Саша Чёрный - Смех сквозь слезы

• Название: Смех сквозь слезы
• Автор: Саша Чёрный
• Жанр: Поэзия
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-03-4667-3

Прекрасный русский поэт, прозаик и переводчик Саша Черный (его настоящее имя Александр Гликберг) родился в 1880 году в Одессе. Еще будучи совсем молодым, он стал известным: первые же публикации в сатирических журналах принесли ему славу обличителя мелочного, пустого, суетного мещанского существования. Но уже совсем скоро Черный переходит к «чистой» лирике, тонким пейзажным и психологическим зарисовкам. Во время Первой мировой войны поэт был санитаром. Эта страшная тема звучит во многих его стихотворениях. Не приняв Октябрьскую революцию, Саша Черный навсегда покидает Россию. Он умер в 1932 году, совсем неожиданно – помогал тушить пожар на соседней ферме, и сердце его не выдержало… Творчество Саши Черного никого не оставит равнодушным. В этот сборник вошли его лучшие стихотворения из книг «Сатиры», «Сатиры и лирики», «Жажда» и чудесные стихотворения для детей под названием «Детский остров».

---

Март 1926

Париж

Мистраль

Пускай провансальские лиры звенят:
«Мистраль – это шепот влюбленных дриад,
Мистраль – это робкий напев камыша,
Когда в полнолунье он дремлет, шурша,
Мистраль – перекличка мимозных стволов,
Дубово-сосновая песня без слов,
Мистраль – колыбельная песня лозы,
Молитва лаванды и вздох стрекозы…»
Пускай провансальские лиры звенят, —
Я прожил в Провансе два лета подряд.

Сегодня в усадьбе бушует мистраль.
С утра замутилась небесная даль,
Летят черепицы с грохочущих крыш,
В истерике бьется безумный камыш,
У псов задираются к небу хвосты,
Из книги, шипя, вылетают листы,
Верандная кровля, как дьявол шальной,
Шуршащее чрево вздымает копной,
И кот мой любимый, мой вежливый кот,
В отчаянье лапою землю дерет…
У моря ли сядешь – лопочет песок,
Струится за шиворот, хлещет в висок,
Колючие брызги врываются в нос,
И ветер горланит, как пьяный матрос.
В лесу ли укрытого ищешь угла —
Пронзает сквозняк от ствола до ствола,
Вверху завывает чудовищный рог,
Взлохмаченный вереск скрежещет у ног,
А злое шипенье сосновых кистей
Вползает под кожу до самых костей…
Из хижины старой в окошко гляжу:
Дыбясь, виноградник ложится в межу,
Вздымаются ленты засохших бобов,
И желчь приливает до самых зубов…
Кого бы зарезать? Кота или пса?
Над крышей шакальи хрипят голоса,
Под балкой качается сонная гроздь, —
И с завистью тайной косишься на гвоздь.
Душа – словно мокрый, слинявший чулок…
С размаху бросаешь тетрадь в потолок.
В ответ в очаге загудели басы,
И сажа садится, кружась, на усы.
В саду показался земляк-агроном,
Под мышкой баклага с пунцовым вином,
Рот стиснут, в глазах смертоносная сталь,
Прическу винтом завивает мистраль.
Влетевший за ворот воздушный поток
Из левой штанины вдруг вырвался вбок…
Спина парусит, и бока пузырем.
Буксирной походкой берет он подъем.
«С веселой погодкой, любезнейший друг!»
В ответ агроном описал полукруг
И вдруг превратился в живую спираль…
. . . . . . . . . . .
О, шепот дриады! О, нежный мистраль!

1927

Ла-Фавьер

Мой роман

Кто любит прачку, кто любит маркизу,
У каждого свой дурман, —
А я люблю консьержкину Лизу,
У нас – осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывет
недотрогой, —
Смешна любовь напоказ!
Но всё ж тайком от матери строгой
Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,
Кручу залихватски ус…
Я отдал ей всё: портрет Короленки
И нитку зеленых бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг
к другу,
Грызем соленый миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,
Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,
И чайник ворчит, как шмель…
У Лизы чудесные теплые ручки
И в каждом глазу – газель.

Для нас уже нет двадцатого века,
И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,
Раскрылась створка дверей…
И Лиза уходит, потупив ресницы,
За матерью строгой своей.

На старом столе перевернуты книги,
Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
И стул опрокинут в углу.

Для ясности, после ее ухода,
Я всё-таки должен сказать,
Что Лизе – три с половиною года…
Зачем нам правду скрывать?

1927

Париж

Из римской тетради

По форуму Траяна
Гуляют вяло кошки.
Сквозь тусклые румяна
Дрожит лимонный зной…
Стволом гигантской свечки
Колонна вьется к небу.
Вверху, как на крылечке,
Стоит апостол Петр.
Колонна? Пусть колонна.
Под пологом харчевни
Шальные мухи сонно
Садятся на ладонь…
Из чрева темной лавки
Чеснок ударил в ноздри.
В бутылке на прилавке
Запрыгал алый луч…
В автомобилях мимо,
Косясь в лорнет на форум,
Плывут с утра вдоль Рима
Презрительные мисс.
Плывут от Колизея,
По воле сонных гидов,
Вдоль каждого музея
Свершить свой моцион…
А я сижу сегодня
У форума Траяна,
И синева Господня
Ликует надо мной,
И голуби картавят,
Раскачивая шейки,
И вспышки солнца плавят
Немую высоту…
Нанес я все визиты
Всем римским Аполлонам.
У каждой Афродиты
Я дважды побывал…
О, старина седая!
Пусть это некультурно, —
Сегодня никуда я,
Ей-богу, не пойду…
Так ласково барашек
Ворчит в прованском масле…
А аромат фисташек
В жаровне у стены?
А мерное качанье
Пузатого брезента
И пестрых ног мельканье
За пыльной бахромой?
Смотрю в поднос из жести.
Обломов, брат мой добрый!
Как хорошо бы вместе
С тобой здесь помолчать…
Эй, воробьи, не драться!
Мне триста лет сегодня,
А может быть, и двадцать,
А может быть, и пять.

<1928>

Из летней тетради

1. Пьяный мотылек

На ночной веранде столик.
Лампа. Алый блеск вина…
Мотылек, ты алкоголик!
Ты упьешься допьяна…

Но припал он и не слышит, —
Восемнадцатый глоток!
Ветер крылышки колышет,
Жадно ходит хоботок.

Обсосал края бокала
И в вино свалился вниз.
«Нет блаженнее финала», —
Тихо молвил бы Гафиз.

2. Душ

В саду расплавленная лава.
На кухне – пекло, в спальне – сушь.
Но там, под елкою, направо —
Прохладный душ.

В кругу рогож, как хризантема,
Стою, глаза потупив ниц.
Над головою – диадема
Из зыбких спиц.

Бокам свежей… Трясется будка.
Я наслаждаюсь, грудь раздув.
Но вот из-под рогожи утка
Продела клюв.

Всё подбирается поближе, —
Кряхтит и плещется у ног.
Как стали девушки бесстыжи!
Помилуй бог…

3. Парадокс

Кричит котенок, просится: «Возьми»!
Ну что ж, понянчу, пусть не плачет.
И пес перед дверьми
Припал к ногам и нос в колени прячет.
Коза под деревом, веревку натянув,
Вытягивает морду благосклонно,
И старый гусь, склонив учтиво клюв,
За мной шагает, словно бонна!
Земные парадоксы странны…
Как разобраться в этакой причуде?
В Париже – озверели люди,
А здесь, в глуши, – скоты гуманны.

4. Постирушка

Всё на свете условно…
У колодца в корыте
Я стираю любовно
Носовые платки.

Осы вьются над чубом.
Пена брызжет в ресницы…
В упоенье сугубом
Полощу и свищу.

Но с судьбою не сладить:
Нету полного счастья!
Не умею я гладить, —
Не умею, хоть плачь…

1928

Ошибка Рассказ в стихах

Это было в Булонском лесу —
В марте.
Воробьи щебетали в азарте,
Дрозд пронесся с пушинкой в носу…
Над головой
Шевелили пухло-густыми сережками
Тополя,
Ветер пел над дорожками,
И первой травой
Зеленела земля.
Я сидел на скамейке
Один.
А вдали, у аллейки,
Лиловый стоял лимузин.

Сквозь стволы – облаков ожерелие…
Вдруг на дорожке
Показалась с сиамскою кошкой
Офелия…
Ноги – два хрупких бокала,
Глаза – два роковых василька,
Губы – ветка коралла.
Змеисто качались бока,
С плеча развратным, рыжим каскадом
Свисала лисица.
Поравнялась… Окинула взглядом
Стоящий вдали лимузин,
Раскрыла тюльпаном свой кринолин:
Садится.

Сначала сиамская кошка,
Как удав,
Потерлась о мой равнодушный рукав
И поурчала немножко…
Потом и Офелия,
Ко мне повернувшись слегка,
Показала конец язычка…
Приворотное зелие!
Глаза ее видели зорко:
За липой мой лимузин.
Я – седой господин,
Поросячий король из Нью-Йорка.
Ах, как стреляли два василька —
В меня, в лимузин, в облака!
Как кончик туфли волновался!
Но я не сдавался…

Чтоб в даме с рыжей лисой
Рассеять туман, —
Полез я в карман
И вынул хлеб с колбасой
В эмигрантской газете…
Милые дети!
Что́ с ней вдруг стало!..
А вдали к лимузину устало
Подошел англичанин с женой
И укатили домой.
Офелия встала…
Даже у кошки сиамской
По логике дамской
Засверкал раздраженьем
Дымно-сиреневый глаз…
Ушли с презреньем,
Не обернулись даже назад…
Вот и весь мой рассказ…

Разве я виноват?

<1929>

Городские чудеса

1. Пчела

Перед цветочной лавкой на доске
Из луковицы бурой и тугой
Вознесся гиацинт:
Лиловая душа,
Кадящая дурманным ароматом…
Господь весной ей повелел цвести,
Вздыматься хрупко-матовым барашком.

Смотри:
Над гиацинтом вьется
Пушистая пчела…
То в чащу завитков зароет тельце —
Дрожит, сбирает дань.
То вновь взлетит
И чертит круг за кругом.

Откуда ты, немая хлопотунья?
Где улей твой?
Как в лабиринт многоэтажный
Влетела ты, крылатая сестра?
Куда свой сладкий груз
Снесешь, под гул автомобилей и трамваев?

Молчит. Хлопочет.
И вдруг взвилась – всё выше, выше —
До вывески «бандажной мастерской»…
И скрылась.

2. Обезьянка