Сергей Волков - Затворник

• Название: Затворник
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Фэнтези

«Твой род, и земля сгинут в крови и пламени» — перед смертью предсказал князю черный колдун-затворник. И вскоре его пророчество готово сбыться: На границах гремят войны, междоусобная вражда вот-вот разорвет страну на клочки, пробуждаются темные силы, ушедшие вместе с колдуном. И думать-не думал бы соваться в эти события парень Пила, если бы однажды возле его городка не появился странный проезжий…

---

— Каиль не взята, князь. — сказал Рассветник.

— Откуда ты знаешь? — спросила Стройна.

— Знаю. Молний бы сообщил, если бы табунщики взяли Каиль.

— Да жив ли он сам еще? — спросил Волкодав.

— Жив! Он живой, и он в Каили сейчас — я точно знаю. А если наш Молний в каком-нибудь городе, то злыдням в этот город никак не попасть, пока он жив!

Пиле, среди этого тягостного ожидания, не давали помереть с тоски одни только его упражнения в оружейном бое. Каждый день с утра Пила бегал по двору за Клинком, и каждый раз — одинаково без толку. Пильщик тужился, потел и надрывался, а наставник смотрел на него своим обычным невозмутимым взглядом, чуть ли не зевая. Знай только — аккуратно и неспешно уклонялся от без толку свистящего в воздухе топора, да постукивал иногда дубинкой в самое безрассудно открытое плечо, темя или колено. Синяков у Пилы прибавлялось, но такой усталости как прежде, он уже не чувствовал, хотя каждым новым днем горюченцу удавалось двигаться подольше вчерашнего. Совсем ушла и прежняя резь в мышцах и жилах.

И каждое занятие Клинок стал замечать, хотя и не говорил Пиле, как две пары любопытных глаз тайком следили за их учениями. Он не потому молчал, что хотел сделать из этого какой-то секрет, а просто неохота было открывать рот лишний раз.

9. МОЛНИЙ СМЕЕТСЯ

В Каили на вторую ночь стражи все повторилось, и на третью тоже — та же беспросветная чернота, накрыла город с закатом, жуткая волчья песня, так же ыкане подползали к стенам, и исчезали во тьме при первой тревоге. Но все-таки теперь было полегче. Люди уже знали, что как враг ни пугает их в темноте, но рассвета, от которого теряет власть, он отвратить не в силах — утро наступит, так или иначе. И страха, такого как в первый раз, уже не было.

Днем воины, что несли ночную стражу, отсыпались. Караулили за них почти одни женщины и ребятишки. Ыкане же до заката не приближались к городу. Новых послов к воротам не присылали, и своих степняцких игр, с кровью и без крови, тоже вблизи холма не устраивали. Тем более не решались приступить к стенам.

Молний каждую ночь проводил в своем закутке, окружал себя огненным кольцом и не давал злыдням проникнуть в город, а те своих попыток не оставляли. По двое или по трое они, от последнего вечернего луча солнца до первого утреннего, силились пробить огненную преграду, изводя защитника-одиночку своими чарами. Но черная ночь неизменно отступала перед белым светом. Заклинания, уговоры и колдовские песни не действовали на Молния, и он не давал марам пересечь светлую полосу. А черные мечи, начало которых богатырь знал, не могли его ранить.

С рассвета до середины дня Молний спал беспробудным сном. Потом он шел говорить с Рокотом, узнавал от него новости, советовался, потом только подкреплялся, чем ему давали. Если давали кашу — съедал целый котелок, если курицу — то целую курицу, хлеба на закуску брал целый каравай, а подкрепившись, снова спал до предзакатного времени. Тогда, разбуженный к страже, Молний снова говорил с воеводой.

— Вестей нет со Струга. — сказал ему Рокот.

Дело было перед четвертой ночью.

— Да знаю, что нет, откуда им быть-то! Мимо этих чертей полосатых и мышь не проскочит!

— И мы дать знать ничего не можем. — продолжал воевода. Кругом всадников тыщи, и нас из их становища видно, как на ладони! Днем не выбраться. А если ночью попробовать? Может, по такой темени и проскочат?

— Ночью тем более нельзя. — сказал Молний — Темнота сейчас в помощь только врагам, а никак не нам. Наши если выйдут хоть три шага за ворота — так даже дороги назад не найдут. Ыканцы наутро только их головы подкинут к воротам! Думать нечего, чтобы ночью отправить кого-нибудь.

— Слушай, Молний! А ты говорил, что есть у тебя в Каяло-Брежицке твои братья такие же сведущие. Может, если ты позовешь, они как-нибудь…

— Услышат, что ли? — спросил Молний

— Да. Услышат они тебя?

— Нет. — покачал головой Молний — Тут не просто. Это дар очень редкий — чтобы на той стороне чей-то другого зов услышать и отозваться. Это надо, чтобы тот другой был — душа, ближе некуда! У учителя нашего есть его названный брат, У брата-Рассветника, что сейчас в Струге — тоже есть. У меня вот такого человека нет.

— А отец, мать? — спросил Рокот.

— Даже мать с отцом — не всякие сумеют услышать, если их позвать через другую сторону. А я своих-то и вовсе не знал.

— Понятно теперь… — сказал Рокот — Что ж, жалко, конечно.

— Жалко. — сказал Молний — Да и все равно, ничего бы не вышло. Больно крепко злыдни вокруг города встали: Все, что не сказал бы я тому, другому, они все бы сразу услышали. И знали бы, что мы тогда задумаем. А я пока что надеюсь, что о моих братьях в Каяло-Брежицке враги еще и не догадываются. Из-за одного этого не посмел бы их выдать! Они должны злыдням показаться неожиданно, потом, когда надо будет.

— Поэтому ты не объявил о них в городе? — спросил Рокот.

— Поэтому, да. Не можем мы знать, кто и какую весть подаст через стену, поэтому и знать о моих братьях никому в городе нельзя.

— Не доверяешь нашим гражданам? — спросил воевода.

— Честный боярин! — ответил Молний — Я ни о ком плохо думать не хочу, видит Небо! Но я, в позорные годы по земле погулял, и столько повидал предательства и подлости, причем ведь не только от низких людей! Зло, которому служат злыдни, имеет большую власть, и кто, когда этому злу поддастся — я угадать не возьмусь!

— Это ты, наверное, правильно говоришь. — сказал воевода.

— Как племянник твой? — спросил Рассветник.

— Ожил. Сегодня пойдет в караул со всеми.

— Рассказывал что-нибудь?

— Говорил. Пленников, говорит, ыкане взяли видимо-невидимо. Многих угнали в степь, но и при войске оставили кое-кого. В первую очередь — бояр. Злыдни всех допрашивали лично. Разговаривали со всеми по-ратайски, хотя с виду — сущие ыкуны, такая же смуглая чернота узкоглазая. Про все узнавали: сколько в каком городе осталось людей, сколько припасов, высоки ли стены, когда строились, когда чинились, где слабые места, откуда в городах ждут подмогу при случае, кто в начальниках — все узнавали, в общем.

— Скверно. — сказал Молний — Конечно, утаить от них никто ничего не смог. Хорошо еще, опять, что мы с братьями уже после в Струг приехали, и про нас никто в войске не знал. Про меня-то теперь знают, а про них вот… Ладно, тут что думать без толку! Надо на стражу готовиться. Как люди-то твои, воевода? Держатся?

— Первую ночь всего тяжелее было. А теперь — ничего, и я, и люди свыклись.

— Ну, хорошо. Три дня мы уже выиграли — большое дело.

— Да считай, четыре!

— Почему?

— Четыре дня, как ты злыдня у ворот заставил показать рожу. Без этого мы, может быть, тогда бы и сдали город.

— А про Острог-Степной ничего не говорил твой племянник? Были оттуда пленники с ними?

— Нет, про это ничего не знает.

Вечером все были готовы к новой тревожной ночи. Снова зажигали на стенах огонь, складывали грудами дрова. Но даже странно: когда солнце закатилось за окоем, заря продолжала освещать закатную сторону, и небо было светло. В свое время, потемнело и небо, но тогда огромная луна так вспыхнула на нем, что поля и холмы вокруг города засияли бледно-серебристым сиянием!

— К чему бы это… — спросил удивленный Рокот, и тут же сам засмеялся своему вопросу. Что, действительно, могло быть здесь необычного!

Люди ликовали, словно город был вовсе спасен от осады. Всюду на стенах и под стенами слышался смех и песни. У костров раздалась музыка, первая с самого ухода княжеских полков. К ополченцам из города набежали сначала ребятишки, потом стали появляться и женщины. Сидели вместе с отцами и мужьями вокруг костров, болтали, пели и радовались. Где-то уже начались и пляски.

У Рокота полегчало на душе, как и у всех. Но переговорив со Свирепым, он решил пока особенно не распоясываться. Собираться и видеться с родными под стеной он разрешил, но самим воинам велел домой от стены не отлучаться, и строго запретил хмельное. Запретил и подниматься посторонним на стену без нужды. Караульных сократил, но оставшимся велел, как обычно, глядеть в оба. Еще воевода велел погасить большинство огней на стене, чтобы лучше было видать подступы к городу, но все очаги и жаровни держать наготове, с сухими дровами и затравкой.

Все тем временем было спокойно. Незаметно подойти к холмам, ыкунам нечего было и думать, хоть бы половина сторожей спала — так ярко сияла луна. Волчий вой доносился изредка, но откуда-то совсем издалека. Рокот, отдав все приказы, и раз обойдя город, велел Свирепому остаться за себя, и около полуночи прилег на воротах отдохнуть. Проспал воевода половину времени до рассвета, после обошел стены еще раз, и остаток ночи, уже при занимавшейся на восходе заре, велел руководить стражей Большаку.