Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 — Пустое, братец! Какой это убыток! — подхватил он: — -Мы сегодня же все наше серебрецо променяли на ассигнации и получили более трех тысяч барыша, так стоят ли чего эти безделки!

 Услышав сие и заключая, что в пакете запечатана какая–нибудь вещица, а в свертке находилось несколько денег, стал было я еще более упорствовать и, выхватив всунутый мне за пазуху пакет, опять ему в руки втирать; но он, опять его всунув мне за камзол, сказал:

 — Воля твоя и как ты хочешь, а взять ты это неотменно должен; человек ты любезный, но небогатый, и тебе, моему другу, это сгодится.

 И, поцеловав меня потом и сказав: «Ну, прости мой друг!» — опрометью побежал в карету и, усевшись в нее, поскакал от меня прочь, сказав только мне уже из кареты:

 — Пожалуй только, мой друг, подержи это за собой и не сказывай никому, да и самую княгиню не только не благодари, но не упоминай о том ей ни одного слова. Она неотменно того хочет.

 Изумление, в которое приведен я был сим внезапным, странным и особливым происшествием, было таково, что я его никак изобразить не в состоянии. Я почти оцепенел на несколько секунд и, смотря вслед исчезнувшей у меня из глаз карете, не знал, что думать. Но каким новым изумлением я поразился, когда, любопытствуя узнать, что такое было в бумажном свертке, развернув его, увидел, что находилось в нем целых триста рублей золотыми имперналами!

 — Господи! — воскликнул я от удивления. — Какое множество золота, и стоют ли того труды мои и услуга?

 Но изумление мое еще несказанно увеличилось и было неизобразимо, когда любопытствуя, также узнать, что в пакете, распечатав его, увидел, что вместо мнимой какой вещицы весь он наполнен был одними только ассигнациями.

 — Ба! ба! ба! — воскликнул я. — И тут ажио одни деньги!

 Но сколь удивление мое увеличилось, когда я, пересчитав их вскорости, усмотрел, что содержали они в себе целую тысячу рублей.

 Зрелище сие вмиг привело тогда всю кровь мою в волнение превеличайшее, а сердце во мне так затрепетало, что хотело почти выскочить, и я равно как в некаком восторге воскликнул:

 — Господи! Что это такое? — и опять замолчал, погрузясь в тысячу мыслей, произведенных во мне сею неожидаемостью. Сумма сия была такая, какой я еще никогда не имел у себя от своего рождения, и ныне не составляет она никакой безделки, а по тогдашней дороговизне денег была гораздо еще важнейшею и натурально должна была показаться мне чрезвычайною. И как вручена она была мне таким особливым образом и втерта насильно в руки с таким еще особым условием, то стал я в пень, не знал, что думать, и крестился только от удивления неизобразимого.

 Долго и несколько минут продолжалось сие мое изумление. Но наконец сообразив все обстоятельства предследовавших тому происшествий и помыслив о том, что я сего не искал, не требовал и даже не желал, почел дар сей не иным чем, как даянием Господним и действием непостижимого его и о благе мрем пекущегося промысла, и, приняв его со вздохом сердечной к нему благодарности, пошел обратно в свою квартиру, будучи весьма доволен, что никто происшествия сего не видал и что происходило оно почти наедине с моим другом.

 Легко можно заключить, что я не имел причины сказывать о том не только моему хозяину, но даже и своим людям, ничего того не ведавшим и не видавшим; но легши скоро после того спать, долго я не мог уснуть от толпящихся в голове моей множества разных и приятных мыслей. Но за то и последовавший потом сон был столь приятен, что я давно так сладко и хорошо не сыпал, как в тогдашнюю ночь. Но подарили ль они чем–нибудь товарища моего г. Шебашева, о том истинно не знаю и поныне. Спрашивать его о том было мне совестно и неловко, сам же он не сказывал, а заметно было только то, что не изъявлял он ни на княгиню, ни на гг. Салтыковых никакого неудовольствия. Что ж касается до подаренной мне суммы, то видно, что подарена была она мне от доброго сердца, ибо она обратилась мне в прок и послужила первым основанием всему тому маленькому капитальцу, который имел я в последующее время, и пригодилась мне очень–очень кстати.

 На другой день, проснувшись с новыми и до того не известными мне еще приятными чувствиями, ибо я почитал себя тогда уже богатым человеком, пошел я к князю и, приняв от него последние приказания и раскланявшись с ним, прошел прямо в город, и, исправив все нужные покупки, нанял потом под коляску свою лошадей и перед вечером пустился из Москвы и поехал прямою дорогою в Киясовку для немедленного вступления в новую свою управительскую должность, куда, ночевав на дороге в Пахре, на другой день и приехал.

 Случилось сие 22–го числа месяца июля и в самые почти полдни. Подъезжая к сему селу, чувствовал я в себе некоторые особливые и не неприятные ощущения и не преминул несколько раз перекреститься при везде в самое село, и чтоб мысленно не попросить Господа о ниспослании мне, при вступлении в новое поприще жизни, святого своего благословения и преподания мне во всем руку помощи. Меня тут начальники уже некоторым образом дожидались и тотчас сбежались ко мне, как скоро коляску мою завидели. Я расположился на время в тех же нижних комнатах, где мы до того времени квартировали, и при вступлении в свою должность первым делом моим было то, чтоб приказать наутрие собраться всем крестьянам для выслушания послушного указа, которым не преминула нас, по обыкновению, снабдить княгиня Белосельская.

 Между тем успел я в тот день обходить сады и прочие места усадьбы и расспросить у начальников о всех тогдашних в волости обстоятельствах, также осмотреть гумно и производимую в тот день молотьбу хлеба, а ввечеру занялся я писанием к князю о прибытии своем в волость первого рапорта и некоторых других писем.

 Как в последующий день все крестьяне из села Киясовки и других принадлежащих к селу ближних деревень были собраны, то, вышед к ним, прочел я им послушный указ и потом поздравил их с новою и столь знаменитою помещицею. Все они изъявляли о том свою радость и удовольствие; а я после того сказал им, что как я по воле ее определен для управления ими, то при первом случае советую им: что как они теперь уже не владельческие, а собственные крестьяне самой государыни и гораздо преимущественнее всех прочих казенного ведомства крестьян, то они сие всегда б помнили и не постыдили бы себя никакими дурными поступками, а постарались бы как можно будущим своим поведением и мирным и порядочным житьем и повиновением смыть с себя то гнусное пятно, которым замараны они всеобщею об них молвою.

 «Повсюду, — продолжал я им говорить, — носится об вас, друзьях моих, весьма скверная и гнусная молва! Говорят, будто бы вы преданы уже слишком шалостям и воровству и будто бы уже до того дошло, что никто из приезжих не смеет и не отваживается у вас здесь в селе ночевать. Я не знаю, правда ли то или нет, но желаю, чтоб была то неправда. Но на случай, если молва сия не пустая, то советую вам, друзья мои, все такие шалости с сего времени бросить совершенно и отстать от всего дурного и сказываю вам наперед, что сколько вы найдете во мне очень доброго, честного и правду любящего начальника, столько, напротив того, строгого наблюдателя доброго порядка, и что я никак того терпеть не буду, и что открывшееся за кем–нибудь не только важное, но и самомалейшее воровство не останется никак без наказания; но все таковые строго, жестоко и примерно будут наказаны, и было б вам сие, друзья мои, наперед ведомо».

 Пропев им с самого начала таковую песенку, распустил я их, сказав, чтоб они шли теперь с Богом продолжать обыкновенные свои работы; а буде кому какая нужда есть, то являлись бы ко мне с оными.

 Все они, выслушав с глубочайшим молчанием мои слова, поклонились и пошли, а я занялся потом кой–какими нужнейшими распоряжениями, а паче всего приказаниями имевшемуся тут в доме столяру починить скорее все поврежденные в доме мебели, также и в службах и кухне окна и все прочее, что было нужно, подтвердив, чтоб все к тому времени поспело, как перееду я со всем моим семейством и людьми жить в Киясовку. Потом ездил я осматривать господские, в самое то время производившиеся еще покосы и сделал там распоряжения, какие были нужны.

 На другой день после того для самого того ж ездил я в село Малино и Спасское, и как там по предварительному от меня приказанию все крестьяне находились уже в собрании, то прочел я и тем послушной указ, а потом и с ними поговорил также полюбовную речь, хотя не такого содержания, как в Киясовке, ибо за жителями сих сел никаких таких шалостей было не слышно. А только крестьянам села Спасского, о которых мне сказывали, что они отменно сварливого и беспокойного характера, посоветовал также, чтоб они жили впредь посмирнее и во всем были послушнее и лучше. Сии тотчас было и подлетели ко мне с некоторыми дрязгами, но я тотчас зажал им рот, сказав, что на все это будет впредь довольно времени; что впредь я не оставлю все исследовать и разобрать и во всем оказать им справедливость, а теперь ни мне, ни им заниматься тем не дозволяет время, а шли бы они все продолжать свои полевые работы.