Бобби Пайрон - Стая

• Название: Стая
• Автор: Бобби Пайрон
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-14-6288-4, 978-5-9910-2686-4, 978-966-14-6220-4, 978-966-14-6224-2, 978-966-14-6223-5, 978-966-14-6222-8, 978-966-14-6221-1

Мишке было пять лет, когда мама исчезла, а отчим выгнал его из дома. Так маленький мальчик оказался на улицах большого города. Не имея ни теплой одежды, ни возможности добыть себе пропитание, он мог погибнуть, но стая бездомных собак спасла его. Они стали для него новой семьей и дали то, чего ему так не хватало, – любовь и заботу. Живя в лесу, в норе под деревом, со своей стаей, ребенок был счастлив, но зимой приходилось возвращаться в город, который таил в себе гораздо больше опасностей, чем самый дремучий лес…

---

Один раз я встал и отошел в угол. Там меня стошнило.

Но все это больше не имело значения. Не было пуговицы, которая подошла бы к красному пальто, потому что не было больше мамы. Никогда больше не будет красного пальто, потому что не будет мамы. Только бурое липкое пятно на полу.

А без мамы не будет и Мишки.

Глава 17 Дымок

Что-то теплое коснулось моей щеки. Еще раз. И еще.

Мне снились ангелы, теплые крылья, крылья, которые поднимут меня над землей и унесут прочь, как девочку со спичками.

Я вытянул вперед руки, чтобы ангелы подхватили меня и унесли. Но мои пальцы коснулись густого меха.

Открыв глаза, я прищурился. В проем в стене падал слабый свет. На меня глядели желтовато-янтарные глаза. Я запустил пальцы в дымчатый мех.

– Дымок, – выдохнул я.

Он вылизывал мне щеку и ухо.

А потом вздохнул и улегся рядом со мной. Прежде чем я успел спросить его о том, где вся стая, я уснул.

Что-то теплое и влажное коснулось моего лица. Я оттолкнул его. Оно вновь коснулось меня, теперь уже настойчивее. Я откатился в сторону.

– Оставь меня в покое, – прошептал я, закрывая глаза.

– Гав, – ответили мне.

Я подтянул колени к подбородку и закрыл лицо руками.

– Уходи, оставь меня в покое.

Фырканье. Что-то дернуло меня за ворот свитера.

– Я серьезно! – сказал я. – Уходи!

Меня схватили за ворот и оттащили от моего ложа из тряпок к центру комнаты, залитому светом.

– Эй, – пробормотал я, щурясь на солнце.

От этого у меня заболела щека. Сев, я ощупал голову. Половина лица распухла.

Рядом со мной стоял Дымок. Во рту он держал жирную сосиску. Бросив сосиску на пол, он отошел в сторону.

– Я не хочу есть. – Я отвернулся.

Пес подобрал сосиску и бросил ее мне на колени.

Я посмотрел на Дымка. В его взгляде светилась печаль.

– Ладно. – Стряхнув грязь с сосиски, я отломил кусочек. – Я съем немного, просто чтобы ты успокоился. А потом ты от меня отстанешь.

Я принялся жевать, стараясь как можно меньше тревожить больную сторону лица. Никогда еще я не пробовал чего-то настолько вкусного. Зажмурившись, я наслаждался великолепным ароматом. Я съел еще кусочек, и еще. Потом сосиска закончилась.

– Спасибо, Дымок. – Я открыл глаза.

Но пес уже ушел.

Кап. Кап.

Этот звук доносился откуда-то из глубины подвала. Я облизнул губы. Когда я в последний раз пил воду?

Я пошел на звук, пробираясь вперед на ощупь, спотыкаясь о коробки и задевая пальцами паутину. Наконец я нашел источник звука: из трубы, проходившей под потолком, капала вода. Я подставил под капли ладони. Понадобилось много времени, чтобы собрать достаточно воды. Когда я напился, то почувствовал, что очень устал. Добравшись до освещенной части пола, я свернулся клубочком и уснул.

Шло время. Дымок будил меня, принося еду. Потом я пил, собирая капли из трубы. Потом я спал. Становилось все холоднее. Солнце уже не светило так ярко.

Иногда я думал о Тане, и Паше, и даже Вите. Им удалось избежать побоев? Их забрали в те машины с мигалками? Может, Рудик пришел и спас их всех?

Я думал о стае – о Везунчике, Мамусе, Ушастике, Бабуле и, конечно, о щенках. Неужели Дымок бросил их? Почему они ушли из подвала? Где они теперь? Я все размышлял над этими вопросами, касаясь их в своем сознании, как раньше я касался пуговицы. Мне не хватало этой пуговицы.

Однажды я лежал на полу, ожидая, что Дымок принесет мне еды. В животе у меня урчало. Уши и пальцы задеревенели от холода.

Что-то закрыло свет. Я приподнялся.

– Где ты был, Дымок? Я хочу есть. И я замерз.

Я думал, что Дымок спрыгнет на пол и бросит мне под ноги сосиску.

Но теперь этого не произошло. Дымок стоял в проеме и смотрел на меня.

– Спускайся. – Я махнул ему рукой.

– Гав. – Он отошел от проема.

– Дымок! – позвал я.

Он залаял опять, отойдя еще дальше.

Я подобрался к проему и выглянул наружу.

– Дымок, вернись!

– Гав! Гав! – Его голос звучал громко и настойчиво.

Я прижался лбом к запястьям, уже схватившись за край проема. Если я уйду отсюда, куда мне идти? Где я буду жить?

Я вновь услышал голос Дымка.

В последний раз взглянув на подвал, я выбрался в проем в кирпичной стене и вновь очутился во внешнем мире.

Глава 18 Мир

За время, проведенное мною в подвале, мир стал белым. Вокруг царили холод и белизна. Мусор и траву в переулке засыпало снегом. Солнце слепило мне глаза.

Я побрел по тротуару. На одной ноге у меня был носок, на второй – кроссовок. Я пошел по единственной дороге, которую знал. Дороге к Ленинградскому вокзалу.

Я искал знакомые лица. Я искал дымчатого цвета пса.

Я брел по оледенелым улицам. Я видел детей, идущих в школу. Я видел детей, спящих в картонных ящиках. Я не видел ни Паши, ни Тани, ни Юли.

Я остановился у ступеней, ведущих внутрь Ленинградского вокзала. Моя ладонь легла на поручни, сердце стучало так громко, что мне казалось, будто оно вот-вот разорвется в моей груди.

Кто-то толкнул меня сзади.

– Пошевеливайся, малой.

Я поплелся вниз по лестнице – две ступеньки, четыре ступеньки, пять ступенек… Я перестал считать, меня понесло вниз, в эту толкотню, в мельтешение сумок, ног, чемоданов. Я остановился только на длинной блестящей платформе. Там стояла статуя – всадник. Там всегда сияли светильники. На вокзале царил день, никогда не сменявшийся ночью.

Я подошел к своей лавке над вентиляцией. Тут я спал каждую ночь с тех пор, как приехал в Большой Город. Тут я потерял то, что осталось мне от мамы. Мою большую черную пуговицу.

На глаза навернулись слезы.

– Глупый, глупый мальчик… – пробормотал я.

Под лавкой что-то зашуршало. Я опустился на четвереньки. Страницы из моей книги сказок лежали там, где я их оставил. Улыбаясь, я принялся собирать страницы. Над искрящимся городом парила Жар-птица. С другой страницы на меня смотрела злая Баба-яга, живущая в избушке на курьих ножках. В глазах девочки со спичками светился немой вопрос. О чем же она хотела спросить меня? Я поднес страницу поближе к лицу.

– Что? – переспросил я.

– Так, наш мышонок вернулся.

От неожиданности я стукнулся головой об лавку. Этот голос был мне знаком. Теперь я уже знал, что это никакая не громадная крыса, это всего лишь мальчишка с крысиным лицом.

Сунув страницы под свитер, я выполз из-под лавки.

Лицо Вити скрывал сигаретный дым, но я видел на его скулах черные, фиолетовые, синие, желтые синяки. Голова у него была обрита.

– Чего уставился? – буркнул он.

– Твои волосы, – пояснил я. – Их больше нет.

Он провел ладонью по короткому ежику.

– Ну, так всегда бывает, если тебя загребут в ментовку. Но это к лучшему. Все вши разбежались.

Но мне не казалось, что это к лучшему. По-моему, грустно потерять волосы. Я дотронулся до страниц книги, спрятанных под свитером.

– А где остальные? – поинтересовался я.

Витя бросил окурок на пол.

– Я нашел Рудика, Таню и Юльку на Курском вокзале.

– А Паша?

– Черт его знает, где он. – Витя сплюнул. Затем он уставился на мой кроссовок и ухмыльнулся. – Ну и вид у тебя… невзрачный.

– Что значит «невзрачный»?

– Это значит, что многие люди тебя пожалеют. Ты заработаешь нам кучу денег!

На вокзал прибывали поезда. Люди суетились на платформах, садились в вагоны, выходили из вагонов. Они проходили мимо, проходили мимо, проходили мимо. Они не смотрели на нас. Ничто не изменилось.

– Кучу денег на новые кроссовки? – спросил я.

Витя уставился на мои ноги – на одной ноге у меня был кроссовок, на второй – носок.

– Думаю, ты заработаешь больше, если у тебя и вовсе не будет кроссовок.

И прежде чем я понял, что он имеет в виду, Витя повалил меня на пол и сорвал с моей ноги кроссовок.

– Нет! – завопил я. – Отдай!

Витя поднял кроссовок – когда-то он был белым – над моей головой.

– Прыгай, мышонок, – захохотал он.

И я подпрыгнул. Еще раз. И еще. Без моих кроссовок, кроссовок, как у баскетболистов, я не мог прыгать высоко.

– Отдай! – заплакал я.

Разозлившись, я ударил Витю по ноге. Он толкнул меня, повалил и пнул в бок.

– Я тебя проучу, гаденыш.

Витя замахнулся опять. Я съежился, ожидая, что носок его ботинка вопьется в мой бок. Я знал, каково это будет. Я ждал.

Но удара не последовало.

Витя заорал от боли.

– А ну, отвали!

Серебристый, серый, черный шар ярости налетел на мальчишку с лицом крысы. Шар вцепился ему в руку, затем в ногу, в шиворот куртки.

– Нет! – верещал Витя.

– Дымок! – воскликнул я.

Пес отпустил Витину руку.

У платформы остановился поезд. Наружу повалили люди. Встряхнувшись, Дымок направился к вагону.

Витя поднялся на ноги. Рукав его куртки оторвался. Он протянул мне руку.