Борис Тесляров - От Карповки до Норвежского моря

• Название: От Карповки до Норвежского моря
• Автор: Борис Тесляров
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

К середине января 81 года все снова собрались в Лице. Лодки проекта РТМ, а их уже вместе с нашей было три корпуса, обживались под началом командования 6 дивизии. Наши ряды пополнились Севой Баденко, которого отныне мы называли просто Председатель, и укрепились присутствием Миронова. Пятая подсистема была представлена руководителем разработки С. Л. Вишневецким, которому на протяжении всего этого периода помогали комплексники Юра. Болдырев и Миша Андреев с периодическим подкреплением Колей Маяновым, Сашей Бобровым и Сашей Евдокимовым. Из сотрудников специализированных подразделений остались в памяти Юра Долинин, срочно разработавший рекордер, и Татьяна Борисовна Кудрина — из недр шестого отделения.

Все работы в тандеме УПВ-ГПБА проводил и ими же руководил неутомимый Зархин, который один мог заменить целую команду. Основными его помощниками были механики Валера Максимов и Коля Витвинский. Часто и я подключался к этим работам, питая необъяснимую симпатию к пятой подсистеме и буксируемой антенне в частности, начиная с её памятных поисков в Белом море. Бывали у него в команде и Толя Рачков, и Толя Бестужев, а также опытный конструктор-механик Ростислав Иванович Гриневич. Все бумажно-протокольные дела по пятой подсистеме вплоть до госов вел Б. Г. Вершвовский. Борис Григорьевич пришел в институт из ЦКБ-16 (когда-то было в Ленинграде три лодочных ЦКБ — ЦКБ-18,ЦКБ-16 и СКБ-143, которое со временем и проглотило ЦКБ-16), был большим мастером пера и бумаги и всю свою жизнь в институте был зам. начальника 13 отдела. Менялись начальники (Тихонравов, Смирнов, Бородин, Андреев), а БГ у каждого был в замах. Ещё БГ был ветераном войны и каждый год в майской стенной газете, посвященной Победе, наряду с другими нашими ветеранами, было фото молодого солдата Вершвовского.

Комплексную основу 6-ой подсистемы представляли Карманов Ярослав Иванович, (Слава Карманов-тогда зам. начальника сектора, руководитель работ по доработкам и сдаче шестой подсистемы, спокойный и доброжелательно улыбчивый, которому, как и С. Л. Вишневецкому, пришлось на своих плечах вынести всю тяжесть сдачи принципиально новой и сложной подсистемы) и Полканов Константин Иванович (Костя Полканов-родом из 13 отдела, тогда уже начальник 14 отдела, политико-мозговое ядро при сдаче шестой подсистемы, большой прагматик с ироничным взглядом на всех и всё происходящее, язвительно остроумный и смелый в высказываниях, с ясной головой и умелыми руками). Комплексники были представлены Игорем Купцовым (всегда немного суетливый и ворчливый), Сашей Консоном (комплексная наука), Эльвирой Павловной Овчинниковой (очень энергичная и активная). Всем им помогал один единственный молодой техник, фамилия которого не запомнилась. Практически все представители специализированных подразделений были сотрудниками нашего 6-го отделения, вычислители и математики — спокойный Женя Володин, экспансивный Леня Хоменко, закаленный в борцовских схватках Миша Левинтан, бодрый Гена Красильников, а также напористый Сиваков и с легкой дрожью в руках Сахаров. Все многочисленные программные корректуры выполняла монтажница-прошивщица симпатичная и боевая Таня Кулагина.

Дежурную вахту на первой подсистеме нес Юра Смирнов, а на четвертой — Андрей Зеленцов. Поддерживал надежность пятой и шестой подсистем крепкий и надежный Андрей Иванович Пожиленков (к числу стандартных морфизовских шуток относилось чтение справа налево А. ПОЖИЛЕНКОВ).

Благодаря Дим Димычу, на этом этапе скатовских работ с нами была одна из самых классных наших машинисток Диана Сергеевна Старостина. Дину отличала высокая грамотность (зачастую, по ходу печатания текста, она исправляла ошибки авторов), пулеметная скорость при безошибочном печатании, равнозначное печатание с голоса и с оригинала и, вообще, она была очень приятной женщиной.

Начиная с этого времени, одним из наших рабочих мест надолго стала рабочая комната первого отдела. Здесь проходили все обсуждения наших проблем и совещания, здесь шла работа с документацией и здесь писались многочисленные протоколы и акты. Количество совещаний и исписанной бумаги на протоколы по этим двум подсистемам было во много раз больше, чем по первым четырем за все четыре предыдущих года. Особенно бумажными были отношения с пролетарцами. Помня о первых неудачах и взаимных обвинениях в них, протоколировался каждый шаг, начиная от больших и серьезных вещей и до необходимости введения дополнительной шайбы. Наши отношения с пролетарцами были на уровне нормальных уважительных рабочих отношений, но каждая из сторон подспудно была настороже и следила за действиями другой, мгновенно реагируя на любые шаги, казавшиеся подозрительными. Со стороны пролетарцев был всё тот же Селиванов, но теперь уже все его действия проходили под наблюдением представителя военной приемки Пролетарского завода кап.3 ранга Пшеничного (или Пшеничнова).

Его я запомнил, т. к. он был олимпийски спокоен, на всех бурных совещаниях молча сидел в углу и чиркал карандашом. Однажды, после очередного совещания, он протянул мне лист бумаги, где я увидел профиль, в котором улавливались мои черты, но в целом профиль был несравненно лучше оригинала (художник имеет право идеализировать объект своего восприятия). Уж и не знаю, что привлекло его в моей внешности, как и не знаю рисовал ли он ещё кого-нибудь из нашей компании. Потом, в Ленинграде, я слышал о его персональной выставке в Доме офицеров на Литейном. Пшеничный (ов) был не только морским инженером-механиком, но и художником-маринистом.

Высокое административное положение Дим Димыча, по всей видимости, повысило и уровень представительства институтской военной приемки. Весь второй этап работ в Лице, начиная с осени прошлого года, с нами был заместитель руководителя институтской приемки кап.2 ранга Олег Александрович Рыжков, которому помогал молодой ст. лейтенант Юра Макарчук. Они принимали все наши доработки и осуществляли допуск к испытаниям. Олег Рыжков, опытный военпред из числа знающих всё лучше и больше разработчиков, самолюбивый и вспыльчивый, которого трудно было в чем-либо убедить или что-либо доказать. Олегу очень импонировало, когда в трудных ситуациях, а у разработчиков этих ситуаций хватало, к нему обращались за советом и помощью. Чаще всего это был своеобразный трюк, когда, польщенный такими обращениями, Олег сам подсказывал путь, как обойти грозную военную приемку. Юра Макарчук, как все лейтенанты, был бесшабашным и веселым, наигрывал на гитаре и пел модную тогда песню Антонова со словами: «море, море край бездонный, пенный шелест волн прибрежных, над тобой встают как зори нашей юности надежды». От в/ч 10729 на этом этапе работ были уже прошедшие с нами через первые четыре подсистемы М. В. Журкович и Ж. Д. Петровский. В это же время я познакомился с сотрудниками в/ч 10729, которые были причастны к 5-ой и 6-ой подсистемам. За весь второй этап работ через нашу пятую подсистему прошли капитаны 3 ранга Борис Болотов и Борис Клячко, Сергей Охрименко и Володя Перелыгин, который, как мне кажется имел гражданское образование и капитаном не был и был то ли майор, то ли подполковник, а также кап. 2 ранга Волчков Юрий Иванович, с которым я был уже давно знаком — еще с момента разработки и стендовых испытаний АКП. А вот через нашу шестую подсистему прошел от начала второго этапа и до его завершения только один Андрей Машошин, начав кап. — лейтенантом и закончив капитаном 3 ранга (как будто только один раз и ненадолго приезжал кап.1 ранга Константин Платонович Лугинец).

И хотя заводская комиссия ещё не начала свою работу первый наш январский сбор напоминал пленарное заседание. На повестке дня стоял вопрос допуска пятой и шестой к испытаниям. Такими правами обладала наша приемка, поведение которой в лице Олега Рыжкова было крайне странным. Приняв все наши доработки, он не давал согласие на начало испытаний и выдвигал совершенно непонятные новые требования, которые больше напоминали рекомендации по результатам испытаний. В своей непоследовательности Олег был очень упрям и не шел ни на какие компромиссы, которые мы предлагали. Когда молодые капитаны из в/ч 10729 начали его откровенно поддерживать, всем стало ясно «откуда растут уши» у нашей приемки. Дело зашло так далеко, что Миронов и Журкович вынуждены были отдельно провести серьезный разговор с Рыжковым, после чего со многими протокольно оформленными оговорками об отдельном рассмотрении дополнительных требований Заказчика (!), «таможня дала добро» на начало заводских испытаний. На лодке в это время была нормальная обстановка, служба шла своим чередом. Флегматично-спокойный командир Протопопов уже полностью освоился на лодке, начальник РТС не очень интересовался акустикой и больше заботился об «Омнибусе», наш инженер-акустик Игорь Левчин дослуживал последние месяцы и имел уже разрешение на поступление в Академию, наши техники-мичмана продлили свои контракты и оставались на службе, в экипаже появилось много новых молодых офицеров и мичманов. В команде первого отсека, у торпедистов, появился новый не очень молодой мичман, который сразу привлек наше внимание своей приветливостью, добрым расположением и странной походкой, похожей на героев Чарли Чаплина, но только не такой семенящей. Вероятно у него было стопроцентное плоскостопие и он получил у нас сразу имя — «Шлёп-нога». Наш командир группы акустиков продолжал обострять отношения уже и с новым командованием лодки. Как-то утром, я был в рубке вместе с Ноилем и Игорем. Из динамика раздался голос командира: «Акустики. Провернуть „Скат“ в электрическую и гидравликой». Возможно раньше Протопопов служил на лодках с ГАК «Керчь», где была гидравлическая система поворота излучающей антенны, возможно его подвела аналогия с другими радиотехническими системами, антенны которых выдвигались с помощью гидравлики, а возможно это была просто стандартная фраза на все случаи жизни. Услышав такую команду, Игорь Левчин улыбнулся бы и, выполнив все необходимые проверки, доложил бы об этом в центральный. А Ноиль взял в руки микрофон и с интонациями полными язвительного нравоучения обратился к командиру: «Товарищ командир, а „Скат“ гидравликой-то не проворачивается». Если был бы Сережа Русаков, то Ноиль получил бы на это замечание по полной командирской схеме, а Валентин Иванович после минутного молчания, правда уже резко, сказал: «Крутите, чем хотите. Доклад через 15 минут». Командирское мнение о капитане-лейтенанте Исхакове было уже сформировано.