Н. Стромилов - Впервые над полюсом

• Название: Впервые над полюсом
• Автор: Н. Стромилов
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

В 1977 г. исполняется 40 лет с момента высадки на дрейфующие льды советской научной станции «Северный полюс 1». Казалось бы, что нового можно сказать об этом выдающемся событии, которому посвящена обширнейшая литература?Оказывается, можно. Многие ли знают, что прежде чем в районе Северного полюса сели четыре тяжелые машины, над полюсом пролетал маленький самолет-разведчик? Бортрадистом этого первого советского самолета над полюсом и был автор предлагаемой книги. Он же был одним из создателей радиостанции «Дрейф», связывавшей папанинцев с миром. За участие в подготовке и обеспечении работы папанинской экспедиции Н. Н. Стромилов был награжден орденом Ленина.Книга рассчитана на самые широкие круги читателей, и прежде всего — на молодежь. 

---

Начинаем знакомить его с тем, что уже сделано. Он внимательно слушает нас, а мы его. Пробует аппаратуру «на зуб». Спорим.

Даже ругаемся по-дружески. Он делает толковые замечания, и мы их учитываем. Проходит несколько дней, и, окруженный заботливыми, доброжелательными людьми, Кренкель на наших глазах теплеет, оживает, и я снова узнаю в нем того энергичного, деятельного, остроумного человека, с которым расстался, уходя с «Челюскина». Через короткое время он становится своим в коллективе лаборатории. Он не налаживает лабораторных схем и не корпит над чертежами, не собирает и не монтирует приборы. Просто делится с нами - скромно, ненавязчиво - своим богатым полярным опытом, которому в наших глазах цены нет, и мы начинаем считать его участником разработки «Дрейфа».

* * *

Наступает январь 1937 года. В светлом просторном зале на стенде - «Дрейф». Сражения с предприятиями-смежниками: кое-кто из них затянул сроки поставки изделий; изготовление деталей, сборка и монтаж узлов и приборов в целом; переругивания рабочих с конструкторами из-за неточностей в чертежах; проверка - очень тщательная - каждого резьбового соединения, каждой пайки - все это уже позади. Теперь радиостанция проходит последний этап лабораторных испытаний - на длительную работу.

Что же она собой представляет?

Основной передатчик телеграфный, двухкаскадный, полезная мощность 20 ватт. Диапазон 20-30, 40-60 и 560-610 метров. Задающий генератор при работе на коротких волнах стабилизирован кварцем. Цепи накала питаются от аккумуляторов, анодные - от умформера РМ-2. Таких передатчиков в комплекте радиостанции два. С каждым из них может работать усилительный блок. Он имеет полезную мощность 50-80 ватт (в зависимости от диапазона) и питается: цепь накала от аккумуляторов, анодная - от умформера РМ-1, используемого как двухколлекторная динамомашина (от низковольтного коллектора могли заряжаться аккумуляторы). Машина РМ-1 спарена с бензиновым двигателем, В-3, имеющим воздушное охлаждение.

Основной приемник 1-V-1 с диапазоном от 19 метров до 20000 метров. Питание от аккумуляторных батарей.

Антенна Г-образная, из канатика. Горизонтальная часть длиной 55 метров, снижение - 15. Подвешивается на двух дюралевых мачтах высотой 8,5 метра.

Радиостанция управляется посредством распределительного щитка. Аккумуляторы железо-никелевые.

Предусмотрена возможность питания основного передатчика полностью от умформера РМ-2, превращаемого в этом случае в двухколлекторную динамомашину с ручным или ножным приводом.

Резервная радиостанция состоит из однокаскадного телеграфного передатчика на одну фиксированную волну 600 метров, имеющего полезную мощность 20 ватт, и приемника 0-V-1. Питание от тех же источников, что питают основную аппаратуру.

Основной энергетический агрегат дрейфующей станции - ветряк конструкции харьковского инженера С. Б. Перли, с динамомашиной мощностью 200 ватт при напряжении 15 вольт. Изготовлен он также в нашей Ленинградской лаборатории.

Мы проводим на «Дрейфе» несколько десятков связей с советскими и иностранными радиолюбителями-коротковолновиками. Им нравится тон радиостанции и ее стабильность. Упаковываем радиостанцию, и на следующий день она в Москве, где со дня на день начнутся полевые испытания оборудования дрейфующей зимовки.

* * *

Радиостанция для первой дрейфующей. Все, чем располагал молодой коллектив лаборатории, было вложено в нее: понимание важности задачи, знание дела, опыт, энтузиазм. И когда работа над «Дрейфом» близилась к концу, казалось, что - все, ни на что большее уже не способна мысль разработчика, конструктора, технолога. С тех пор прошло сорок лет. Семимильными шагами шла вперед в эти годы радио- и электронная промышленность. Менялись представления о простоте схем и целесообразности конструкций, о портативности и экономичности, о большом и малом весе, сложности или легкости эксплуатации аппаратуры.

Передо мной схема «Дрейфа», фотографии и описание радиостанции. Велика. Тяжеловата. Ни одного полупроводникового прибора. Питание анодных цепей приемника от многоэлементных аккумуляторных батарей - «каменный век». Многое сейчас можно подвергнуть критике и сделать лучше. Утешает одно: такова судьба любого аппарата. Сделанное вчера должно критиковаться и заменяться более совершенным сегодня, ибо в этом великий смысл и цель научного и технического прогресса. И еще одно: основной экзамен - на надежность - радиостанция выдержала с честью, работая с немалой нагрузкой и в тяжелых условиях.

Старт

Полевые испытания «Дрейфа» проходят успешно, мы получаем сообщение об этом и вместе с ним предложение - выделить из числа разработчиков специалиста, обязанностью которого будет обеспечивать бесперебойную радиосвязь с дрейфующей станцией и консультировать Кренкеля относительно неполадок в аппаратуре, если таковые возникнут.

(Забегая вперед, скажу, что радиостанция в опытных и заботливых руках Кренкеля работала хорошо и ни разу за девять месяцев дрейфа не вскрывалась для устранения неисправностей. Так что и консультировать его не пришлось, чему я от души радовался: ведь всякая консультация предполагала наличие связи, а если бы неисправность оказалась настолько значительной, настолько серьезной, что прекратилась бы связь?)

Выбор падает на меня. Нужно ли удивляться, что 1 марта я написал в своем дневнике, может быть несколько экспансивно, по-юношески:

«Сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни! В страну ледяного молчания, в центр таинственного Полярного бассейна пойдет отряд самолетов. Они должны вылететь из Москвы, пройти над лесами и тундрой, оставляя справа Новую Землю, пролететь над Баренцевым морем и совершить посадку на затерянный у восемьдесят второго градуса северной широты остров Рудольфа. Отсюда, с самой северной в мире авиабазы, отряд сделает девятисоткилометровый прыжок на Северный полюс! Самолеты высадят на полюсе десант - научную зимовку из четырех человек. Я лечу на Рудольф! Из радиорубки острова буду держать связь с зимовкой на дрейфующей льдине!…»

Дальше был калейдоскоп, в котором главное смешалось с второстепенным. Зимняя Москва. Оформление в экспедицию и встречи с новыми людьми. Встреча с Папаниным в Рыбном переулке, где в доме, заполненном учреждениями с мудреными, трудно произносимыми и не менее трудно запоминаемыми названиями, две комнаты на третьем этаже до потолка забиты вещами, которым суждено через короткое время оказаться на дрейфующих льдах в районе Северного полюса.

Телефон на столе у Папанина звонит почти непрерывно. Иван Дмитриевич нетерпеливо выслушивает доклады, скороговоркой дает распоряжения, сердится, если его не сразу понимают, кого-то сначала о чем-то просит, потом умоляет и наконец заверяет, что он до него «доберется».

Дегустация отличной, тоже предназначенной для отправки на полюс копченой колбасы, кусок которой, длиной не меньше метра, лежит у телефона, вселяя уверенность, что отважным полярникам на полюсе может грозить что угодно, кроме голодной смерти.

Крепчайший и душистый чай. Неожиданный вопрос Папанина: «Характер покладистый имеешь, браток?» - на который, слегка смущаясь, все же даю положительный ответ. «С плохим характером в Арктике не работают, - резюмирует Иван Дмитриевич, встает и протягивает руку:-До завтра».

На следующий день - основной склад дрейфующей станции. Папанин подводит меня к стоящему вертикально баулу из серебристого авиационного полотна: «Это твое обмундирование!» Баул похож на туловище человека с отрубленными конечностями. Сходство дополняется застежкой-молнией. Как-то не по себе становится, когда вижу, что на бауле написана моя фамилия. В бауле много интересных и добротно сделанных вещей, но по-настоящему впечатляют стоящие рядом с ним огромные фетровые валенки с галошами: длина подошвы сорок пять сантиметров, в каждом без труда спрячется годовалый ребенок. Подумалось, что валенки сделаны в качестве экспоната для выставки, но оказалось, что они тоже принадлежат мне и их нужно носить. Первые шаги в валенках убедили, что это дело не простое и требует тренировки: быть мне на полу, если бы не подхватил вовремя, на лету, Кренкель.

Снова Ленинград. Звонок Папанина. Ширшов и я получаем распоряжение прибыть в Москву с женами. Снова Москва. И снова - на вокзале - Иван Дмитриевич: отвозит в гостиницу и строго-настрого предупреждает, чтобы не занимались делами и отдыхали - три дня. Такая забота не часто встречалась в моей жизни и трогает.

Весна властно вступает в свои права, снега на улицах почти нет. Отряд самолетов готов стартовать на север, но не позволяет погода. Это начинает тревожить: в Архангельске нужно во что бы то ни стало до потепления успеть сменить самолетам колеса на лыжи.