Виктор Эфер - Похитители разума

• Название: Похитители разума
• Автор: Виктор Эфер
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2016

В двухтомник избранных сочинений В. Эфера (Афонькина) вошли остросюжетные фантастико-приключенческие произведения, созданные автором в лагерях «перемещенных лиц» в Германии во второй половине 1940-х гг. Произведения Эфера, публиковавшиеся небольшими тиражами в «дипийских» издательствах, давно стали библиографическими редкостями и переиздаются впервые.

Роман «Похитители разума», включенный в первый том, проникнут распространенными в фантастике первой половины XX в. темами «желтой опасности» и очеловеченных обезьян и повествует о чудовищных экспериментах нацистов, превращающих людей в «живых роботов».

---

— Так значит?.. — растерянно лепечет Мечик.

— Это значит, мой любимый, что тебе не нужно краснеть за свою невесту… Если только ты хочешь называть меня так…

— О, Люцина, Люцина, — шепчет счастливый Мечик, не веря себе, не веря еще в свое огромное счастье.

— Я тоже была в страшной опасности… Но Господь мне помог. Я избежала ужаса… Но многие другие… Да, Мечик, это было жутко… Но можно ли их в чем-нибудь обвинить, подумай, дорогой…

— Нет, нет, тысячу раз нет… Я был негодяем, свиньей. Прости, дорогая! Но сердце мое было слишком переполнено болью. Так это твой воспитанник? Где он, этот славный уродец?

— Я не знаю, где он, но я искренне привязалась к нему, он был действительно славный. Ты знаешь, дочь этого страшного желтокожего — шефа и вдохновителя всего этого ужаса — тоже привязалась к нему и, благодаря ей, меня приставили нянькой…

— Магда?! — спрашивает Мечик, хмуря брови.

— Да, ты знаешь? Эта Магда оригинальная и своенравная девушка, но поверь, сердце у нее золотое. Ей я обязана многим.

— Что с ней?

— Она умерла в госпитале…

Сливинский на минуту задумался.

— Что с японцем?

— Я не знаю.

— Но, Люцина! — вдруг вскрикивает Мечик, осененный воспоминаньем об устроенном им вулкане. — Как? Как ты уцелела в ту страшную минуту, когда все это чертово гнездо взлетело к небесам?

— О, взрыв был ужасен. Японец в эти дни привез меня к раненой Магде. Госпиталь, где она лежала, в двухстах километрах от заповедника, но у нас стены качались, как во время страшного землетрясения.

— Господи! И подумать только, — Мечик проводит рукой по лбу, покрывшемуся холодным потом, — подумать, что я чуть-чуть не убил тебя, моя радость, и дважды…

— Ты, — меня? И дважды? Я снова ничего не понимаю.

— Да, один раз там, в келье… Я уже поднял пистолет, но Господь удержал мою руку, и второй раз — этим взрывом.

— Как, — взрывом? Что ты говоришь?

— Этот взрыв дело моих рук. Мне самому только чудом удалось спастись. Я до сих пор не могу понять, кто открыл стальную дверь в то страшное подземелье, начиненное взрывчаткой и ужасной силы бомбами. Видно, само Провидение хранит нас, дорогая.

— На все воля Божья, — прошептала Люцина.

Мечислав обнажил голову.

Ветер начинал неистовствовать, переходя в ураган.

Они долго молчали, глядя отсутствующим взором через исковерканную ограду парка туда, где в густых сумерках вилось корявое шоссе, все в выбоинах, выбегавшее на гору и упиравшееся в серый, неясный, покрытый густыми облаками горизонт.

Они долго стояли в безмолвии; слова разбежались и говорить, казалось, было не о чем…

Спустилась бурная ночь и покрыла их своим мокрым, неуютным, черным покрывалом.

На корявом дереве, злорадствуя человеческому несчастью и предвещая недоброе, противно и уныло кричал сыч.

ЭПИЛОГ

Невысокий, щуплый человек в наглухо застегнутом черном пальто неподвижно стоит, запрятав лицо вглубь поднятого воротника и низко опустив на глаза широкие поля черной шляпы.

Видны только выпуклые, сильные очки в массивной черепаховой оправе… Ветер треплет полы его пальто и несет клубы мелкой, едкой пыли, которые кружатся смерчами.

Человек смотрит в ничто… И ничего не видит, кроме…

Перед ним пустота. Черная пустота. Ничто.

Наполеон на острове святой Елены?

Демон у порога своего царства?

Человек смотрит в ничто… И ничего не видит, кроме пустоты. Черной пустоты. Пустоты, уходящей прямо из-под его ног к самому центру земли. Противоположный край пустоты — обрисовывается еле различимой в голубом тумане грядой гор… До противоположного края пустоты несколько десятков километров — может быть, сто, может быть, больше…

Глубины нет. Черная, мрачная пустота, из которой змеистыми струйками подымаются зеленовато-желтые, пахнущие серой пары…

Человек на краю пустоты стоит неподвижно и молча. Пустота, уходящая к центру земли, — это все, что осталось от места, где было положено столько трудов, где пролилось столько слез, где было столько страданий и горя, что кажется, сама земля не выдержала и, разверзшись, поглотила эту юдоль скорби вместе со столькими надеждами.

Вокруг — тоже пустота. Ни признака жизни, ни зверя, ни птицы… Только ветер, треплющий полы черного пальто человека в черепаховых очках.

О чем он думает? Какие страсти бушуют в его груди, какие мысли роятся в его голове, какие планы строит он?

Оплакивает прошедшее? Отпевает похороненное?

Мечтает о грядущем? Затевает ли страшную месть или просто стоит без надежды, без воспоминаний, без мыслей и упований, потрясенный зрелищем страшной пустоты?

* * *

Книга публикуется по первоизданию (Б. м.: «М. Б.», [194-?]. - Approved by UNNRA Team 568) с исправлением очевидных опечаток и ряда устаревших особенностей орфографии и пунктуации.