь. Первый же залп попал в цель, и на «Гёбене» вспыхнул пожар. Тогда он дал полный ход и, провожаемый нашим огнем, быстро скрылся в тумане. Все сражение продолжалось только семь минут. В «Евстафий» было четыре попадания, и у нас выбыло из строя четыре офицера и 40 матросов.[99] По полученным впоследствии сведениям, на «Гёбене» было более ста человек, выбывших из строя, и сильно повреждена одна башня. Этот бой сильно поднял дух нашего флота. С нашей стороны фактически успели принять участие в бою только два корабля, тем не менее выяснилось, что и так называемые старые калоши могут состязаться успешно с дредноутами.

В Ставке также были довольны, и первое впечатление от внезапного нападения на наши порты изгладилось. Эбергард получил орден Белого орла, а командир «Евстафия» капитан 1-го ранга Галанин[100] – Георгия 4-й степени. Адмирал Сушон в своем официальном опубликованном донесении, сообщая о бое, ничего не упомянул о своих потерях, но двусмысленно заявил, что русские недурно стреляют.

Разбирая это сражение, его можно до некоторой степени назвать генеральным, так как оно решило, кто является господином на Черном море. Адмирал Сушон, будучи невысокого мнения о русских моряках, судя по примерам Японской войны, видимо, желал коротким ударом решить вопрос о господстве на море. Обладая чуть не двойным превосходством в ходе, он рисковал очень мало, принимая же во внимание ходячее мнение, что с появлением дредноутов все старые корабли устарели и более не годятся для боя, он мог рассчитывать на решительную победу.

Узнав, что русский флот находится у Трапезунда, адмирал Сушон поспешил с двумя быстроходными судами к Севастополю, чтобы отрезать путь возвращения русским. Этим он ставил себя в невыгодное положение, вступая в бой вблизи от неприятельской базы и вдали от своей, но, видимо, и это его не смущало.

Получив несколько тяжелых повреждений в бою только с частью нашего флота, адмирал Сушон понял свою ошибку в оценке наших качеств и поспешил, использовав свой ход, уклониться от дальнейшего боя, чему также еще благоприятствовал туман. Крейсер «Бреслау» в бою участия не принимал, держась все время в стороне от наших кораблей. При одном из следующих выходов в море Черноморский флот совершенно неожиданно встретился ночью с крейсерами «Бреслау» и «Меджидие» на близком расстоянии. Неожиданно блеснул прожектор, осветивший борт «Евстафия», и к нему на палубу посыпались снаряды. Прислуга орудий «Евстафия» была ослеплена, но зато другие суда открыли меткий(?) огонь по прожектору, который моментально погас. Наши миноносцы, шедшие в хвосте колонны, не успели атаковать неприятеля вовремя и, посланные адмиралом на поиски, не могли его найти. Из личного состава на «Евстафии» никто не пострадал, и повреждения были ничтожные, а, по сведениям агентов, на «Бреслау» были повреждения. Эта встреча показывает, как важна ночью быстрая ориентация в обстановке и проявление инициативы, не ожидая указаний.

Гибель «Жемчуга» и важнейшие действия иностранцев

28 октября крейсер «Жемчуг» в 3000 тонн водоизмещения был потоплен германским крейсером «Эмден» при следующих обстоятельствах. «Жемчуг» принадлежал к Владивостокской флотилии и был командирован вместе с другим крейсером «Аскольдом» в распоряжение английского адмирала, командующего союзными силами в Сингапуре. Он выполнял конвойную и крейсерскую службы и был послан в порт Пуло-Пенанг, чтобы почистить котлы и перебрать машины. Порт этот охранялся легкой батареей и двумя французскими миноносцами, по очереди крейсировавшими в Малаккском проливе. Командир[101] считал себя в полной безопасности в охраняемом порту и съехал на берег, не приняв никаких мер предосторожности, кроме нормальной вахты. Перед восходом солнца вахтенный начальник увидел входящий в порт крейсер с четырьмя трубами и под английским флагом, а потому принял его за английский крейсер, так как у единственного бывшего в этих водах неприятельского крейсера «Эмден» было три трубы. Между тем, подойдя на одну милю, мнимый англичанин, сделавший себе фальшивую трубу, поднял германский флаг и выпустил мину. Сейчас же поднялась тревога и началась стрельба, но мина уже попала в цель, и «Жемчуг» стал тонуть. «Эмден» дал полный ход и вышел из гавани. По дороге в море он встретил и потопил французский охранный миноносец. Этот успех можно объяснить только прекрасной немецкой агентурой, которая осведомила командира «Эмдена» о всех порядках в Пуло-Пененсе. Командир «Жемчуга» был предан военному суду и приговорен к лишению чинов и заключению в крепости.

Здесь кстати будет вкратце рассказать о судьбе германской дальневосточной эскадры вице-адмирала графа Шпее,[102] совершившей большие подвиги и в конце концов героически погибшей. Война застала эскадру, состоявшую из двух броненосных крейсеров и двух легких, на островах Тихого океана. Адмирал Шпее рассчитывал вначале идти в германский порт Цингтау,[103] чтобы, базируясь на него, вести операции против союзного флота, который хотя и превышал его силами, но не настолько, чтобы борьба была невозможной. Вступление в коалицию Японии заставило эту мысль отбросить, и тогда адмирал решается покинуть Дальний Восток и идти к берегам Южной Америки, чтобы проложить себе путь к возвращению в Германию. Помимо вероятности встречи с превосходными силами, главное затруднение состояло в снабжении судов топливом. У германцев еще в мирное время существовала организация этапов снабжения флота в различных государствах, и в начале военных действий, пока англичане, имевшие повсюду свою агентуру, не успели принять надлежащих мер, они действовали удовлетворительно. Перед адмиралом Шпее стояли две задачи, из коих надо было выбрать одну. Первый способ действия был рассеять свою эскадру на морских путях неприятеля с тем, чтобы потопить возможно большее число коммерческих судов и тем нанести неприятелю чувствительный вред, но адмирал фон Шпее считал, что дело уничтожения неприятельской торговли следует поручить вспомогательным крейсерам, превращенным в таковые из быстроходных почтовых пароходов, а боевые суда должны действовать против себе подобных. Ввиду этого адмирал решил держать эскадру соединенно и только согласился на усиленные просьбы командира «Эмдена» отпустить его в Индийский океан для крейсерских операций.

Командир «Эмдена» капитан 1-го ранга фон Мюллер[104] действительно показал классический пример, как нужно вести крейсерские операции. Два месяца он безнаказанно летал по Индийскому океану, прекратив совершенно всякую торговлю союзников и, несмотря на поиски четырнадцати крейсеров, потопил 17 пароходов, добывая себе уголь и запасы с захваченных судов. За это время он бомбардировал два английских порта, потопил «Жемчуг» и французский миноносец и, наконец, 10 ноября погиб в сражении у Кокосовых островов с английским крейсером «Сидней». Гибель произошла при следующих обстоятельствах. «Эмден» подошел к острову с тем, чтобы уничтожить английскую радиостанцию, для чего и отправил на берег десант, но станция успела пустить в воздух радио о его приближении. В это время в пятидесяти милях расстояния от Кокосовых островов проходил большой английский конвой транспортов в сопровождении двух крейсеров, один из коих, «Сидней», был сейчас же направлен к островам. Увидя приближающегося врага, «Эмден» немедленно снялся с якоря, оставив на острове 90 человек экипажа, и вступил в бой с сильнейшим противником. Через час он, совершенно избитый, был вынужден выброситься на берег. Оставленная на острове команда не растерялась. Они завладели маленьким парусным судном и отплыли в море. После недельного плавания, голодные, они подошли к берегам Аравии и оттуда сухим путем добрались до Константинополя. Следует добавить, что своим гуманным обращением капитан фон Мюллер заслужил признательность своих пленных пассажиров, которых он всегда отправлял на встреченных нейтральных судах.