Коллектив авторов - Андрей Белый: автобиографизм и биографические практики

• Название: Андрей Белый: автобиографизм и биографические практики
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4469-0663-5

В книге собраны статьи, посвященные жизни и творчеству прозаика, поэта, философа и антропософа-мистика Андрея Белого (1880–1934). В них выявляются сложные, разветвленные, прямые и опосредованные связи между фактами биографии писателя, его духовными переживаниями и художественным планом его произведений. Особое внимание уделяется особенностям эзотерического пути Андрея Белого. Авторы сборника доказывают, что изучение автобиографизма и биографических практик – ключ к пониманию феномена Андрея Белого. Книга – результат совместной работы Института славистики Падуанского университета и «Мемориальной квартиры Андрея Белого» (отдела Государственного музея А. С. Пушкина).

---

После «духовной смерти» и последовавшего как бы сошествия в ад, которое Белый описывает полу-автобиографически и полу-художественно в «Записках чудака» (а также в чисто мемуарных «интимных» записях), наступает новый этап духовной жизни. Без поддержки духовного наставника и руководителя Белый обновляет и углубляет ранее узнанное. Вероятно, вспоминая позднее в «Материале к биографии (интимном)» (1923)[206] о словах Штейнера, сказанных ему перед первой и достаточно сильной цезурой в недавно начатой медитативной жизни (перед отъездом в Россию в марте 1913 г.), Белый задним числом легитимизировал свое право на самостоятельную антропософскую работу в 20-е годы:

«“За эти месяцы вы вашей медитативной работой и вашими оккультными узнаниями заложили себе прочный фундамент для будущего развития; смотрите на опыт этих месяцев как на введение к тому, чтобы стать внутри пути. Когда вы снова ко мне вернетесь, то мы прочно поработаем с вами”…».[207]

Не все рисунки и схемы (а также «тетради» с записями к медитациям) обнаружены, но имеющийся достаточно большой материал вполне позволяет судить о характере этой работы. Белый прибегает к рисунку не только потому, что недостаточно хорошо выражал мысли на немецком языке: он продолжает традицию, в которой изобразительное искусство использовалось для выражения мистического содержания при помощи символов или соотношений определенных форм и цветов. Например, в книге теософа Чарлза Ледбитера «Мыслеформы» (написанной вместе с Анни Безант, 1901 г.[208]) приводятся не только словесные описания астральных или эфирных форм, но и цветные рисунки, которые сопровождаются пространными объяснениями. Теософские эзотерические рисунки имеют некое сходство с живописью модернизма, на которую теософия оказала и прямое влияние, как, например, в случае В. В. Кандинского.[209]

У Штейнера подобных рисунков не имеется, но он иногда «рисовал словами» (например, при характеристике ауры), тем самым давая как теоретические, так и практические импульсы к эзотерически обоснованной новой живописи. Кроме того, во время лекций и эзотерических уроков Доктор, поясняя излагаемые идеи, изображал на доске цветные схемы, которые лишь к концу ХХ века стали привлекать к себе внимание в качестве художественных произведений и с тех пор даже представлялись на выставках. Соответственно, среди антропософов также было принято использовать рисунок при рефлексии над медитативными упражнениями, однако обычно результаты такой работы скрывались. Белый вспоминает, что и ему советовали не показать своих рисунков:

«<…> я усиленно подготовляю д-ру отчет о медитациях, развертывающийся в дневник эскизов, живописующих жизнь ангельских иерархий на луне, солнце, Сатурне в связи с человеком; этот человек – я, а иерархии – мне звучащие образы (именно “звучащие”); я прибегаю к Асе, как художнице; и прошу ее мне помочь; целыми днями раскрашиваю я образы, мной зарисованные (символы моих духовных узнаний); два-три рисунка показываю Наташе однажды: увидев их, она воскликнула: “Аа… Боря, – не показывай: спрячь это!” Я увидел, что она чем-то потрясена во мне, точно она меня впервые увидела; я понял, что она поняла, что рисунки архангелов не рисунки, а копии с духовно узренного <…>».[210]

Мне известен еще лишь один пример медитативного рисования среди последователей антропософии: это – художница Хильма аф Клинт. Но она позволила показать свои работы не раньше, чем через двадцать лет после смерти.[211] Недавно издан каталог выставки ее абстрактных и эзотерических произведений (2013 г.). Теперь Хильму аф Клинт называют предтечей абстрактного искусства, которое у нее непосредственно связано с эзотерическими интересами.[212] В начале 20-х годов художница часто посещала Дорнах. Под влиянием Р. Штейнера она перестала рисовать геометрические отвлеченные формы и перешла к способу передачи эзотерических восприятий в свободных цветных формах.[213] Именно эти медитативные рисунки напоминают опыты Белого, хотя Хильма аф Клинт, вероятно, не знала о них. Однако когда художница подключилась к антропософской традиции медитативной работы с рисунками, то на ее новую манеру – как и на Белого – повлияли схемы самого Штейнера, а также живопись Аси Тургеневой или Альберта Штеффена.

2. «Медитативная запись и схема» 1918 года

Среди медитативных рисунков Белого, тесно связанных с идеями ИССД, целесообразно отметить один особенно значимый пример – неопубликованную тетрадь, озаглавленную «Медитативная запись и схема»; она хранится в рукописном отделе РГБ в фонде Белого и датируется (возможно, второй женой писателя Клавдией Николаевной Бугаевой) 1918 г. Несмотря на сложные жизненные обстоятельства революционной поры, Белый усиленно занимался антропософской общественной работой, с которой и можно соотнести эту тетрадь.

Рисунки в тетради 1918 г. имеют иной характер, чем дорнахские. Рисунки периода ученичества непосредственно фиксировали конкретные переживания только что проведенной медитации, а тетрадь 1918 г., очевидно, представляет собой руководство или наставление для других. Но она также основана на собственном опыте медитативных переживаний, восходящих, наверное, к дорнахским временам. В пользу этого предположения можно указать на сходство рисунков тетради с некоторыми дорнахскими рисунками Белого, хранящимися в архиве Гетеанума.

По-видимому, тетрадь 1918 г. служила Белому конспектом работы с антропософским кружком. Медитация, которую комментирует тетрадь, ведется над строками «Мировые мысли, чувство, воля» из мистерий-драм Штейнера. Эти строки произносятся в первой сцене второй мистерии-драмы «Испытание души» («Die Prüfung der Seele») и в шестой сцене третьей мистерии-драмы «Страж порога» («Der Hüter der Schwelle»).

В июле – декабре 1918 г. и в январе – сентябре 1919 г. Белый руководил «Кружком мистерий» в Антропософском обществе в Москве[214] и в августе 1919 г. – «Семинарием разбора 2-ой мистерии Штейнера»[215] (так же в Москве). Тем же строкам из мистерий-драм посвящен другой курс – «“Мировые мысли, чувство, воля”. Для членов А. О. Москва», – который Белый проводил в сентябре 1918 г.[216] Скорее всего, медитативная тетрадь входила в подготовительные материалы этого курса. Курс со схожим названием Белый давал еще в январе 1924 г.: «“О мировых мыслях, чувствах, воле”. Друзьям. Москва».[217]

Важно отметить, что в тетради 1918 г. Белый, цитируя строки Штейнера, несколько изменил их, хотя, безусловно, помнил оригинальный вариант, который приводил в письме к Иванову-Разумнику от 2 ноября 1919 г.:

«In Deinem Denken leben Weltgedanken. In Deinem Fühlen weben Weltenkräfte. In Deinem Willen wirken Weltenwesen».[218]

В тетради 1918 г. Белый, цитируя строки по-немецки, вначале заменяет второе лицо притяжательного местоимения первым, а в конце тетради передает единственное число множественным:

«In meinem Denken leben Weltgedanken; In meinem Fühlen weben Weltenkräfte; In meinem Willen wirken Weltenwesen…» («В наших мыслях живут мировые мысли; в наших чувствах трепещут мировые силы; в нашей воле действуют (живут) существа воли»).[219]

Показательно, что схожая замена местоимения «твой» на «мой» произведена в записи эзотерического урока Штейнера 1912 г.[220] Предполагается, что Белый в соответствии с уроками Штейнера превращал эти строки в мантру для личной медитации.

Белый не раз обращал внимание на эти строки, в которых три «мировые» способности рассматриваются как эквиваленты мысли, чувства и воли человека. В августе 1912 г. Белый работал «над мистериями» и посещал постановки трех драм-мистерий Штейнера в Мюнхене.[221] В июле того же года он получил первые медитации в личной консультации со Штейнером,[222] который в 1912 г. не раз давал строки о трех «мировых» способностях для медитации, например на уроках 26 января или 8 ноября 1912 г.[223] Поэтому можно считать вполне возможным, что и сам Белый получил эти строки как одну из своих первых медитаций в июле или августе 1912 г. Уже вскоре писатель рассматривает их в статье «Круговое движение», написанной в октябре 1912 г. в Фицнау[224] и опубликованной в «Трудах и днях».[225]

Штейнер полагал, что эти строки верно введут в духовный мир и могут заменить все другие медитации. Формулировку, данную в драмах-мистериях, можно считать экзотерической.[226] Согласно Штейнеру, в эзотерической формулировке три эти строки даются сокращенно: «оно мыслит меня», «оно ткет меня», «оно создает меня», – причем слова должны сопровождаться чувствами «набожности, благодарности и благоговения».[227] Медитирующий должен осознать, что «наше истинное существо не находится в голове, а что наше истинное существо находится внутри мира, что мы лишь отражаемся с мировыми мыслями в нас самих».[228] На этих предложениях эзотерический ученик может открыть, что три его способности – мысль, чувство и воля – в основе не личные, человеческие, а мировые, что в них действуют определенные ангельские существа: в мысли – существо чина ангелов, в чувстве – существа чина «духов движений» (по гречески: «Динамис») и в воле – чина «духов воли» («Престолы»).[229]