Иван Катавасов - Коромысло Дьявола

• Название: Коромысло Дьявола
• Автор: Иван Катавасов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры. Православная фэнтези только для взрослых. Воинствующая религия против магии и колдовства в наше время. Шестикнижие инквизитора повествует о духовно-рыцарском ордене, противостоящем злонамеренной магии. Только для взрослых. А также для верующих и не очень верующих.

---

Другое дело — молча разделаться с ремнем и подушкой безопасности. Несколько ударов острейшим складным ножом, и вы свободны. Тотчас Филипп аккуратно вызволяет пострадавшего из машины и укладывает на мягкий многослойный чехол, с мясом выдранный с заднего сиденья «хонды».

Решительный образец действий не может не привлекать последователей. Тут же к нему, запыхавшись, подбегает женщина средних лет:

— Я медсестра. Вы спасатель из МЧС?

Не дождавшись ответа, — и так ясно, — медицинская тетка принялась помогать Филиппу, освобождая грудь пациента. Сноровисто выяснила, нет ли переломов ребер.

Вдвоем они приступили к искусственному дыханию. Медсестра ритмично надавливала на грудную клетку, а Филипп вдувал воздух рот в рот. Вдох в себя, выдох в пострадавшего. Раз-два, раз-два…

В тот момент его вдруг охватило странное и приятное ощущение дежавю, однажды уже виденного, до невозможности знакомого, прочувствованного. Хотя, — он в этом мог на всех евангелиях поклясться, — никогда раньше ему не приходилось оживлять медленно, но неумолимо остывающий труп.

Как делать искусственное дыхание и передавать чужой плоти часть собственной жизненной силы, сэнсэй Кан Тендо его научил. Теперь же стоит попробовать сработать на конкретном теле. Причем не без удовольствия от исполняемой хорошей работы.

В остальном оба случайных реаниматора работают механически, рефлекторно, без слов, без мыслей. О чем говорить, думать, если процедура стандартная? Раз-два, раз-два…

— Оба-на! Получилось!!!

К приезду бригады скорой медпомощи пострадавший обрел едва заметное дыхание и еле ощутимый нитевидный пульс неправдоподобно слабого наполнения.

Филипп нехотя отодвинулся от спасенного тела и возвращенной в него душе, когда к делу приступили внушающие уважение дяди-тети в белых халатах и два дюжих санитара с носилками.

Пока бесчувственное тело грузили в реанимационный фургон, один из медбратьев спросил:

— Слышь, малой, ты этому дедуле внук или так, сродственник? Поедешь с нами во 2-ю клиническую?

— Где ты здесь деда узрел?

— Не горячись. Вы как-то друг на друга похожи. Не знаю, как там у вас. Может, он тебе старичком-дядей приходится?

Давай в машину, поможешь медицинскую карту заполнить, родичам сообщишь…

— Не знаю я его. Шел себе по улице, решил помочь…

— Тогда спасибо за неотложную и грамотную помощь. Бывай здоров, студент.

Прежде чем реанимационная машина отъехала, Филипп мельком и украдкой заглянул в салон, где медики с аппаратурой манипулировали над пациентом. К огромному удивлению Филиппа, профессиональные реаниматоры действительно трудились над туловом, принадлежавшим какому-то дряхлому старцу.

Тому типу на Таракановском рынке было не больше сорока. А этому деду лет сто, может, двести. Морщины на лице и шее, волосы с проседью, но мышцы крепкие…

Однако серые брюки те же, ремешок тот же, не из дешевых, ботиночки, точь-в-точь, итальянские, пятьсот евро не меньше, рубашечка шелковая, бордового цвета…

— 2 -

— …Возможно, тот мужик на рынке взял машину отца. Одеваются похоже, — попробовал логично объяснить произошедшее Филипп. — Убейте меня, не помню, старого или молодого я из «хонды» доставал. Вот наваждение, подумать только, Игорь Иваныч!

— Это, Фил, адреналинчик с тобой эдакую шутку сыграл. Старика за молодого в горячке принял. А у того сердчишко не выдержало…

О странных обстоятельствах только что случившегося дорожно-транспортного происшествия Филипп Ирнеев первому рассказал личному шоферу и телохранителю босса глубокоуважаемому Гореванычу.

С некоторых пор босс с боярского плеча разрешил Филиппу оставлять изъезженное жигулевское «зубило» в персональном гараже на четыре бокса в углу рядом со своим парадным «астон-мартином». Ну а Гореваныч из личной симпатии взялся обихаживать непритязательную тачку домашнего учителя хозяйского наследника.

Без всяких претензий, частенько замечал Филипп, сын босса для Гореваныча поболе, чем родной. Некогда в Питере бодигард Игорь Смолич собственным телом прикрыл младенца Ваньку от автоматной очереди наемного убийцы.

— Будь моя воля, — продолжил по-шоферски рассуждать Игорь Иваныч, — я бы с большего у пенсюков права отбирал за управление автомобилем в состоянии плохого медицинского самочувствия. И медкомиссию строжайшую им надлежит проходить каждый год.

Старик за рулем — хуже бабы. У женщин ветер в дырку промежду ног свищет, а у старых маразматиков реакция как у пьяных.

— А с пешеходными старухами что делать?

— Беречься, как от стихийного бедствия. Скажем, туман и гололед — природные явления безмозглые и невменяемые.

Та же мутотень — старухи, вроде моей тещи. Ума меньше, чем у кошки, а шерсти и вони на весь дом. Как начнет нудеть, зудеть, на мозги капать, ну точно, осенний дождик. Девятый десяток мегера старая доживает, пора бы ей в могилке угомониться, — подытожил жизненные наблюдения 60-летний Гореваныч.

Тому подобные разглагольствования Филипп не принимал всерьез. Отставной майор спецназа Игорь Смолич страх как уважал прикидываться лаптем из циничного простонародья.

Да и теща его оттуда же, не из простых, но шляхетских ясновельможных кровей. В машину садится гордо, словно герцогиня в золотую карету; шею лебединую тянет и всегда ждет, покамест ей подадут руку, чтобы покинуть экипаж.

То ли дело Гореваныч! Простецкий дядька как пять евроцентов. Нос картошкой, замасленная гаражная спецовка, сбруя-кобура для скрытого ношения здоровенного «витязя». В деловом костюме на него посмотреть — тот еще увалень и тюха-матюха под бронежилетом.

Со всем тем на совещания с серьезными украинскими и российскими партнерами босс берет только Гореваныча. Притом вовсе не для того, чтобы у барского подъезда с ноги на ногу переминаться. На заседаниях правления все тот же Игорь Иваныч в уголке сидит. Чванный главбух ему первому руку подает, а начальник службы безопасности фирмы встает и в струнку вытягивается, если Гореванычу случается к нему в кабинет заглянуть.

Такое вот чудо Филипп сам видал, когда пожилой высокомерный гебешник нашего студента допрашивал на предмет подозрительных друзей, родственников и знакомых при поступлении на работу гувернером в семью босса.

Тогда как родной дядюшка Филиппа, сосватавший ему эту непыльную высокооплачиваемую работенку, при упоминании фамилии Гореваныча закатывает глаза к небу и многозначительно тянет: «О…» Затем неизменно цитирует евангельский логий о том, что последние становятся первыми. И наоборот.

«Может статься, и чин-звание у Гореваныча куда выше майорского?» — часто риторически, в никуда вопрошал Филипп Ирнеев.

Но, как всем известно, на такие вопросы отвечать не принято в силу режима секретности и различных степеней допуска к конфиденциальной служебной информации. К старшим также надо прислушиваться, если по делу говорят.

— …Иди-ка ты, студент, на гувернерскую службу. Ваньку из школы скоро привезут. И к обеду тебе надобно переодеться, рожу умыть. Сегодня сама мадам хозяйка и ее заокеанские гости с вами обедают. Правда, они наш обед ланчем называют.

Давай-давай, чеши, студиозус. По себе знаю: после адреналиновой встряски смерть как жрать хочется. А карбюратор глючный у тебя на «восьмерке» я там посмотрю…

От гаража до жилища босса рукой подать — минут пятнадцать-двадцать неспешной ходьбы через парк, во времена нынче забытые именовавшийся Губернаторским садом. Несмотря на утверждение Гореваныча, есть Филиппу совершенно не хотелось. Но вот выпить чашечку кофе, причем немедленно, он был бы не прочь. Посему от гаража Филипп повернул в другую сторону по направлению к осевому диагональному проспекту Дожинска, переименованному добрые полдюжины раз.

При всякой перемене слагаемых белоросской власти проспект тоже менял название. Так что столичные местожители называют его по-житейски проспектом, но весьма уважительно, подразумевая заглавную букву и определенный артикль, вернакулярной материнской грамматикой не предусмотренный.

Как ни смотри, Филипп Ирнеев никуда не спешил. Конец мая задался необычайно, аномально жарким, истекать потом не хотелось. Времени у него навалом, считая от гаража и до обеда. Гореваныч его напрасно поторапливал, чисто по правилу ефрейторского зазора, которому зачастую следуют старые и молодые вояки.

Штатского народу вокруг мал мала и даже меньше, будто бы тут вам не столица, а деревня в крестьянский полдень. А вон там монументальная дверь в так необходимое заведение чайно-кофейного назначения в длинной арке с колоннами на выходе к проспекту.

Раньше Филипп кофейни здесь не видел. Наверняка вскрыли замурованный черный ход в дом и устроили маленький прохладный приют для усталого городского путника, жаждущего перевести дух, малость отдохнуть от столичной суеты и потной духоты.