Уппалури Кришнамурти - Выхода нет

• Название: Выхода нет
• Автор: Уппалури Кришнамурти
• Жанр: Философия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98882-148-9

У. Г. Кришнамурти — наиболее радикальный и шокирующий учитель, не вписывающийся ни в одни существующие духовные и светские рамки и представления. В 49 лет с ним произошла грандиозная мутация, которая впечатляюще изменила его восприятие, работу всех его органов чувств и физиологию тела до уровня клеток и хромосом. Всё накопленное знание было полностью выметено из него, в том числе и представление о независимом «я» и противостоящем ему обществе.

---

В.: Людям скучно…

У. Г.: Тебе скучно. Разве тебе не скучно?

В.: Да, мне скучно.

У. Г.: …потому что мысль — это повторяющийся процесс. Она повторяет сама себя снова и снова. Она изматывает тебя.

В.: Вы говорили, что, если нам скучно, мы что-нибудь изобретаем.

У. Г.: Вы создаёте всевозможные вещи.

В.: Но животным не бывает скучно.

У. Г.: Нет. Совсем нет.

В.: Почему человеку становится скучно?

У. Г.: Потому что человек воображает, будто есть нечто более интересное, более значительное и важное, чем то, что он делает. Всё, чего вы хотите сверх насущных потребностей, порождает эту скуку человека. У вас появляется чувство: «Неужели это всё?»

Природа заинтересована только в двух вещах — в выживании и воспроизводстве себя. Всё, что вы накладываете поверх этого, всё культурное вложение в ответе за человеческую скуку. Вот почему мы пробуем разные религии. Вы не удовлетворены своими религиозными учениями или играми, и вот привозите другие из Индии, Азии или Китая. Они оказываются интересней, потому что представляют собой что-то новое. Вы хватаетесь за новый язык и пытаетесь на нём говорить, используете его, чтобы чувствовать себя более значительными. Но по сути своей это то же самое.

В.: Христианство говорит нам, что следует развивать свои таланты. Но чтобы воспроизводиться, талант не нужен.

У. Г.: Чтобы воспроизводиться, талант не требуется. Природа проделала потрясающую работу по созданию этой удивительной вещи — тела. Тело не хочет учиться чему-либо у культуры. Ему не нужно ничего узнавать у нас. Нам же нравится всегда указывать ему, как ему следует функционировать. Все наши переживания, будь они духовные или нет, вот основная причина наших страданий. Твои экстазы или блаженство не интересуют тело. Его не интересует твоё удовольствие. Ему не интересно всё то, что интересует тебя. И эта борьба продолжается постоянно. И выхода, кажется, нет.

В.: Но если каждый захочет вернуться в изначальное состояние…

У. Г.: Что за изначальное состояние?

В.: Я не знаю.

У. Г.: Оно уже здесь. Тебе не нужно совершенно ничего делать, чтобы вернуться в изначальное состояние.

В.: Как прийти к такому умонастроению? Ведь мы верим, что нам следует что-то делать, чтобы вернуться к этому состоянию?

У. Г.: Всё, что ты делаешь, чтобы вернуться в своё изначальное состояние, уводит тебя от него. Изначальное состояние уже здесь и выражает себя чрезвычайно разумным образом. Приобретённый интеллект не может сравниться с этим разумом.

В.: Так или иначе, мы всё-таки не доверяем…

У. Г.: «Так или иначе», говоришь. Вот вложение культуры.

В.: Мы где-то потеряли связь с нашим изначальным состоянием.

У. Г.: …потому что культура или общество ставит перед нами эталон совершенного существа. Природа же ничего не имитирует. Она не использует ничего в качестве эталона.

В.: То есть можно сказать, что все способы, выработанные человечеством для достижения изначального состояния, уводят человека от него?

У. Г.: Они не сработали и даже ничего не затронули.

В.: С этим я соглашусь. Но всё же, разве Вы не можете дать нам эталон?

У. Г.: Какой смысл предлагать вам ещё один эталон? Это будет то же самое.

В.: Куда всё это ведёт нас?

У. Г.: Это ведёт вас туда, где вы, собственно, и находитесь, и поэтому вопросы… [Смех]

В.: Неправильно задавать об этом вопросы?

У. Г.: Не задавай этот вопрос. У тебя нет вопросов, и у меня нет вопросов. У меня вообще нет вопросов, кроме насущных, которые приходится задавать. Я нахожусь здесь и хочу сориентироваться в этой местности. Мне надо пойти и выяснить. Я спрашиваю: «Где такая-то станция?», а если хочу в Лондон, я спрошу: «Где офис „Британских авиалиний“?» Это насущные вопросы, которые необходимо задавать, чтобы действовать в этом мире здраво и разумно. Да, нам приходится принимать реальность мира, навязываемую нам. Иначе мы свихнёмся. Если ставишь под сомнение реальность чего-то, навязываемого тебе, то у тебя проблемы, потому что не существует такой вещи, как реальность, не говоря уже об абсолютной реальности. У тебя нет никакой возможности испытать реальность чего бы то ни было.

В.: Итак, мы выдумали реальность…

У. Г.: Мы выдумали реальность. Иначе невозможно испытать реальность чего бы то ни было — реальность этого человека, сидящего здесь, или даже [реальность] твоего собственного физического тела. У тебя нет никакой возможности испытать это всё, кроме как с помощью знания, заложенного в тебя. Так что не может быть никакой реальности, не говоря уже об абсолютной реальности. Мне приходится признавать тот факт, что ты мужчина, а она женщина. Это всё. На этом всё заканчивается. Но что это за реальность, о которой ты говоришь?

В.: Конечно, она женщина. Это очевидная реальность.

У. Г.: [Смех] Если усомнишься в этом, у тебя будут проблемы. Ты потеряешь свою женщину, а женщина потеряет тебя. [Смех] Ты не готов к этому.

В.: То есть, будучи рождённым, ты должен подвергнуться обучению…

У. Г.: А ты уверен, что был рождён? [Смех] Нам об этом сказали.

В.: Нам об этом сказали, вот и всё. [Смех] Мы воспринимаем это как должное.

У. Г.: Мы воспринимаем это как должное. У тебя нет никакой возможности обнаружить факт, что ты был рождён в определённый день. Ты не готов признать, что ты точно такой же, как компьютер. Ты столь же машинален. Всё вкладывается туда. Нет ничего, что ты мог бы назвать своим собственным. У меня нет ни одной мысли, которую я мог бы назвать своей. Я обращаю особое внимание тех, кто ко мне приходит, на то, что мысли на самом деле не самопроизвольны. Они не порождаются сами собой. Они всегда приходят извне. Ещё одна вещь, которую важно осознать и понять, это то, что мозг не является творцом. Он не способен ничего создать сам по себе. Мы же привыкли верить, что это нечто экстраординарное, создающее всевозможные вещи, которыми мы так гордимся. Это всего лишь реактор и контейнер. Он играет очень несущественную роль в этом живом организме.

В.: Мы не создаём.

У. Г.: Ты не создаёшь. Мозг — это всего лишь компьютер. Путём проб и ошибок ты создаёшь что-то. Но в этом нет мыслей. В этом нет того, кто мыслит. Где мысли? Ты когда-нибудь пытался выяснить? Присутствует только то, что о мысли, но не мысль. Ты не можешь отделить себя от мысли и взглянуть на неё. Есть только мысль об этой мысли, но ты не видишь саму мысль. Ты используешь эти мысли, чтобы достичь определённых результатов, приобрести какие-то вещи, стать кем-то, отличным от того, кто ты на самом деле. Я всегда привожу пример с электронным словарём. Вы хотите знать значение слова и нажимаете на кнопку. Словарь говорит: «Идёт поиск». Он думает. Если в нём заложена какая-то информация об этом слове, он её выдаёт. Точно таким же образом ты думаешь. Ты задаёшь вопросы, и если там есть ответы, они выдаются. Если же ответов нет, мозг говорит: «Извините». Он ничем не отличается от компьютера.

В.: Вы говорили, что гуляли тут, просто чтобы лучше узнать местность.

У. Г.: Узнать о месте, где я нахожусь, чтобы не потеряться тут. Даже собака так делает. Я не отличаюсь от собаки. Собака знает путь домой. Собака знает своего хозяина. Так что я как животное.

В.: Когда я был маленьким ребёнком, родители и другие люди вокруг рассказывали мне о понятиях моей культуры. Меня приучали не подвергать их сомнению.

У. Г.: Они не хотят, чтобы ты сомневался. Они навязывают нам всё, во что верили сами, даже те вещи, в которые они сами не верили, и вещи, которые не работали в их жизни. Теперь бесполезно их винить. Мы сами уже взрослые. И нам незачем их винить. Это глупая идея, фрейдистская идея о том, что за всё происходящее с тобой ответственны твоя мать или твой отец. Мы все взрослые люди. Нет смысла винить наших матерей и отцов. На самом деле это не одностороннее движение. Даже дети хотят, чтобы мы их одобряли. Мы принуждаем их приспосабливаться к этим рамкам, а они хотят нашего одобрения. Это двустороннее движение.