Александр Арбеков - Баллада о диване

• Название: Баллада о диване
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Научная Фантастика

Настоящее произведение является вторым из серии, состоящей из пяти фантастических романов, собранных под общим названием «Квинтет. Миры». И хотя он совершенно не связан с другими романами посредством главного героя или какими-либо общими событиями, но то, что объединяет эти книги, лежит на поверхности. Миров много, но в центре каждого из них находится Его Величество Человек! Он слаб и могуч, порочен и почти чист, благороден и коварен, храбр и труслив, честен и лжив, развратен и целомудрен. Подчас одни из перечисленных положительных или отрицательных качеств превалируют в нём. Чаще всего они сплетаются в тесном клубке. В романе рассказана история самого обыкновенного человека, который по воле случая попал в иной мир, который, в общем-то, не особенно отличается от земного, но жить там намного рискованнее и опаснее. Наш герой переживёт в нём много чего. Приключения, превращения, интриги, монстры, сражения, встреча со сверхъестественным разумом и неожиданный финал ожидают вас в этой книге. Ну, и, конечно же, красной нитью по страницам романа проходит тема нелёгкой и парадоксальной любви. А когда она бывает лёгкой?

---

— Да, я вас понял! — расхохотался я.

Мы снова выпили, полюбовались чудной и упругой попкой юной официантки, скользящей между столами, а потом оба одновременно и тяжело вздохнули.

— Ваше Превосходительство, а вы в Бога нашего, всемогущего и всепрощающего, верите? — спросил НЕГОДЯЙ.

— Нет! Категорически нет! Я верую в нечто иное, но не о том сейчас идёт речь. Поговорим об этом попозже.

— Но, всё-таки, — усмехнулся НЕГОДЯЙ. — А какая религия вам более всего близка?

— Буддизм…

— И почему?

— В этой вере нет места Богу…

— Как это?! — возмутился НЕГОДЯЙ. — А Будда!?

— Будда был всего лишь человеком. Ну, не совсем обычным… Из царского рода. Сиддхар-тхе Гаутаме. В один прекрасный момент выглянул он из закрытых чертогов своих, и посетило его озарение, а может быть и умопомрачение какое-то. Я подозреваю, что был он не совсем нормален. Ходил он, бродил туда-сюда, странствовал, нищенствовал, проповедовал, учил кого-то чему-то, и, в конце концов, помер от отравления нехорошими грибами.

— Вот как?!

— Да, вот такая печальная история… — вздохнул я. — Будда никогда не был Богом. Он всего лишь человек, который создал учение, и этому учению следуют буддисты, ну и они, конечно, поклоняются Будде. Такова моя точка зрения на эту так называемую религию. Может быть, она не совсем верна, но я так думаю, и так осознаю её.

— О, как!

— Да, именно так. Никуда Будда не возносился, — снова вздохнул я. — Не принимал он никакого участия в искуплении грехов всего человечества. Но потом его обожествили и стали ему поклоняться. Ну, примерно так… Повторяю. Я, может быть, и не совсем прав.

— Надо же!

— Но этот легендарный господин совсем не Бог, а просто он был мудрым, совестливым, честным, наивным и хорошим человеком. Потому Буддизм мне и нравится. Мне всегда нравились хорошие и бесхитростные парни, этакие босяки, философы и пофигисты, странники, разгильдяи, к коим я причисляю и самого себя!

— За хороших людей! — НЕГОДЯЙ строго встал.

— За хороших людей! — вскочил я со своего стула вслед за ним.

Мы выпили, оба одновременно проводили алчущими взорами прелестную официантку, которая томно прошла мимо нас, призывно и бесстыдно двигая своими роскошными бёдрами.

— Вот это попа!

— Да, уж!

— Кстати, сударь! Вот вам, истинному христианину, ещё один вопрос на закуску и на засыпку.

— Внимательно вас слушаю!

— Вы грешник?

— Ну, конечно! Ещё тот! — лицо Негодяя приобрело слегка бледный цвет. — Похитил же я целых два ящика водки со склада!

— Боже мой! — взревел я. — Забудьте же вы об этих несчастных ящиках! Сколько можно!? Не о том речь! Если бы вы знали, сколько цистерн водки я похитил за всю мою жизнь, то ужаснулись бы!

— Вот как? Всё, всё… Забыли на веки об этих ничтожных ящиках! — ещё более побледнел НЕГОДЯЙ.

— Ещё раз повторяю вопрос, — злобно произнёс я. — Вы грешны?

— Да, Ваше Превосходительство!

— И в чём заключается ваш грех? Или грехи!?

— Склонен я к чревоугодию, пьянству, изменам, лени, мздоимству, лжи, неверию и безделью. А кроме этого я завистлив, корыстен, непомерно честолюбив и эгоистичен. А так же тянет меня к всевозможным и всяческим мыслимым и немыслимым извращениям.

— Ну, вы даёте! Вот это список! Ну-ка, ну-ка, поведайте мне поподробнее, что за извращения это такие!? Надеюсь, вы не бываете в моргах и не трахаете там несчастных покойниц и покойников в извращённой форме? — живо заинтересовался я.

— Да вы что?! Побойтесь Бога!

— Хорошо, хорошо… И каковы же всё-таки ваши извращения? В чём они заключаются?

— Ну, типа, истово и страстно мечтаю поиметь тринадцатилетнюю или четырнадцатилетнюю девочку. Абсолютно неопытную девственницу. А ещё лучше более юную деву.

— Боже мой! — ужаснулся я. — И как же это сопоставимо с ценностями христианства!?

— Вот потому я и стал христианином, дабы попытаться искупить все свои грехи и не допустить новых, а кроме этого, уберечься от соблазнов! — истово крестясь, произнёс НЕГОДЯЙ.

— Да, тяжёлый случай и железная логика… — усмехнулся я. — Друг мой! У меня к вам имеется одна очень важная просьба.

— Да, внимательно слушаю.

— Вы же не забудьте помолиться и за меня!

— Непременно, непременно! Как же иначе! Завтра я иду в храм, конечно же помолюсь, Ваша Честь! — горячо заверил меня новоявленный истинный христианин.

— Хорошо. Ну, что, товарищ лет моих суровых! Грядёт окончание трапезы. Традиции не следует нарушать! А каковы эти наши традиции?

— Философия превыше всего!

— Правильно подмечено!

— Сударь, может быть мы сегодня, наконец, подискутируем? — робко спросил НЕГОДЯЙ.

— Да вы знаете, нет настроения. Я снова пьян, а в таком состоянии, — какие уж дискуссии… Считаю, что в данной ситуации не целесообразным излишнее напряжение ума.

— Ваше Превосходительство, но мы ведь с вами постоянно пьяны! — возмутился и огорчился НЕГОДЯЙ. — Так мы никогда не доберёмся до настоящей философской беседы!

— Доберёмся, доберёмся, будьте уверены. Дайте только время. У нас всё впереди. Философия, как и истина, всегда маячит где-то рядом, совсем неподалёку, вон за тем деревом или углом!

— Кто знает, кто знает…

— Я знаю, я совершенно в этом уверен.

— И откуда такая уверенность?

— Интуиция… Так кого мы будем цитировать сегодня?

— Ронсар Пьер де, — НЕГОДЯЙ, как всегда, сделал вопросительную паузу.

— А вот знаете, я первый раз слышу это имя, — усмехнулся я.

— !?

— Да, да. Торжествуйте и радуйтесь!

— Как? Ваше Превосходительство, вы не знаете, кто такой Ронсар?!

— Увы, не знаю.

— Ничего себе! — возмутился и страшно огорчился НЕГОДЯЙ. — Это же выдающийся поэт французского Возрождения, оказавший решающее влияние на всю последующую французскую поэзию!? Боже мой, как стыдно вам его не знать!

— Ну, изгаляйтесь, изгаляйтесь вволю, — засмеялся я.

— Да, не изгаляюсь я!

— Ну, ну… Не обижайтесь. А лучше почитайте из него что-то философское, что бы я по достоинству оценил творчество этого э, э, э…

— Ронсара.

— Ну да, Ронсара.

— Извольте, — НЕГОДЯЙ отвесил лёгкий и изящный поклон. — «Весь мир — театр, мы все актёры поневоле, всесильная Судьба распределяет роли, и Небеса следят за нашею игрой!».

— «Весь мир — театр!». Боже мой, так эта миллион раз цитируемая фраза принадлежит перу Ронсара?! Боже мой! — удивлённо воскликнул я.

— Именно ему! — довольно сказал мой собеседник.

— Да, теперь мне действительно стыдно! Следует ознакомиться со всем творчеством этого автора. Ну-ка, ещё что-нибудь!

— Извольте. «Рассудком воевать с любовью — безрассудно. Чтоб сладить с божеством, потребно божество!».

— Как хорошо сказано! Гениально! Как отточено! — восхитился я. — Ну, ещё что-нибудь!

— Это трёхстишье касается нас обоих, Ваше Превосходительство.

— Интересно, интересно!

— «Нальём! Пускай нас валит хмель! Поверьте, пьяным лечь в постель верней, чем трезвым лечь в могилу!».

— Как, однако, тонко подмечено!

— Да, блестяще сказано!

— Так, решено! С завтрашнего дня познаю творчество э, э, э…

— Ронсара…

— Да, да! Ронсара. Замечательный поэт!

— Я подарю вам книгу его произведений.

— Спасибо, заранее спасибо. Ну что же, мой друг, пора нам возвращаться в Сон.

— Пора, увы, к несчастью или к счастью. Чёрт его знает…

— К счастью, только к счастью! — весело воскликнул я.

— Дай Бог, дай Бог…

— Причём тут Бог, в которого, как вам известно, я не верю. Мы сами творцы своей судьбы и счастья. Я надеюсь, что предстоящий Сон для нас будет очень счастливым! — воскликнул я, а потом улыбнулся. — Ну, а насчёт моего неверия в Бога я пошутил.

— Ну и шутки у вас!

— И так, — вперёд в Сон.

Да, порой лучше возвращаться в сон, чем в суровую действительность. Намного лучше!

Сон № 13

Страсть не знает никаких других обязанностей, кроме жизни для себя. Любовь же не забывает, что у неё есть обязанности к другим, и скорее пожертвует собой, чем нарушит их.

Ф. Шпильгаген.

Было прекрасное, солнечное и безоблачное утро, которое я задумчиво, неторопливо и с великим удовольствием созерцал в огромное окно, сидя за таким же огромным, массивным и мраморным столом, стоящим в центре моего не менее огромного кабинета.

— Ваше Превосходительство! Разрешите доложить! — с тревогой воскликнул бравый и молодой Адъютант в чине Капитана воздушно-десантных войск, появившийся на пороге.

— Докладывайте.

— Э, э, э… — почему-то парень на несколько секунд как-то странно и робко замялся.

— Эх, молодо-зелено! — улыбнулся я, заранее предчувствуя то, что собирался услышать.