Прот. Савва Михалевич - От сокровищ моих

• Название: От сокровищ моих
• Автор: Прот. Савва Михалевич
• Жанр: Короткие истории

Книга протоиерея Саввы Михалевича «От сокровищ моих» – современная проза о нашей порой непростой и противоречивой действительности, об окружающих нас людях, о природе и животных. В силу своего призвания священник видит и знает многое, что скрыто от других людей. Духовный сан автора позволяет узнать и изучить человека во всех его проявлениях: в возвышенных и приземленных, благородных и в низких. Его рассказы об обычных людях, о тех, кто пришел к вере и кто в пути, замечательные очерки о природе, которые автор знает и любит не оставят равнодушным читателя.

---

Самым поразительным и оптимистическим стал конец нашего знакомства, о чём с искренней радостью и спешу информировать читателей. Через полтора года после нашей встречи Саша вёз меня на работу и вдруг сказал: «А я ведь больше за тобой не приеду». «Это почему?» «Уезжаю». «Надолго?» «Насовсем». «Куда же?» «В Н-й монастырь». Оказалось, он как-то подвозил монаха из этой удалённой новооткрытой обители. Тот рассказал о своей обители, о монашеском житье-бытье, о благодатном уединении в тиши и мирных трудах братии. «Я загорелся…Взял адресок. Некоторое время переписывался с отцом Власием, а потом решил поступить в обитель послушником». Я от всей души пожелал Александру счастья.

Декабрь 2013

В БЛОКАДУ

Чем для меня была ленинградская блокада? Вы знаете мои обстоятельства: я жила одна, потому что Николай Александрович находился в ссылке в Калинине. Я ездила к нему раз в месяц, но с началом войны вырваться из Ленинграда становилось все труднее. Он работал корректором в одном издательстве, но когда пришли немцы, работы не стало, а я отсюда уже ничем не могла ему помочь – переводы не доходили… Лишь много времени спустя я узнала, что он умер от голода, одинокий, больной, всеми брошенный старик.

Я преподавала в школе. Да, был паек, вы знаете, какой. Об этом писали много. Были и голод, и стужа, и смерть кругом, нехватка воды… Все это обдает незабытым ужасом при всяком воспоминании. Много страшного было вокруг, но мне запомнились два эпизода. Один – зловещий, другой, наоборот, бодрящий, укрепивший во мне надежду на Бога, которая, я могу с чистой совестью засвидетельствовать, меня никогда не покидала.

Случай первый. Это было в начале блокады. Я ехала на трамвае (еще ходили трамваи). Вдруг остановка. Ждем отправления – вагон стоит. Вагоноважатая постучала пальцем в окно кабины, показывая на какую-то помеху на пути. Пассажиры, и я в том числе, вышли наружу и увидели жуткое зрелище: полчище крыс направлялось из города. Количество их не поддавалось исчислению и было огромно. Впереди шел вожак – седая, исполинская жирная и страшная крыса. Она выводила своих сородичей из осажденного города, где даже этим всеядным и мелким зверькам не выжить. Все с молчаливым страхом смотрели вслед исходящим грызунам и наверняка вспоминали пословицу о тонущем корабле, с которого эти твари первыми бегут, а мы вынуждены остаться.

Другой случай произошел сразу после мощного обстрела, заставшего меня на пути с работы домой. Тревогу я переждала в бомбоубежище и, когда по радио объявили отбой, заспешила к себе. Мое внимание привлек большой пятиэтажный дом, стоявший ранее за два квартала от меня. После сегодняшнего обстрела от него остались одни развалины. Только угол здания уцелел. На одном из этажей в этом самом углу угадывались остатки жилой комнаты: торчали обломки половых досок, куски штукатурки, висевшие на прутьях дранки и… нечто совершенно невероятное: небольшая икона Божией Матери в серебряном окладе с горящей перед ней лампадой! Все здание рассыпалось, а лампада даже не погасла! И я, и немногочисленные прохожие глядели на это чудо в немом изумлении и каком-то мистическом восторге: это был явный знак милости Божией к нам – осажденным, во всяком случае я восприняла его таким образом. Эта горящая лампада помогла мне выжить.

В БОЛЬНИЦЕ

1

Во время реставрации церковной колокольни тяжёлый железный люк, плохо закреплённый рабочими, сорвался и ударил по голове священника Ростислава Потёмкина. Отца Ростислава отбросило грудью на перила лестницы, по которым он съехал два пролёта вниз, каким-то чудом не свалившись на железные ступени. «Конец!» – мелькнула мысль, но к своему удивлению, он был жив. В какой-то степени его спасло то, что в момент удара он находился в согнутом положении и шея несколько саммортизировала, помогли и длинные густые волосы, если б стоял прямо, череп наверняка бы не выдержал. На тревожный крик рабочих «Батюшка, ты жив?» он даже сумел ответить утвердительно, хотя и не сразу, ибо в первые секунды после падения утратил речь. Он не помнил, как спустился вниз. Голова гудела и подкатывала тошнота, из чего он заключил, что как минимум получил сотрясение мозга. Этот диагноз подтвердила и фельдшерица срочно вызванной «Скорой помощи». Пострадавшего отвезли в городскую больницу, где после срочного рентгена перевязали и положили в отделение травматологии. К тому моменту боль частично утихла, тошнота прошла и отец Ростислав чувствовал себя неплохо, но молодой врач – интеллигент в очках, категорически приказал ему лежать и не двигаться хотя бы в течение первых семи дней, дабы впоследствии избежать тяжёлых головных болей. Священник на своих ногах проследовал в «травматологию» и, идя вслед за медсестрой, вошёл в палату номер 6. «Как у Чехова» – подумалось ему. В палате уже находилось шестеро страдальцев с различными травмами. Отцу Ростиславу досталась кровать в углу у окна, чему он сильно обрадовался, так как отделение размещалось на втором этаже и в окно заглядывали начавшие зеленеть ветки деревьев. «Гляди-ка, батюшка!» расслышал он за своей спиной, когда, поздоровавшись, проследовал к свободной койке. Старик со сломанной ногой, лежащей на вытяжке, суетливыми движениями стал освобождать стоявшую между их кроватями тумбочку. «Да вы не беспокойтесь» – остановил его новичок, – «обоим места хватит. У меня вещей не много». Однако, старикан перенёс на другую сторону свой стакан, миску и какие-то свёртки, отдав в распоряжение священника всю тумбочку целиком. Отец Ростислав, не спеша, разложил свои немногочисленные пожитки – те, что спешно собрала перед отправлением матушка, затем набрал по мобильнику номер супруги и сообщил ей последние новости. «Голова сильно болит?» «Нет. Утихла. Велели лежать и сейчас сделают капельницу».

«Что случилось – то?» – с любопытством спросил его молодой парень, лежащий напротив, тоже со сломанной ногой на вытяжке. Отец Ростислав объяснил. Слушатели сочувственно покивали. «У нас уже трое черепушников» – констатировал визави, назвавшийся Максимом, весело сверкнув чёрными глазами и махнув длинным нестриженым чубом, указывая при этом на своего соседа слева, находившегося в бессознательном состоянии, под капельницей, и на другого – рядом со стариком, по другую сторону, полуинтеллигентного вида, с хитровато-наглым выражением лица. «А с ними что?» – поинтересовался новичок. «Вот этого, рядом со мной – Петьку, менты дубинками избили. А тот, который рядом с дедом (его Эдиком зовут) на лестнице упал, прямо на ступеньки. Говорит, трезвый был» – хихикнул Максим. «Точно, трезвый!» – подал голос Эдик. «Да нам то что: трезвый ты был или нет» – подал голос пятый обитатель палаты, тоже молодой парень с переломом ноги, но не на вытяжке, отрекомендовавшийся Василием, – «да и тебе, какая разница: ты же не на производстве вкалываешь, как какой-нибудь бюджетник, тебе и так заплатят. Он у нас предприниматель» пояснил Вася, обращаясь к священнику. «Дело в том, что если ты госслужащий и получил бытовую травму, да ещё был, выпивши, заплатят по минимуму» – добавил Макс, – «но на Эдика это не распространяется». «Что вы ко мне привязались!» вспыхнул Эдуард, – «с каждым может случиться! Вон с попами и то…!» «Спокойно Эдик, расслабься, дыши глубже» – посоветовал Василий, – «никто к тебе не привязывается, просто рассказали новичку про здешний расклад. А вот и Митенька Полукарпиков» – приветствовал он вошедшего в палату совсем юного паренька с рукой на перевязи. «Он, батюшка, рукой «Газель» остановить пытался и видите, что получилось! Перед этим хорошо, как говорится, на грудь принял и вот результат!» – с притворной грустью констатировал Васька, с ухмылкой указывая на Митю». «Митька, салабон! Чай ставь!» – гаркнул Макс, – «он у нас один ходячий вот и помогает всем по мере возможности». Митенька привычно матюгнулся, впрочем, без всякой злобы, услышав это приказание. «Перестань ругаться, не видишь: с нами теперь батюшка!» – упрекнул его Максим. «Да уж, Митенька! Сбавь обороты. А то ведь ни одна девушка из приличной семьи не станет с тобой дружить» – в тон приятелю поддел парня Васька, очевидно на пару с Максимом избравший зелёного юнца мишенью для своих острот. Они величали его то Полукарасиковым, то Полуокуньковым. Митя включил электрический чайник, принадлежащий деду Степану. «Хотите чаю?» – обратился он к священнику. «Да, только у меня нет заварки». «Дадим» – радушно обещал сосед. Чай оказался большим подспорьем. Его можно было приготовить в считанные секунды во всякое время дня и ночи, не дожидаясь остылой казённой бурды. Из прочих единиц техники в палате имелся ноутбук (собственность Макса) и плохо показывающий телевизор, принадлежащий, опять – таки, деду Степану. Максим практически не расставался со своей игрушкой, извлекая из неё, то музыку, то информацию на занимавшие его темы, а то просматривал фильмы вместе с ближайшими соседями, кто мог увидеть и разглядеть изображение со своей позиции.