Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

• Название: Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
• Автор: Жан Франсуа Лаперуз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-65283-9

Новый том серии «Великие путешествия» — «Путешествие по всему миру на “Буссоли” и “Астролябии”» — представляет современному читателю наследие одного из самых знаменитых мореплавателей эпохи Просвещения — Жана Франсуа де Гало, графа де Лаперуза (1741–1788). В основе этого издания — первый перевод на русский язык дневников великого путешественника.

Маршрут кругосветного плавания, предписанный Людовиком XVI офицеру Королевского флота Жану Франсуа де Лаперузу, превосходил все, что было известно до той поры: Франция собиралась разом превзойти все свершения Великобритании в географических открытиях неизведанных земель. Напутствуя Лаперуза, король произнес: «Я буду считать самым счастливым итогом экспедиции, если она завершится без потерь человеческих жизней». К сожалению, пожелание Людовика не сбылось. Экспедиция пропала в марте 1788 года: Лаперуз «бесследно исчез в безбрежном синем океане, и только скорбная загадочная его тень не покидает наши умы и сердца». Лишь почти через 40 лет, в 1826 году, на острове Ваникоро, в западной части Тихого океана, были обнаружены следы пропавшей экспедиции. Эта книга — первый перевод на русский язык дневника знаменитого путешественника, дань героическому подвигу великого человека, одного из самых замечательных первооткрывателей в истории человечества. Издание включает не публиковавшуюся ранее на русском языке биографическую книгу известного историка Эрнеста Скотта «Жизнь Лаперуза».

Как и предыдущие издания серии, книга прекрасно оформлена и насыщена огромным количеством цветных и черно-белых иллюстраций.

---

На следующий день около одиннадцати часов мы увидели его. Он простирался за островками и скалами, которые по-прежнему его окаймляли. В двух лье к югу от этих островов наш лот неизменно показывал от тридцати до тридцати пяти саженей и илистый грунт. Небо оставалось беловатым и тусклым, однако солнце сквозило сквозь туман, что позволило нам произвести превосходные измерения широты и долготы, очень важные для географической науки: насколько известно, ни один европейский корабль еще никогда не пересекал эти моря, очертания которых в наших атласах срисованы с японских и китайских карт, изданных иезуитами.

Олферт Даппер. Жители Формозы. 1670 г.

По правде говоря, эти миссионеры исправили их, проследив с большой настойчивостью все берега с суши и подчинив их точным измерениям широты и долготы в Пекине, поэтому их ошибки незначительны. Также нужно признать, что они оказали неоценимые услуги географии, ибо только благодаря их трудам нам известна эта часть Азии, и их карты очень близки к истине. Мореплавателям остается желать лишь гидрографических подробностей, которые отсутствуют на их картах, поскольку иезуиты путешествовали сушей.

25 мая ночью мы прошли Корейский пролив. После захода солнца мы пеленговали японское побережье, которое простиралось между ост-тень-нордом и ост-зюйд-остом от нас, в то время как корейское было между норд-вестом и нордом. Море казалось ничем не прегражденным в направлении норд-оста, и большая волна, пришедшая оттуда, подтверждала это предположение. Довольно свежий ветер дул от зюйд-веста, ночь была очень ясной. Мы шли по ветру на зарифленных парусах, делая не более двух узлов, чтобы на рассвете проверить наши вечерние измерения и начертить точную карту пролива.

Наши пеленги, привязанные к наблюдениям мсье Дажеле, не оставляют возможности желать большего в отношении точности нашей карты. Каждые полчаса мы бросали лот, и поскольку корейское побережье казалось мне более интересным для изучения, чем японское, я приблизился к нему до расстояния двух лье и взял курс вдоль него.

Ширина пролива, разделяющего материк и Японию, составляет до пятнадцати лье, однако она уменьшается до десяти лье скалами, которые начинаются после острова Квельпарт и неизменно сопровождают южное побережье Кореи. Скалы закончились лишь тогда, когда мы обогнули юго-восточную оконечность этого полуострова, чтобы вблизи проследить направление континента, рассмотреть дома и города и разведать входы в бухты.

На вершинах гор мы видели несколько укреплений, которые в точности напоминают европейские форты. Все главные средства обороны корейцев направлены, вероятно, против японцев.

Крестьяне с Формозы. Фотография. Начало XX в.

Эта часть побережья очень хороша для судоходства, поскольку в трех лье от берега мы не увидели никакой опасности и глубина составила шестьдесят саженей при илистом грунте. Однако эта страна гориста и кажется довольно засушливой; в некоторых расщелинах снег еще не до конца растаял, и почва, похоже, малоплодородная. Тем не менее поселения очень многочисленны. Мы насчитали дюжину сампанов, которые ходили вдоль берега и по виду ничем не отличались от китайских. Их паруса также были сделаны из циновок.

Нам показалось, что наше появление мало их устрашило. Впрочем, они были очень близко к берегу, и им не понадобилось бы много времени, чтобы уйти под его защиту, если бы наши действия вызвали у них подозрения. Я был бы счастлив, если бы кто-то из них осмелился подойти к нам и заговорить, однако они продолжали свой путь, не интересуясь нами — вид наших кораблей, хотя и необычный для них, не привлекал их внимания.

Однако в одиннадцать часов два судна вышли в море, чтобы проследить за нами, и приблизились к нам на одно лье. Они шли за нами два часа и затем вернулись в гавань, из которой отплыли утром. Весьма вероятно, что наше появление встревожило корейцев, поскольку вечером зажглось множество огней на всех береговых выступах.

Весь этот день 26 мая был самым ясным за все время нашей экспедиции и самым интересным благодаря измерениям, которые позволили нам нанести на карту более тридцати лье этого побережья. Несмотря на хорошую погоду, барометр опустился до двадцати семи дюймов и десяти линий. Однако несколько раз его показания были ложными, и мы продолжили идти прежним курсом до полуночи, ясно различая берег при лунном свете.

Затем ветер резко перешел от зюйда к норду и задул с большой силой, хотя ни одно облако не предвещало подобной перемены. Небо оставалось спокойным и ясным, однако заметно почернело, и я был вынужден отойти от суши, чтобы восточные ветра не погнали меня на берег. Хотя облака и не предвещали этого изменения, мы получили предупреждение, которое оказались неспособны понять и которое, вероятно, нелегко объяснить.

Впередсмотрящие на топах мачт крикнули нам, что они ощущают горячие дуновения, как из устья печи, которые проходят мимо них подобно порывам ветра, следуя друг за другом через каждые полминуты. Все офицеры поднялись на топы и подтвердили это ощущение теплоты. На мостике температура тогда составляла 14 градусов, но когда мы подняли термометр на грот-брам-рей, он показал 20 градусов. Впрочем, очень быстро эти порывы тепла прекратились, и через время температура на разной высоте над уровнем моря не различалась.

В продолжение этой ночи мы испытали штормовой ветер от норда, и хотя он продлился лишь семь или восемь часов, поднялось очень сильное волнение. Поскольку пролив между Кореей и Японией на этой широте довольно широк, плохая погода нас не испугала.

На следующий день я приблизился до трех лье к континенту. Он не был скрыт туманом, и мы узнали те места, которые видели накануне. Несмотря на силу ветра, мы смогли несколько продвинуться к норду, но побережье начало отклоняться к норд-норд-весту. Таким образом, мы прошли вдоль самой восточной и наиболее интересной части Корейского полуострова и нанесли ее на карту.

Я посчитал, что затем должен взять курс на юго-западную часть острова Ниппон[152]. Северо-восточная оконечность этого острова — мыс Набо — стала предметом самых точных изысканий капитана Кинга. Широта и долгота этих двух точек должны, наконец, развеять все сомнения географов, которым приходилось использовать свое воображение, чтобы нанести очертания этого острова на карту.

27 мая я передал сигнал спуститься под ветер и взять курс на ост. Вскоре на норд-норд-осте мы увидели остров, которого не было ни на одной карте и который, как нам показалось, отстоит от корейского берега приблизительно на двадцать лье. Я попытался приблизиться к острову, однако он располагался именно в том направлении, откуда дул ветер. К счастью, ночью ветер переменился, и на рассвете я взял курс на остров, чтобы обследовать его. Я назвал его островом Дажеле[153], по имени астронома, увидевшего его первым.

В окружности этот остров не более трех лье. Я прошел почти вдоль всего его берега на расстоянии одной мили, ни разу не обнаружив дно. Тогда я решил отправить шлюпку под командованием мсье Бутена с приказом промерить глубины возле самого берега. Он обнаружил дно на двадцати саженях, лишь когда подошел к самой границе прибоя, приблизительно в сотне туазов от острова. Северо-восточную оконечность острова мы поместили на 37° 25′ северной широты и 129° 2′ восточной долготы.

Берега острова поднимаются очень круто, однако при этом покрыты прекраснейшими деревьями почти от самого моря и до вершины. Отвесные скалы окружают внутреннюю часть острова, словно крепостные стены, за исключением семи маленьких бухточек с песчаными пляжами, где возможно высадиться. В этих бухточках мы увидели на стапелях лодки вполне китайского образца.

Появление наших кораблей на расстоянии пушечного выстрела, несомненно, напугало строителей, и они бежали в лес, который начинался не далее чем в пятидесяти шагах от их маленькой верфи. Кроме того, мы увидели несколько хижин, но ни одной деревни или поля. Таким образом, представляется вполне вероятным, что корейские плотники приплывают летом на остров Дажеле с провизией, чтобы построить лодки, а затем продать их на континенте.

Это предположение превратилось в убежденность, когда мы обогнули западную оконечность острова и увидели еще одну верфь, работники которой не могли заметить приближения наших кораблей, поскольку нас скрывал мыс. Они были весьма удивлены, увидев нас рядом со штабелем древесины для своих лодок, и убежали в лес, кроме двух или трех из них, которые не проявили ни малейшего страха.

Мне хотелось бы найти якорную стоянку, чтобы попытаться убедить этих людей с помощью подарков, что мы им не враги, однако сильное течение относило нас прочь от острова. Приближалась ночь, и я опасался, что нас отнесет еще дальше в подветренную сторону и шлюпка под командованием мсье Бутена не сможет воссоединиться с нами. Поэтому я был вынужден подать ему сигнал о возвращении на корабль в тот миг, когда он уже собирался высадиться на берег.