Иван Бахтин - Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

• Название: Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1
• Автор: Иван Бахтин
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

Настоящая антология издается впервые в истории литературной жизни Урала. В ней представлены лучшие стихи поэтов, чья литературная деятельность была связана с Уралом как в дореволюционный период, так и в наши дни.

---

БАЛЛАДА О КОРОМЫСЛЕ

Не полвека ль назад, высока и стройна,
В этот домик вступила хозяйкой она?

Уложила в сундук подвенечный наряд
И привычно взялась за горшки и ухват.

Чтоб тяжелые ведра не резали рук,
Ей с базара привез коромысло супруг.

Был подарок его расписной красоты:
От крючка до крючка петухи да цветы.

Что река далеко — не беда молодой,
Танцевала под тяжестью ведер с водой.

И не знала она, как смотрел ей вослед,
Как печально вздыхал неженатый сосед.

Но прошли, вереницей промчались года,
И — тяжелою стала речная вода.

Кто считал, сколько раз на крестьянском веку
С коромыслом ходила она на реку?

Если б камнем тропинку устлать до воды,
То, наверно б, на камне остались следы.

Лоб в морщинах давно, на висках седина,
От работы согнулась у старой спина. ~

В коромысле не стало былой красоты,
Помаленьку сошли петухи и цветы.

Год, как выдана замуж последняя дочь.
Год, как некому больше старухе помочь.

Силы будто бы есть, да одышка берет —
От реки до крыльца раза три отдохнет.

Облегчая в колхозе хозяйкам судьбу,
Вдоль села под землей проложили трубу.

Добрались до просохшей в подполье земли
И к старухе на кухню трубу провели.

Желтой медью сияет начищенный кран —
Подставляй под него хоть ведро,
хоть стакан.

Звонко льется вода, и вкусна и светла,
А тропинка к реке лебедой заросла.

И уже коромысло в чердачной пыли
Тонкой пряжей своей пауки оплели.

1948

РОДНОЕ СЛОВО

Кладь, медунка, подполозок, соты —
С детства мил мне этот лексикон.
Чувства меры нету у кого-то —
Говорили: — Обудоха он.

Из какого древнего запечья
Это слово вышло за порог?
Даже Даль, подвижник русской речи,
Натолкнуться на него не смог.

Помню: листьев золото осеннее,
Хмурый Волхов, полутемный дзот.
На пороге дзота пополненье —
Деревенской выдержки народ.

Покурить бы, говорят, неплохо.
Сыплю горсть махорки одному.
   — Да куды ты столько, обудоха!
Ha-ко, брат, сгодится самому…

Я всмотрелся в русую пехоту:
По наречью слышу — земляки!
В тесноте обстрелянного дзота
Самокрутки прячем в кулаки.

Покурив, однако, разобрались,
Что друг другу вовсе не сродни:
Я по роду коренной уралец,
А они? Из Вологды они.

Вохма есть еще одна на свете —
Речка вьется через край лесной,
В Вохме той, как и в уральской, дети
По медунки бегают весной.

…Шел мой предок с войском
Ермаковым, По речушке Вохме тосковал.
Дом срубил себе в лесу сосновом,
И деревню Вохменкой назвал.

Он мечтал, что здесь расправит спину,
Что нужда не приползет сюда.
Все на свете мог бы он покинуть,
Но родное слово — никогда!

Он ворочал трудную работу,
Песни предков пел наедине,
Пряный мед копил в прозрачных сотах,
Клади хлеба ставил на гумне.

Ценность слова — на обличье громком;
Если смысл в нем стойкий заключен,
Значит, слово перейдет к потомкам,
Уцелев под натиском времен.

…Понял я в тот грозный вечер года
На суровой фронтовой реке,
Что характер, и душа народа,
И его бессмертье — в языке.

1955

УЧЕНЫЙ КОТ

Басня

Когда-то он был резв и прыток,
И чувствовал здоровых сил избыток.
Бывало, сделает один прыжок,
Глядь — когти уж вонзил
                             в крутящийся клубок.
И думала, из норки глядя, Мышь.
«Да, от такого вряд ли убежишь».
Проходит год. И что же? Слышим вдруг:
Он кандидат охотничьих наук.
Стал Кот спокойно жить и поживать,
Как очень важная персона:
То сядет в кресло он,
                        то ляжет на кровать,
То бродит по ковру для моциона.
Захочет есть — на блюдечке всегда
Ему готова добрая еда.
Он вскоре на довольствии таком
Оброс академическим жирком.
Ловить мышей уже тяжеловат,
Уж не блистать ему в прыжках
                                       своим уменьем…
В одном лишь преуспел:
                                 он три часа подряд
Мурлыкать может с упоеньем.

1957

СВАРЛИВАЯ ТЕЛЕГА

Басня

Давно знакомая с часами пик,
Кишела транспортом дорога столбовая.
— Э-эй, посторонитесь! — крикнул Грузовик,
Скрипучую Телегу обгоняя.
А та ползет себе по большаку,
Раскачивая черную дегтярку;
Оглоблю подняла, грозит Грузовику
И костерит его, да так, что небу жарко:
— Зазнался, выскочка, нахально прешь
                                                       вперед!
Где ж совесть у тебя? Ее ни капли нету.
Что ты меня теснишь, как праздную
                                                 Карету?
Ведь мы, телеги, — трудовой народ!
Не веришь мне — у лошадей спроси,
Кто больше нас возил поклажу на Руси.

— Заслуги старые едва ль тебе помогут,—
Спокойно Грузовик промолвил ей в ответ.—
Кто новому не хочет уступить дорогу,
Рискует угодить в кювет.

1957

ВЕСЕННИЙ ЛЕС

Я в лес ходил.
Он весел и здоров.
Еще не начал подготовки к лету.
Пока не то что ягод и грибов —
Травы зеленой на полянках нету.

Кругом вода. Просох один бугор,
Размыты муравьиные дорожки.
А муравьи повылезли из нор
И митингуют на своей копешке.

И бабочки беспечно там и тут
Порхают, радуясь жилой погоде,
И первым делом срочно узнают:
Какой расцветки крылья нынче в моде.

Летит по лесу звонкое «цвень-цвень»,
Певуньи голос подают друг дружке.
А может, мне по-птичьи «Добрый день»
Кричат гостеприимные пичужки?

Лес — это праздник, жизни торжество,
Где ветки к солнцу тянутся, ликуя.
И если завтра вырубят его,
Куда же грусть и радость понесу я?

1963

НАШЕМУ ТРАКТОРНОМУ

Мы пришли сюда со всей России.
Посмотреть на внешность — простаки:
За спиной котомки холстяные,
А в руках — пустые сундучки.

Пусть мы были, может, угловаты
И не очень смелы… до поры.
Молодежь хваталась за лопаты,
Старики брались за топоры.

Пусть не шибко были мы учены,
Всё же знали, как там ни судачь,
Что и те —
               заморские — «фордзоны»
Тянут плуг сильней крестьянских кляч.

Мы трудились, не жалея пота,
Знали мы, что взоры всей страны
При ее бесчисленных заботах
Каждый день сюда устремлены…

Не забыв родных полей просторы,
Мы вошли в тебя,
                       рабочий класс.
Первый рокот нашего мотора
Волновал и будоражил нас.

Помню краски и бензина запах…
Пусть на вид массивен и тяжел,
Первый трактор на широких лапах
Поклонился людям и пошел.

И сердца вдруг чаще стали биться.
Он пошел по настланным камням.
Пред своей машиной расступиться —
Что скрывать! — отрадно было нам.

Не бахвалы мы и не зазнайки,
Но себе узнали цену вдруг:
Все в машине —
                   до последней гайки!—
Было делом только наших рук.

Путь ее, мы знали, будет длинен,
У нее, мы знали, хватит сил.
Михаил Иванович Калинин
Поздравлял нас и благодарил.

С той поры промчалась четверть века.
Хорошо быть с техникой в ладу:
Наш стальной помощник человека
Лишь родится — и готов к труду.

Труд завода — подвиг исполина.
Он в войну прикрыл броней наш кров.
Сбили спесь с фашистского Берлина
Танки — братья мирных тракторов.

Скромность красит даже юбиляров,
Но своих заслуг ты не таи:
Посчитай-ка, сколько же гектаров
Распахали детища твои!

Даже в самых жарких странах где-то
Вьются из-под их плугов пласты.
С доброй половиною планеты
Верной дружбой нынче связан ты.

1959