Дмитрий Ненюков - От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920

• Название: От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920
• Автор: Дмитрий Ненюков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9950-0378-6

Дмитрий Всеволодович Ненюков (1869–1929) – один из видных представителей российской военной элиты, участник Русско-японской войны, представитель военно-морского флота в Ставке в начале Первой мировой войны, затем командующий Дунайской флотилией и уже в годы Гражданской войны командующий Черноморским флотом.

Воспоминания начинаются с описания первых дней войны и прибытия автора в Ставку Верховного главнокомандующего и заканчиваются его отставкой из Добровольческой армии и эмиграцией в 1920 году. Свидетельства человека, находившегося в гуще событий во время драматического исторического периода, – неоценимый исторический источник периода Первой мировой войны и революции.

---

Подойдя к берегу Чили, фон Шпее встретился с английским адмиралом Крэдоком,[105] у которого было под командой два больших крейсера и два малых. Англичане были немного слабее немцев, но их старые традиции и боязнь выпустить противника из рук решили вопрос о способах действия. Крэдок мог вполне уклониться от боя, уйдя под защиту шедшего сзади старого броненосца, бывшего у него в резерве, но тогда немцы могли бы также уклониться от боя, чего он допустить не мог. Несмотря на очень бурное море, Крэдок атаковал, и через пятьдесят минут его флагманский крейсер «Гуд Хоп» затонул, объятый пламенем. Другой сильно поврежденный крейсер «Монмут» пробовал выйти из боя, и, благодаря наступившей ночи, это ему почти удалось, но посланный для преследований германский крейсер «Нюрнберг» нашел его и потопил минами.

Граф Шпее одержал блестящую победу, которая произвела сильное впечатление во всех странах. Германия ликовала, а в Англии царило удручающее настроение. Первый морской лорд принц Баттенберг[106] был смещен, и на его место назначен престарелый лорд Фишер.[107] Со всех концов света понеслись английские крейсера к мысу Горн и в том числе два крейсера-дредноута «Инфлексибль» и «Инвинсибль». Час адмирала Шпее пробил. Он был в тяжелом положении. Угля у него было очень мало. В бою под Коронелем[108] он издержал половину снарядов крупных орудий; что делать дальше? Шпее заходит в Вальпараисо исправить повреждения, принимает уголь и решает завладеть Фолклендскими островами, чтобы добыть имеющийся там уголь для дальнейшего плавания.

9 декабря отряд подошел к порту Стэнли,[109] и оттуда ему навстречу вышли пришедшие туда накануне под начальством адмирала Стерди[110] шесть больших английских крейсеров, из которых два дредноута. Адмирал Шпее решил отпустить легкие крейсера, а сам с «Шарнгорстом» и «Гнейзенау» принял бой с подавляющими силами противника. Через два часа отчаянного боя «Шарнгорст» пошел ко дну, стреляя из оставшегося у него целым единственного орудия, а за ним вскоре последовал и «Гнейзенау». Из легких крейсеров успел спастись один только «Дрезден», впоследствии потопленный англичанами, несмотря на пребывание в нейтральном чилийском порту.[111]

Интересна еще судьба легкого крейсера «Кёнигсберг». Вой на застала его у берегов восточно-африканских германских колоний. Он сейчас же вышел в море, захватил несколько призов и в Занзибаре уничтожил английскую канонерскую лодку «Пегас», но затем, узнав о приближении значительных английских морских сил, решил использовать свою команду для защиты колонии. «Кёнигсберг» сгрузил свою артиллерию и все тяжести на шаланды, ввел его в реку Руффиджи и поставил в хорошо укрытой бухте вне выстрелов с моря. Легкая артиллерия крейсера домашними средствами была переделана в сухопутную, а четыреста человек команды составили ядро обороны под командой полковника фон Леттова. Эта крошечная армия, состоящая из трех тысяч белых и восьми тысяч черных, в продолжение трех с половиной лет выдерживала эпическую борьбу против англичан, причем постоянно одерживая победы, жила и сражалась исключительно за счет захвата у противника технического и всякого другого имущества. Эта армия положила оружие, только получив известие о заключении мира. Чтобы уничтожить «Кёнигсберг», англичанам пришлось прислать из Англии мелкосидящие мониторы, специально построенные для бомбардировки фландрских берегов.

Из действий на Немецком море в начале войны следует отметить два довольно значительных эпизода.

28 августа англичане предприняли поиск к сильной германской крепости, недавно сооруженной на о-ве Гельголанд. Так называемые гарвичские силы в составе около сорока миноносцев на рассвете подошли к входу в Гельголандскую бухту и напали на сторожевое охранение немцев, состоящее также из миноносцев. Немедленно к тем на помощь явились легкие крейсера, и англичанам стало приходиться туго, так как английские легкие крейсера почему-то запоздали с поддержкой. По счастью, решительный адмирал Битти,[112] находившийся со своими крейсерами и дредноутами в тридцати милях к северу, принял тревожную телеграмму начальника Гарвичской флотилии и, не побоявшись минных заграждений и подводных лодок противника, дал полный ход и явился к месту боя в решительный момент. В результате боя три немецких легких крейсера были потоплены. Успех англичан объясняется рискованным маневром адмирала Битти, но, вероятно, он хорошо помнил афоризм Нельсона: «Начальник, боящийся поставить свою эскадру в опасное положение, никогда не сделает ничего великого». Что касается до немцев, то, как это ни странно, следует отметить плохую организацию их обороны. Они подставили свои легкие крейсера под удар превосходных сил, не организовав для них никакой поддержки. После этого неудачного боя командующий флотом был сменен.

22 сентября подводная германская лодка U29 встретила в Немецком море патруль из трех английских бронированных крейсеров, идущих малым ходом невдалеке от берегов Голландии.

Лодка выпустила мину и попала в крейсер «Абукир», который немедленно стал тонуть. Остальные два крейсера застопорили машины и принялись спасать людей. Лодка последовательно потопила их обоих. Эта катастрофа вызвала огромное смущение в Англии. Адмиралтейство немедленно издало приказ, чтобы суда, идущие в море без охраны из миноносцев, ходили только полным ходом, располагая курс зигзагами, причем стопорить машины для чего бы то ни было абсолютно воспрещалось. Назначена была специальная комиссия для изучения способов борьбы с подводными лодками и конкурсы для изобретателей.

В Германии, наоборот, царило необыкновенное воодушевление, и командир подводной лодки сделался национальным героем. Здесь кстати будет рассказать о настроениях по поводу употребления морской силы в правящих сферах. Адмирал фон Тирпиц,[113] морской министр и наиболее влиятельное лицо во флоте, стоял за решительные действия флота с начала войны. Он мотивировал свое решение превосходством тактического обучения немцев над англичанами, застывшими в старых традициях, численным превосходством немецких миноносцев, лучшей постройкой немецких кораблей и плохим оборудованием английских маневренных баз.

Противоположное течение поддерживал канцлер Бетман-Гольвег.[114] По его мнению, победа над Францией и Россией должна была быть возложена на сухопутную армию, а флот должен был оставаться в резерве на случай, если Англия не захочет принять предложенные ей условия мира и одна захочет продолжать войну! Тогда Германия обратит против нее не только свои морские силы, но и силы Австрии, Италии, Франции и России, взятые у побежденных противников в виде контрибуции.

Вначале мнение канцлера преобладало, но после Марнского сражения, сделавшего успех на сухопутном фронте сомнительным, начались колебания. Дело лодки U29[115] дало новое направление вопросу. Было решено создать огромный подводный флот и, объявивши подводную блокаду английских берегов, уморить ее голодом. Закипела лихорадочная работа на всех верфях и по обучению личного состава будущего подводного флота.

Герой дня лейтенант Вединген[116] вскоре[117] погиб вместе со своей лодкой, попав под таран родоначальника английских дредноутов – линейного корабля «Дредноут». Это происшествие как бы служило предвидением победы надводного флота над подводным.

Поездка в Одессу и Николаев

В конце ноября мне пришлось поехать в Одессу и Николаев. Одесское начальство очень беспокоилось за судьбу своего города и жаловалось в Ставку на то, что морское начальство недостаточно оберегает южную столицу.[118] Начальник штаба приказал мне лично ознакомиться с обороной города, но у меня были еще дела по возникшим вопросам об образовании транспортной флотилии и так называемой экспедиции особого назначения. Приплыв в Одессу поздно вечером, я нашел ее погруженной в полный мрак. Это мне напомнило первые дни Порт-Артура. Как и тогда, начальство, впавшее в панику, потушило все огни в городе, видные с моря, не подумавши, что ориентироваться в бесчисленном числе однообразных огней гораздо труднее, чем в полной темноте, которая обыкновенно бывает ночью, не говоря уж о лунных ночах. От этих мер страдал только бедный обыватель.

Начальник штаба округа генерал Шишкевич[119] ознакомил меня с устройством обороны. Минное заграждение было поставлено между Фонтаном и Тендровской косой в три линии с расстоянием в одну милю между линиями. В гавани, защищенной боном,[120] стоял броненосец «Ростислав», и на Фонтане стояли две 6-дюймовые батареи. Принимая во внимание, что «Гёбен», зная о заграждении, вряд ли сунется на мелководье к Одессе, принятых мер было вполне достаточно, с чем не мог не согласиться и сам Шишкевич, и, таким образом жалобы оказались совершенно необоснованными. В Одессе я застал адмирала Хоменко,[121] приехавшего организовывать транспортную флотилию.