Саша Чёрный - Смех сквозь слезы

• Название: Смех сквозь слезы
• Автор: Саша Чёрный
• Жанр: Поэзия
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-03-4667-3

Прекрасный русский поэт, прозаик и переводчик Саша Черный (его настоящее имя Александр Гликберг) родился в 1880 году в Одессе. Еще будучи совсем молодым, он стал известным: первые же публикации в сатирических журналах принесли ему славу обличителя мелочного, пустого, суетного мещанского существования. Но уже совсем скоро Черный переходит к «чистой» лирике, тонким пейзажным и психологическим зарисовкам. Во время Первой мировой войны поэт был санитаром. Эта страшная тема звучит во многих его стихотворениях. Не приняв Октябрьскую революцию, Саша Черный навсегда покидает Россию. Он умер в 1932 году, совсем неожиданно – помогал тушить пожар на соседней ферме, и сердце его не выдержало… Творчество Саши Черного никого не оставит равнодушным. В этот сборник вошли его лучшие стихотворения из книг «Сатиры», «Сатиры и лирики», «Жажда» и чудесные стихотворения для детей под названием «Детский остров».

---

1906

«Пьяный» вопрос

Мужичок, оставьте водку,
Пейте чай и шоколад.
Дума сделала находку:
Водка – гибель, водка – яд.

Мужичок, оставьте водку, —
Водка портит божий лик,
И уродует походку,
И коверкает язык.

Мужичок, оставьте водку,
Хлеба Боженька подаст
После дождичка в субботку…
Или «ближний» вам продаст.

Мужичок, оставьте водку,
Может быть (хотя навряд),
Дума сделает находку,
Что и голод тоже яд.

А пройдут еще два года —
Дума вспомнит: так и быть,
Для спасения народа
Надо тьму искоренить…

Засияет мир унылый —
Будет хлеб и свет для всех!
Мужичок, не смейся, милый,
Скептицизм – великий грех.

Сам префект винокурений
В Думе высказал: «Друзья,
Без культурных насаждений
С пьянством справиться нельзя…»

Значит… Что ж, однако, значит?
Что-то сбились мы слегка, —
Кто культуру в погреб прячет?
Не народ же… А пока —

Мужичок, глушите водку,
Как и все ее глушат,
В Думе просто драло глотку
Стадо правых жеребят.

Ах, я сделал сам находку:
Вы культурней их во всем —
Пусть вы пьете только водку,
А они коньяк и ром.

1908

Размышление современного интеллигента

Засунув руки в брюки,
Гляжу во двор от скуки.
В мозгу мотив канкана,
В желудке газ нарзана.

У старых бочек парни:
Детина из пекарни
И всяких прав поборник —
Алёха, младший дворник.

Они, возню затеяв,
На радость ротозеев,
Тузят – резвы и прытки —
Друг друга под микитки.

А мне, ей-ей, завидно…
Мне даже как-то стыдно,
Что я вот не сумею
Намять Алёхе шею.

Зачем я сын культуры,
Издерганный и хмурый,
Познавший с колыбели
Осмысленные цели?

Я ною дни и ночи,
Я полон многоточий;
Ни в чем не вижу смысла;
Всегда настроен кисло.

Мне надоели шахи,
Убийства, сплетни, крахи.
Растраченные фонды
И кража Джиоконды…

Я полон слов банальных —
Газетных и журнальных…
О неврастеник бедный,
Ненужный, даже вредный!

Зачем в судьбе случайной
Я не хозяин чайной,
Не повар, не извозчик,
Не розничный разносчик?

Я мог бы в речи жаркой
Марьяжиться с кухаркой,
Когда у кухни бодро
Она полощет ведра.

И дворник, полный местью,
За то меня честь честью,
Забывши про поливку,
Хватил бы по загривку.

И этот вызов тонкий,
Отведавши «казенки»,
Я принял бы покорно
Душой нерефлекторной.

<1911>

Новый «изм»

Нет денег, угол хуже склепа,
Талант в пределах ремесла,
Работать скучно, ждать нелепо,
И конкурентам нет числа.

Что делать? Тлея незаметно,
Писать портреты с чахлых дев?
Но самолюбие – как Этна,
Но самолюбие – как лев!

И вот развязные кастраты,
Раскрасив синькой животы,
Толпою лезут в Геростраты
И рушат славных с высоты.

«Долой слащавых Тицианов!
Долой бездарных пастухов!
Под гром турецких барабанов
Построим храм из лопухов!»

И спорят: в центре крыши – двери,
Вдоль пола – окна. Принцип прост!
Со стен глядят смешные звери:
Шесть ног, шесть глаз, из пасти – хвост.

Пускай прием не гениальный,
Но он испытан. Цепь зевак
Бежит, шумя, на вид скандальный
В салон «Квадратный Вурдалак».

Сначала хохот и глумленье,
Потом, глядишь, один, другой
Стоит у стенки в размышленье,
Тряся задумчиво ногой…

«А нет ли здесь чего такого?
Ведь сам маститый разъяснил,
Что Врубель тоже был сурово
Осмеян стадом пошлых сил…»

В четверг маститый гибкий критик
Оценит новый «Вурдалак», —
Он в ногу с веком и политик,
И он напишет… так и сяк.

Готово «Новое теченье»!
Смеются, спорят и хулят, —
А вурдалаки в восхищенье
Пьют легкой славы острый яд…

<1913>

Воробьиная элегия

У крыльца воробьи с наслаждением
Кувыркаются в листьях гнилых…
Я взираю на них с сожалением,
И невольно мне страшно за них:

Как живете вы так, без правительства,
Без участков и без податей?
Есть у вас или нет право жительства?
Как без метрик растите детей?

Как воюете без дипломатии,
Без реляций, гранат и штыков,
Вырывая у собственной братии
Пух и перья из бойких хвостов?

Кто внедряет в вас всех просвещение
И основы моралей родных?
Кто за скверное вас поведение
Исключает из списка живых?

Где у вас здесь простые, где знатные?
Без одежд вы так пресно равны…
Где мундиры торжественно-ватные?
Где шитье под изгибом спины?

Нынче здесь вы, а завтра в Швейцарии, —
Без прописки и без паспортов
Распеваете вольные арии
Миллионом незамкнутых ртов…

Искрошил воробьям я с полбублика,
Встал с крыльца и тревожно вздохнул:
Это даже, увы, не республика,
А анархии дикий разгул!

Улетайте… Лихими дворянами
В корне зло решено ведь пресечь —
Не сравняли бы вас с хулиганами
И не стали б безжалостно сечь!

<1913>

Правила для родителей

Посвящается Министерству

народного просвещения

Родитель при встрече с директором сына
Обязан всегда становиться во фронт.
Супруга ж родителя молча и чинно
Берет «на кра-ул» черный шелковый зонт.

Одежда родителей в будни простая:
Суконное платье не в ярких тонах.
По табелям – блузки из белого фая
И черные фраки при черных штанах.

Небуйным родителям с весом и с чином
Дозволен прием всех казенных питей.
Курить разрешается только мужчинам,
Но дома, притом запершись от детей!

За чтением книг наблюдает инспектор —
За книгой приходит отец или мать.
Газету всегда выбирает директор.
На пьесах «с идеей» отнюдь не бывать.

О каждом рождении чада родитель
Обязан в гимназию сам донести.
Предельную норму блюдет попечитель:
Не менее двух и не больше шести.

С детьми разговаривать можно, но редко…
Нельзя возвращаться в ночные часы.
Прическа у женщин должна быть под сеткой.
Мужчинам же можно носить и усы.

В гостиной над печкой (отнюдь не в передней)
Повесить портреты всех школьных властей.
По праздникам слушать попарно обедни,
Чтоб сим благотворно влиять на детей.

Раз в месяц всех дворников классный
наставник
Обходит, чтоб справки о всем навести:
Кто вел себя плохо, тех местный исправник
Сажает – от месяца до десяти.

У скромных родителей – скромные дети,
А путь послушанья – путь к лучшей судьбе.
Родители мудрые правила эти
Должны постоянно носить при себе.

<1913>

Стихотворения 1926–1932 гг.

Пасха в Гатчине

А. И. Куприну

Из мглы всплывает ярко
Далекая весна:
Тишь гатчинского парка
И домик Куприна.
Пасхальная неделя —
Беспечных дней кольцо,
Зеленый пух апреля,
Скрипучее крыльцо…
Нас встретил дом уютом
Веселых голосов
И пушечным салютом
Двух сенбернарских псов.
Хозяин в тюбетейке,
Приземистый как дуб,
Подводит нас к индейке,
Склонивши на́ бок чуб…
Он сам похож на гостя
В своем жилье простом…
Какой-то дядя Костя
Бьет в клавиши перстом…
Поют нескладным хором, —
О, ты, родной козел!
Весенним разговором
Жужжит просторный стол.
На гиацинтах алых
Морозно-хрупкий мат.
В узорчатых бокалах
Оранжевый мускат.
Ковер узором блеклым
Покрыл бугром тахту,
В окне – прильни-ка к стеклам —
Черемуха в цвету!

Вдруг пыль из подворотни,
Скрип петель в тишине, —
Казак уральской сотни
Въезжает на коне.
Ни на кого не глядя,
У темного ствола
Огромный черный дядя
Слетел пером с седла.
Хозяин дробным шагом
С крыльца, пыхтя, спешит.
Порывистым зигзагом
Взметнулась чернь копыт…
Сухой и горбоносый,
Хорош казачий конь!
Зрачки чуть-чуть раскосы, —
Не подходи! Не тронь!
Чужак погладил темя,
Пощекотал чело
И вдруг, привстав на стремя,
Упруго влип в седло…
Всем телом навалился,
Поводья в горсть собрал, —
Конь буйным чертом взвился,
Да, видно, опоздал!
Не рысь, а сарабанда…
А гости из окна
Хвалили дружной бандой
Посадку Куприна…

Вспотел и конь, и всадник.
Мы сели вновь за стол…
Махинище урядник
С хозяином вошел.
Копна прически львиной,
И бородище – вал.
Перекрестился чинно,
Хозяйке руку дал…
Средь нас он был как дома,
Спокоен, прост и мил.
Стакан огромный рома
Степенно осушил.
Срок вышел. Дома краше…
Через четыре дня
Он уезжал к папаше
И продавал коня.
«Цена… ужо успеем».
Погладил свой лампас,
А чуб цыганским змеем
Чернел до самых глаз.
Два сенбернарских чада
У шашки встали в ряд:
Как будто к ним из сада
Пришел их старший брат…
Хозяин, глянув зорко,
Поглаживал кадык.
Вдали из-за пригорка
Вдруг пискнул паровик.
Мы пели… Что? Не помню.
Но так рычит утес,
Когда в каменоломню
Сорвется под откос…

Март 1926