Шарлотта Мендельсон - Почти англичане

• Название: Почти англичане
• Автор: Шарлотта Мендельсон
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-85729-6

Марине шестнадцать лет – самый интересный и трудный возраст, когда душа живет ожиданием любви. Марина многое отдала бы за свободную жизнь, вот только мама и бабушки, искренне желая ей добра, делают все, чтобы она и шагу ступить не могла, опекают и душат заботой. Марина решает бежать, но не куда-нибудь, а в специальную школу-пансион. Оказавшись там, она понимает, что совершила ужасную ошибку, но исправить что-либо уже сложно. Разве что знакомство с Гаем Вайни может помочь Марине. Пока молодых людей связывает дружба, но, как знать, возможно, она перерастет в более серьезное чувство. В любом случае Марине надо учиться строить отношения, а главное – ей предстоит понять, что для счастья не обязательно подстраиваться под других – достаточно быть собой.

---

Марина надела контактные линзы. Пыль, мелкий дождик и волосы лезут в глаза. Она шагает по темной Ист-Кум-роуд рядом с Джипси, кузиной Селины, пытаясь разговором заглушить стук зубов – ни пальто, ни тем более бабушкин зонтик, купленный в «Фенвике», она с собой не взяла. Поскольку эта часть Дорсета расположена на равнине, со всех сторон окруженной холмами, Марина не однажды ощущает себя отрезанной от остальной Англии, словно на дне метеоритного кратера. Если бы, думает она, отсюда был виден Лондон, хотя бы краешек Эшера, я бы знала, что они в безопасности.

Джипси по прозвищу «Джиппо» недружелюбна, но изумительно хороша собой. Судя по ее длинным загорелым ногам и голубым глазищам, она только что вернулась с лыжного курорта, где соблазнила инструктора. Марина изо всех сил старается найти с ней общий язык.

– Куда мы идем? – спрашивает она, нарушая неловкую тишину, сквозь которую невозмутимо плывет ее спутница. – То есть я знаю название, но… это модный ресторан? То есть…

– «Капоте», ничего особенного.

– А… Спасибо.

В этом триместре Марина уже потратилась на вдохновляющие открытки и великолепную пингвиновскую серию европейской классики: «Неистовый Роланд», «Обломов», «Процесс». Просить у мамы больше денег нельзя: пансион и так обходится им в несколько сотен фунтов ежегодно – и это не считая железнодорожных билетов и пожизненного членства в Клубе Кумских выпускников (девиз – Floreat Combeiensis[6]), куда Рози записала Марину еще до начала учебы; значок на лацкан и перьевая ручка прилагаются. Даже школьная форма, все эти галстуки и теннисные ботинки наверняка стоят недешево. «Закажу что-нибудь скромное», – решает Марина и, растроганная, садится.

Однако остальные ее не поддерживают: они заказывают луковые колечки, пасту «фрутти ди маре», бараньи отбивные, стейк. Марина запивает пиццу домашним белым вином, и постепенно вечер начинает играть новыми красками, а будущее предстает если не золотым, то, по крайней мере, не таким, как раньше, свинцовым. Она ловит взгляд Гая и улыбается. Ей даже не слишком противно сидеть между Джайлзом Йо, который зализывает волосы и носит «рэйбэны», и Биллом Уоллисом в рубашке с галстуком-бабочкой и бутылками шампанского на рукавах.

«Итальяшка», называют они друг друга, «даун», «дебил» и «педик».

Они тянутся через стол, обсуждая регби, наигранно сторонятся Марининых ВСБ, но в остальном ее не замечают. С Биллом пришли три его брата; через год он возглавит гребную команду, так что злить его неразумно, но Марина из принципа отказывается поддержать разговор. Она с загадочной улыбкой посматривает на салатный бар, представляя, как они с Саймоном Флауэрсом в лабораторных халатах идут через внутренний двор Кембриджа навстречу новым открытиям.

В школу возвращаются строем: впереди – популярные девочки, вроде Аманды «Седло» Коллиндейл, охотницы, и Микаэлы Буонасенды, нимфоманки; за ними Гай; позади – Марина. Улицы Кума пустынны.

– Где крестьяне? – орет Билл. «Седло» фыркает, а Марина замирает от страха и облизывает пересохшие губы. Горожане могут на них напасть; она бы напала, думает Марина. Виктория «Муфта» Поррит, крупная пышногривая девочка с факультета Фитцджеральд, дочь члена парламента от консерваторов, нетвердой походкой направляется к Марине и берет ее под руку.

– Ты что, серьезно хочешь стать врачом? – спрашивает она.

– Ну… – Виктория Поррит вряд ли поймет, что Маринино желание не играет здесь никакой роли. – Мне… мне вообще-то нравятся естественные науки.

– Биология, химия! Фу! Как ты их только терпишь?

Марина глотает комок в горле.

– А ты кем хочешь стать?

– Никем. Женой. – Ее влажные губы шепчут Марине в ухо: – Знаешь, что Пит Гэлбрейт мастурбировал мне на коротких каникулах?

В тишине проходят через Гартские ворота. Несмотря на новые фонари и залитую светом сторожку, Марина обычно обходит их стороной, но Виктории Поррит все нипочем. Она расхваливает своего пони, и Марина, маленькая притворщица, ей поддакивает. В холодном небе над шпилями и древними башнями опрокинут ковш Большой Медведицы. У Марины на душе скребут кошки. Только дети боятся темноты. Компания направляется к черной арке, как вдруг из тени, огромный в конусе света от фонаря, выплывает Гай. «Вали отсюда!» – кричат мальчишки у него за спиной, хватая его за шею и взъерошивая волосы.

– На помощь! – вопит Виктория Поррит и бежит к остальным.

Гай глядит на Марину с ухмылкой.

– Спорим, ты такого не видела? – говорит он и ведет ее обратно сквозь ночь, к небольшому забору, который легко перелезть. Наверху, в темно-синем небе, – еще одна башня, россыпь звезд, одинокое окно. Они стоят в маленьком огороженном садике у самых развалин аббатства, среди клумб, но вдали от домов.

– Нравится? – спрашивает Гай так тихо, что от голоса остается только облачко пара.

У самого ее уха – ветка какого-то дерева, благоухает даже зимой. Рози бы непременно ее сорвала: она не знает стыда. Летучая мышь, изрезанный контур листвы, шаги вдалеке – все внушает Марине страх. В одиннадцать комендантский час, нарушителей временно исключают из школы. Такое же наказание предусмотрено за секс. Она нервно улыбается, утешая себя: он никто, пятиклашка, рисуется перед ней, и только.

– Может, нам пора…

Гай придвигается ближе: не сказать что по-дружески. Хотя он никогда не проявлял ни малейших признаков интереса, напротив, все охотней распространялся о своем необъяснимом влечении к «Шнобуле» Степлтон – атмосфера все-таки накаляется. Даже Марина не может этого не заметить. А какие были надежды! Все эти годы, пока никто не хотел ее целовать, Марина жила в ожидании любви. Они с Урсулой заучивали стихи Э. Э. Каммингса и Стив Смит, так что могли читать их на память от последнего слова к первому. Хотя настоящая страсть еще не коснулась Марины, она знала, на что это будет похоже.

Однако неоперившимся мальчикам тоже нужны подружки, и если «Шнобула» Степлтон недосягаема, они будут целить все ниже и ниже, пока не закончат на ней.

7

Где-то далеко, в Западном Лондоне, Маринина мама сидит за обеденным столом и делает пометки на регистрационных карточках из папки, озаглавленной:

ЛОРИНА РАБОТА

Лора – секретарь; далеко не лучший, в чем Алистер, ее наниматель, не позволяет усомниться. Она проводит рабочий день в неравной борьбе со стыдом и мелкими неприятностями – обрывает телефонные разговоры, прячет некондиционные фотокопии, беспокоится, не забыла ли сообщить кому-то из пациентов, что он умирает, или ждет ребенка, или и то и другое вместе. При всех недостатках у ее работы есть три преимущества. Первое: нескончаемый запас блокнотов и шариковых ручек с надписями вроде «”Циностекс” от цистита» и «”Агроласт” – пластырь для пупочной грыжи». Второе: близость к Алистеру, которая, как Лора часто себе напоминает, есть содействующий, но не единственный фактор их страсти. Третье и самое главное: врачебная тайна. Жужи и та ее уважает. Документы, с которыми работает Лора, касаются в основном бородавок, прививок от свинки и прочих бесчисленных областей человеческого страдания, одинаково ей безразличных. Как следствие, она ежедневно приносит домой кипу скучнейшей корреспонденции и выводит на полях светлым карандашом:

Господи, помоги. А., ты не позвонишь?

Марина, Марина, Марина, я больше не могу.

Что ей еще остается? В этом махровом саркофаге негде спрятаться. Ее постельное белье лежит в чемодане под книжными полками; сорокалетний запас детских книжек и пересвеченных полароидных снимков свален в ящике Розиного комода. Если сунуть дневник за диванные подушки, его непременно найдут, а ведь мыслям, роящимся в голове, нужен выход. В том числе и тем, что касаются четвертого преимущества работы в больнице – ключика, который отпирает шкаф доктора Саджена, где тот хранит «Валиум», «Трамадол» и «Темазепам». Утешительные раздумья о содержимом начальственного кабинета посещают Лору все чаще. Хватит ли – чисто теоретически – двадцати таблеток?

Так все и начинается: обычная история подростковой любви. Гай соблюдает Правило шести дюймов – не допускает прикосновений и нежностей на людях и не обсуждает их отношения там, где другие могут услышать. Оно и к лучшему, учитывая, что он младше ее на год. Зато теперь все, от первоклашек до префекта и капитана регбийной команды, Томаса «Тома» Томсона, перестали считать ее фриком.

Это похоже на брак. В их жизни появилась рутина. Девочкам запрещено бывать в комнатах мальчиков, но Гай, по счастливой случайности, помогает первоклашкам строить пернатую гондолу для постановки «Венецианского купца», в которой Марине отведена унизительно маленькая роль. Театральные представления в Кум-Эбби отличаются тем же размахом, что и спортивные состязания. Участие в них, как им постоянно напоминают, «делает из школьника всесторонне развитую личность», хотя большинство предпочитает регби. Декан Гая, видный холостяк мистер Стеннинг, приставил его надзирать за ватагой первоклассников и подготовишек, и теперь Марина три-четыре раза в неделю составляет ему компанию за сценой. Стеннинг, хотя и руководит постановкой, редко сюда заглядывает.