Абрам Рейтблат - Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы

• Название: Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы
• Автор: Абрам Рейтблат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4448-0444-5

Сборник содержит статьи и материалы, связанные с осмыслением деятельности одной из самых противоречивых фигур отечественной культуры – журналиста и писателя Ф.В. Булгарина. Освещаются такие темы, как сотрудничество Булгарина с III отделением (секретной политической полицией), его отношения с Н.В. Гоголем, А.С. Пушкиным, Н.И. Гречем и О.И. Сенковским, аудитория его книг и газеты, польская идентичность Булгарина и т. п.

---

И, наконец, идейная система и конкретные пристрастия, выраженные в записках, полностью совпадают с тем, что известно о Булгарине по его публикациям и подписанным запискам в III отделение. Так, автор их защищает литературу, добивается послаблений по отношению к ней, утверждая в то же время, что большая свобода позволит «выпустить пар» и направлять умы, укрепляя тем самым стабильность режима. Он считает, что в существующей ситуации поляки обязаны быть лояльными гражданами, а правительство, со своей стороны, должно предоставить Польше как можно более широкую автономию. Он положительно отзывается о виленской профессуре, в том числе и о тех, кто изгнан за вольнодумство, и резко отрицательно – о Н.Н. Новосильцове, И.О. Ботвинко и В.В. Пеликане, самоуправствующих в Литве. Он заботится о благосостоянии крестьян и, по-видимому, противник крепостного права. Он, наконец, преданный поклонник А.С. Грибоедова и враг журнальных конкурентов Булгарина – Н.А. Полевого, П.А. Вяземского, М.П. Погодина.

В ряде случаев его характеристики почти совпадают с теми, которые дает Булгарин в достоверно принадлежащих ему текстах. Записки, в которых присутствуют все (или большинство) указанных признаков, могут быть (по нашему мнению) с высокой степенью достоверности арибутированы Булгарину. Другие, в которых можно найти лишь один-два признака, требуют дополнительной работы по установлению авторства.

Иногда высказывается мнение, что Фок переделывал записки Булгарина[409]. Разумеется, с полной уверенностью отвести это предположение нельзя. Не исключено, что в каких-то случаях Фок мог сокращать булгаринские тексты. Однако пока никаких доказательств принципиального редакторского вторжения в текст записок не установлено, в них часто встречаются характерные булгаринские словечки и речевые обороты. Показательно, что О.И. Попова, начав с утверждения, что одна из опубликованных М.М. Медведевым записок представляет собой переделку донесения Булгарина, сама в дальнейшем убедительно показывает (на основе сопоставления с достоверно принадлежащим Булгарину близким по содержанию текстом и учета ряда других признаков), что эта записка принадлежит Булгарину[410].

Разумеется, дальнейшее изучение биографии и творчества Булгарина способно как увеличить корпус булгаринских записок, так и отменить некоторые предлагаемые мной атрибуции. Однако неверным было бы отказываться из-за этого от подобных попыток. Без публикаций такого рода, носящих в ряде случаев предварительный характер, т. е. без предоставления материала для споров и обсуждения, движение вперед здесь (как, впрочем, и в других аналогичных случаях) весьма затруднительно.

Атрибутируемые мной записки дают возможность более полно охарактеризовать формы сотрудничества Булгарина с III отделением. Он регулярно, чуть ли не ежедневно бывал у Фока, делясь в беседах информацией и своими размышлениями. Часто он получал вопросы о конкретных людях или по конкретным темам. Иногда, судя по всему, он отвечал сразу, прямо в кабинете Фока, иногда подготавливал записку дома. Но в любом случае, судя по сохранившимся в архиве III отделения текстам, записки писались начерно и не перебелялись самим Булгариным, а в дальнейшем переписывались Фоком или, в случае его болезни или отсутствия, писарем.

Булгарин взял на себя Польшу и Литву, в которой господствовала польская культура[411], Прибалтику[412], литературу и цензуру, политические слухи и настроения общества и т. п., подготавливая по этим темам записки разных жанров. Наиболее известны его «проблемные обзоры», в которых Булгарин демонстрирует хорошее знание предмета, умение живо и доступно трактовать сложные проблемы, что, несомненно, привлекало его «заказчиков».

Другой излюбленный его жанр – характеристики, писавшиеся, как правило, в ответ на запрос различных инстанций по поводу разных лиц. Их Булгарин написал десятки, в круг его «внимания» попадали лица, оставившие заметный след в истории русской культуры (О.И. Сенковский, П.А. Катенин, А.А. Жандр, Н.М. Бахтин, Д.И. Завалишин), известные в то время взяточники, мошенники, плуты, рядовые чиновники. Писались Булгариным, кроме того, суммарные обзоры слухов и толков, главным образом во время военных действий. И, наконец, подавал он иногда и донесения о том или ином происшествии или событии.

Следует отметить, что подавляющее большинство записок Булгарина носит объективный или даже защитительный, временами «лакировочный» характер. Лишь в тех случаях, когда затрагивались его интересы, Булгарин сгущал краски, «передергивал карты» и не просто писал доносы (сообщая правду), но не гнушался и откровенной ложью (см., например, его записки о М.П. Погодине или Н.А. Полевом).

В своих записках Булгарин проводил цельную и последовательную систему взглядов, которую можно определить как просветительский монархизм, в духе французских энциклопедистов. Булгарин считал, что специфические условия России (громадная территория, многонациональный состав государства и т. д.) делают абсолютистскую монархию единственно приемлемой для России формой правления. Монарх заботится о благе своих подданных и, прежде всего, об их просвещении, составляющем основу прогресса общества, залог улучшения его благосостояния. Критикуя «либеральничающих» аристократов, опору монархии Булгарин видит в «народе» и средних сословиях.

В записках в III отделение и в газетных статьях Булгарин, по сути дела, отстаивал очень умеренную программу буржуазных преобразований в России. Ему была близка социально-политическая и экономическая программа Наполеона: отмена феодальных прав и привилегий, твердая авторитарная власть патерналистского характера, защита частной собственности, создание четких и ясных законов и неукоснительное следование им, поддержка отечественной промышленности. Булгарин часто выступал с апологией трудолюбия и бережливости, в поддержку личной инициативы в предпринимательской деятельности. Он высказывался в пользу коммерческих компаний, способных, по его мнению, стимулировать (при поддержке государства) развитие торговли и промышленности в стране. Булгарин приветствовал возникновение новых учебных заведений, писал о необходимости заимствовать западную культуру и западный образ жизни.

Задача литературы, по его мнению, – прославлять мудрых властителей, военные успехи и т. п., исправлять нравы и помогать управлять населением. Но чтобы она могла успешно выполнять свои функции, необходимо смягчить цензурный гнет, и Булгарин деятельно боролся за либерализацию цензурного устава и изменение персонального состава цензуры. Чтобы доказать, что литература успешно выполняет свои общественные задачи, он постоянно подчеркивал лояльность литераторов, их проправительственный дух и т. д.

В целом Булгарин, безусловно, не реакционер и не консерватор, а умеренный либеральный монархист, всегда готовый «применяться» к обстоятельствам.

* * *

После смерти Фока в 1831 г. управляющим III отделением стал А.Н. Мордвинов, который пробыл на данном посту по 1839 г. По всей вероятности, в эти годы Булгарин не оказывал услуг III отделению. Фактически ранее он был агентом не III отделения, а лично Фока; со смертью патрона контакты Булгарина с секретной полицией стали гораздо более формальными. Возможно, его не любил Мордвинов, может быть, были и какие-нибудь другие причины, но за этот период сохранились лишь два письма Булгарина в III отделение, причем они носят вполне официальный характер и посвящены «Северной пчеле».

После того как место Мордвинова в 1839 г. занял Дубельт, сотрудничество Булгарина с III отделением возобновилось. Но происходило оно теперь на несколько иных основаниях.

В какой-то степени это было связано с изменением общей ситуации (ушли в прошлое надежды на серьезные реформы, порожденные началом николаевского царствования), но главным образом с тем, что Дубельт был личностью совсем иного плана, чем Фок.

Фок с Булгариным были единомышленниками, в равной степени заинтересованными друг в друге. Судя по всему, между ними не возникало никаких конфликтов. Напротив, это были отношения полного доверия, и Фок во всем полагался на оценки Булгарина, даже давал ход его запискам доносного характера против своих конкурентов.

С Дубельтом многое было иначе[413]. На Фока он походил лишь тем, что тоже хорошо знал свое дело и был при этом человеком «просвещенным», хорошо образованным (более того, он интересовался литературой, много читал и даже представлял в 1824–1825 гг. в цензуру свои переводы стихов и прозы В. Скотта, правда, с французского[414]).

Хотя оба были убежденными монархистами, Фок стремился улучшить существующий государственный строй, а Дубельт считал его идеальным и готов был употребить все силы на то, чтобы ничто не посягало на стабильность существующего режима. Воплощением зла был для него Запад, влияние которого он считал опасным и вредным для России[415].