Ивлин Во - Полвека без Ивлина Во

• Название: Полвека без Ивлина Во
• Автор: Ивлин Во
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Разное
• Год: 2016

В традиционной рубрике «Литературный гид» — «Полвека без Ивлина Во» — подборка из дневников, статей, воспоминаний великого автора «Возвращения в Брайдсхед» и «Пригоршни праха». Слава богу, читателям «Иностранки» не надо объяснять, кто такой Ивлин Во. Создатель упоительно смешных и в то же время зловещих фантазий, в которых гротескно преломились реалии медленно, но верно разрушавшейся Британской империи, и в то же время отразились универсальные законы человеческого бытия, тончайший стилист и ядовитый сатирик, он прочно закрепился в нашем сознании на правах одного из самых ярких и самобытных прозаиков XX столетия, по праву заняв место в ряду виднейших представителей английской словесности, — пишет в предисловии составитель и редактор рубрики, критик и литературовед Николай Мельников. В подборку, посвященную 50-летию со дня смерти Ивлина Во, вошли разделы «Писатель путешествует» и «Я к Вам пишу…». А также полные и едкого сарказма путевые очерки «Наклейки на чемодане» (перевод Валерия Минушина) и подборка писем Во (составление и перевод Александра Ливерганта) — рассказ о путешествиях в Европу, Африку и Южную Америку, а также о жизни британского общества между войнами.

Рубрика «Статьи, эссе» тоже посвящена Ивлину Во — в статьях «Медные трубы» (перевод Николая Мельникова), «Я всюду вижу одну лишь скуку» (перевод Анны Курт), «Человек, которого ненавидит Голливуд» о фильме «Месье Верду» Ч. Чаплина (перевод Анны Курт) раскрывается пронзительный, глубокий и беспощадный ум критика, а интервью Ивлина Во Харви Брайту из «Нью-Йорк Таймс» (перевод Николая Мельникова) показывает, насколько яркой, своеобразной и неоднозначной личностью был писатель.

В рубрике «Ничего смешного» — одна из самых забавных юморесок «Непростое искусство давать интервью» (1948), где в абсурдистской манере воссоздается беседа Ивлина Во с настырной, плохо говорящей по-английски репортершей, проникшей в гостиничный номер рассказчика (перевод Анны Курт).

В традиционный раздел «Среди книг» Ивлин Во рецензирует своих коллег: Эрнеста Хэмингуэя, Грэма Грина и Мюриэл Спарк (ее роман «Утешители», о котором пишет Во, был как раз опубликован в октябрьском номере «ИЛ» 2015 года, так что у читателя есть уникальная возможность сравнить свое мнение с мнением великого писателя).

В разделе «В зеркале критики» от рецензентов достается уже самому Ивлину Во. Не менее заслуженные писатели Эдмунд Уилсон, Джордж Оруэлл, Десмонд Маккарти, Гор Видал и Энтони Бёрджесс разбирают творчество и личность коллеги буквально по косточкам — жестко, пристрастно и весьма неожиданно.

Все произведения Ивлина Во и об Ивлине Во иллюстрированы собственными рисунками писателя, оказавшегося в придачу ко всем его талантам еще и одаренным карикатуристом, а также его современниками.

---

— Близорукая точка зрения, Скотт-Кинг.

— Вот здесь, господин директор, при всем моем уважении к вам, я с вами решительно не согласен. По-моему, это самая дальновидная точка зрения из всех, что предоставлены нашему выбору.

Заметим, что последнее утверждение весьма серьезно. Книга небольшая, не больше рассказа, и написана очень живо, но в ней есть определенный политический смысл. Нас подводят к мысли о том, что современный мир настолько безумен, что готов разнести себя на части в скором будущем, и пытаться понять его или договориться с ним бессмысленно. Это может привести лишь к собственному разложению. В надвигающемся на нас хаосе несколько моральных принципов, которых мы можем придерживаться, и несколько од Горация или хоров из Еврипида принесут больше пользы, чем так называемое «просвещение».

Можно обсуждать эту точку зрения, и все же следует отнестись с осторожностью к заявлениям о том, что невежество может быть преимуществом. В последние полвека твердолобая европейская косность, которую олицетворяет Скотт-Кинг, создала ту самую обстановку, которую высмеивает Ивлин Во. Революции происходят не в либеральных, а в тоталитарных странах, и то, что Ивлин Во этого не видит, не только сужает его политический кругозор, но и лишает рассказ смысла.

Автор, или его герой, считает, что если консерватору — то есть человеку, который не верит в прогресс и не видит разницы между двумя версиями прогресса, неинтересны оппоненты, это свидетельствует о поверхности его взглядов. Скажем, было ошибкой представлять Нейтралию как диктатуру правых, наделив ее всеми пороками левых диктатур. «Между коммунизмом и фашизмом разница невелика», — хочет сказать Во, и все-таки это две разные догмы, хотя между ними действительно много общего. Нужно слишком многим пренебречь, чтобы не замечать эту разницу.

Портреты коррумпированных чиновников были бы более яркими, если бы автор не относился с таким презрением к государству, которое зовется «народной демократией», и попытался понять, как оно устроено.

Книга легко читается, но ей недостает сильных чувств, необходимых для политической сатиры. Можно принять взгляды Скотт-Кинга на современный мир, даже согласиться с ним в том, что классическое образование — лучшее лекарство от безумия, и все же нам кажется, что в борьбе с современным миром он достиг бы большего, если бы иногда отрывался от чтения дешевых антимарксистских брошюр.

New York Times Book Review, 1949, February 20, p. 1, 25

Десмонд Маккарти[228] Сатира Ивлина Во. Рецензия на повесть «Незабвенная» © Перевод Н. Мельников

The Loved One. — L.: Chapman & Hall, 1948

Повесть «Незабвенная», изданная совсем недавно, уже получила широкую известность. Номер «Хорайзэн»[229], в котором она впервые была напечатана несколько месяцев тому назад, вскоре раскупили: экземпляры журнала быстро переходили из рук в руки. «Что вы о ней думаете? Потрясающе, не правда ли? Чертовски забавно, верно? Вам она понравилась? Что вам не понравилось?» — таковы вопросы, которые задавали друг другу счастливые обладатели этого номера «Хорайзэн».

В издательской рекламе на обложке книги «Незабвенную» сравнивают с «кошмарным сновидением», но, на мой взгляд, в описанных событиях нет ничего нереального и кошмарного. Напротив, о них рассказывается в бесстрастно объективной манере. Именно это и обуславливает силу воздействия повести — то, с какой убедительностью она разоблачает тупую бесчувственность, извлекающую прибыль из соболезнований родственникам умерших. В книге беспощадно развенчивается глуповатый оптимизм современной цивилизации, в которой религиозные символы по-прежнему прекрасны, хотя уже ничего не значат, в которой как нечто само собой разумеющееся принимают утешения религии, не веря при этом в Бога, а нас настойчиво уверяют, будто в людских бедах нет ничего трагического.

Если вы презираете подобные взгляды, если считаете, что они лишают жизнь истинной красоты и при этом не облагораживают смерть, если они оскорбляют вас, поскольку наносят последний удар по бедному человечеству, пытаясь сорвать с него терновый венец, — тогда эта книга доставит вам такое же острое удовольствие, как и мне. Также вы поймете, что циническая жесткость поэта в качестве противовеса механической любезности смехотворного гробовщика-косметолога[230] необходима для достижения конечного результата. Читатель, не уловивший этого, может посетовать, мол, сатира получилась чересчур злой. Если подобная мысль вдруг придет ему в голову, пусть он вспомнит о толстокожем и самодовольном мошенничестве, на которое она направлена.

Ивлин Во — самобытный писатель. Возможно, кто-то и сможет определить генеалогию его творчества — я нет. Я не смогу с уверенностью указать литературного предка, от которого он унаследовал неповторимую амальгаму гротеска и реализма. Ивлин Во — в высшей степени талантливый автор и, подобно своему старшему современнику, Сомерсету Моэму, вплоть до сегодняшнего дня неутомимо продолжал учиться писательскому мастерству и достиг виртуозной точности в описаниях и в передаче прямой речи. Когда в прошлом году вышла повесть «Новая Европа Скотт-Кинга», я сразу с удовольствием прочел ее, а затем перечитал с еще большим наслаждением. Здесь кроется различие между искусно выписанной художественной прозой и мощными, увлекательными, но небрежно выполненными произведениями: последние вы не станете перечитывать, пока более или менее не забудете их содержание. Я убежден в том, что хорошо написанные вещи гораздо более жизнеспособны, поскольку их художественные достоинства видны сразу же, с первого взгляда, а в дальнейшем могут оказаться еще более значительными.

У Ивлина Во острый глаз, ухватывающий общезначимое в эксцентричном и уникальном. В этом смысле его можно назвать карикатуристом, хотя в своих лучших вещах он производит совсем другое впечатление. Его первые сатирические произведения отмечены пэковским[231]озорством — здесь в особенности вспоминается его замечательная экстраваганца «Упадок и разрушение». Теперь, несмотря на все еще встречающиеся беззаботно-дурашливые эпизоды, сатира Во, несомненно, приобрела мизантропическую окраску, заставляющую вспомнить о Свифте, хотя его презрение вызвано не чувством гадливости к животному началу в человеке, а человеческой ложью, а в последнее время — особенно раздражающей его глупой претенциозностью тех, кто думает, что прекрасно проживет, игнорируя опыт предыдущих поколений. За любой глубокой сатирой, в дополнение к чувству юмора и кричащему абсурду, скрывается трагическое видение жизни. Вот почему «Незабвенная» — не только мрачный фарс, но и вдумчивая критика действительности.

Мне жаль, что издание снабжено иллюстрациями: подобные произведения в них не нуждаются. Дух, оживляющий страницы повести, настолько богаче и ярче этих картинок, что мне хотелось бы видеть книгу без них. Стюарт Бойл взялся за невыполнимую задачу.

Sunday Times, 1948, November 21, р. 3

Гор Видал[232] Сатирический мир Ивлина Во. Рецензия на роман «Безоговорочная капитуляция» © Перевод А. Резникова

The End of the Battle. — Little, Brown and Company, 1961

Сатирик — это человек, испытывающий глубокое отвращение к обществу, в котором живет. Его ярость принимает форму остроумия, насмешки, издевательского юмора. На шкале литературно-эстетических ценностей Олдос Хаксли помещает сатирика в самом низу, утверждая, что «настоящий комедийный гений должен быть великим выдумщиком», подобно Аристофану, создававшему миры, в противоположность «просто сатирику», который непременно укоренен в этом мире. Сатирик, почти по определению, не создает, а реагирует на окружающий мир карикатурой и бурлеском, о которых Макс Бирбом писал так: «Бурлеск сочетает в себе несовместимое. Карикатура же представляет собой преувеличение. Чтобы представить в бурлескном виде статую Гермеса, нужно всего лишь надеть ей на голову цилиндр, а чтобы создать карикатуру, в ней все нужно гиперболизировать с головы до пят». Сатирик может делать с этим Гермесом все что угодно, только не высекать его заново из камня. Это должен сделать за него кто то другой. Он критик в полном смысле слова.

Ивлин Во — первый сатирик нашего времени. В течение тридцати лет его неистовство и остроумие приносили удовольствие и вызывали тревогу. Его гремучая смесь хорошо известна: тут и «золотая молодежь» двадцатых годов, и популярная пресса, и политические притязания Африки, и смерть в Голливуде… Все уложено в такую строгую прозу, что временами хочется нарушить синтаксис и предположить, что ее создатель небезупречен или хоть в чем-то американец.

Хотя яркая, холодная линия в его прозе никогда не пресекается, Ивлин Во по классификации Хаксли не принадлежит к числу комических гениев. Его персонажи взяты из жизни и иногда сопротивляются, когда он пытается их пришпилить к странице. Никаких новых миров он не создает, а просто выворачивает наизнанку уже существующий мир. Он скорее ищет в прошлом то, что было в нем хорошего, а не заглядывает в будущее. Он консерватор.