Шарлотта Мендельсон - Почти англичане

• Название: Почти англичане
• Автор: Шарлотта Мендельсон
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-85729-6

Марине шестнадцать лет – самый интересный и трудный возраст, когда душа живет ожиданием любви. Марина многое отдала бы за свободную жизнь, вот только мама и бабушки, искренне желая ей добра, делают все, чтобы она и шагу ступить не могла, опекают и душат заботой. Марина решает бежать, но не куда-нибудь, а в специальную школу-пансион. Оказавшись там, она понимает, что совершила ужасную ошибку, но исправить что-либо уже сложно. Разве что знакомство с Гаем Вайни может помочь Марине. Пока молодых людей связывает дружба, но, как знать, возможно, она перерастет в более серьезное чувство. В любом случае Марине надо учиться строить отношения, а главное – ей предстоит понять, что для счастья не обязательно подстраиваться под других – достаточно быть собой.

---

– Ты шутишь, n’estce pas?[8] – спрашивает Урсула. – Уж ты-то должна его знать.

– Я не знаю. Случайно, не тот безгубый актер?

– Тебе там что, память стерли? Эй, это твоя лучшая подруга Урсула, помнишь меня?

– Прекрати. Ничего смеш…

– Ты забыла, как мы играли в «Уж замуж невтерпеж»?

– Когда выбирали исторического деятеля, которого больше всего хотим поцеловать? Я назвала Петра Великого, а ты сказала, что единственный здравый выбор – это Густав Адольф.

– Нет. Другая игра. В тот раз, у Софи, мы бросали имена в ее шляпку от Лоры Эшли, не фетровую, а ту, с шелковым шарфиком. И ели клубничное мороженое, насколько я помню.

– Ах, это…

То было время, когда они пытались заглянуть в будущее и – вопреки примеру родителей, слухам, здравому смыслу и всему, что знали о мальчиках, – пророчили себе долгую и счастливую семейную жизнь, послушных детей-вундеркиндов и первенство (или, по крайней мере, скромную славу) на любом поприще: от проведения школьных балов до руководства секретной службой. Тайные подростковые горести должны быть вознаграждены. «Это единственный способ спастись от… ну, сами знаете», – сказал однажды кто-то из них, и все подумали о своих матерях и притихли.

– Мне достался Харрисон Форд, – говорит Марина.

– А вот и нет, Харрисон Форд достался Кристине Коралик – мы взяли ее в игру. Она все спрашивала о сексуальных контактах, ты должна помнить. А мне выпал тот комедийный актер – жаль, что не Стивен Фрай. Нет, глупенькая, ты бесспорно вытянула Александра Вайни.

– Не «бесспорно», а «определенно», – поправляет Марина. – Я не глупенькая.

– И все-таки вытянула. Ну, что ты молчишь? Все ты знаешь – ты его по ящику видела. Парень из «Как делали королей». Софи по нему сохла, вот и бросила его имя в шляпу. У нас, если помнишь, был тогда период ментального промискуитета.

В шестидесяти шести сантиметрах от Урсулы, если провести по карте прямую линию, Марина вспыхивает при мысли о ежевечерних воображаемых оргиях в ванной комнате, до того провонявшей освежителем воздуха, что приходится дышать ртом, пока слезы буравят дорожки на висках и утекают в волосы.

– Ты его знаешь, – не отстает Урсула. – В пятом классе мы все были от него без ума. Мисс Ковс показывала «Нашу Англию» на сдвоенном уроке истории. Ты должна пом…

– Так это он? Боже! Серьезно? Я совсем забыла – ну конечно, Вайни! Но почему его нет в «Реестре»?

– Какая разница? Может, у тебя даже есть его книги. У меня есть «Влюбленные Тюдоры», это потрясающе. Софи явно читала какую-то, хотя там примерно восемьсот девяносто две страницы. Она могла бы тебе одолжить. Или ты теперь охладела, влюбившись в Зародыша?

– Прекрати. Вау! Я и не думала. Да, мы его любили…

– Вот именно, вау. Кстати, помнишь, как Роуз сказала…

– Мне пора, – говорит Марина. – Прости, но тех, кто опаздывает на утренний урок, казнят.

– Ох уж эти твои субботы… Ты до сих пор носишь форму? Она еще не всю кровь из тебя вытянула?

– Сама знаешь, ношу. Приходится.

– Ладно, ладно. Давай, скажи по-быстрому, зачем тебе знать об Александре Вайни? Ты там что, свингом занялась?

Марина объясняет зачем. Урсула пищит, как морская свинка.

– Ты шутишь?!

– Нет, это правда. Я думала, Гай… ну, не связала сразу. Он… такой заурядный, и совсем никакой романтики.

– Ты понимаешь, что это значит? У тебя все шансы. Выйти за него.

– За Гая? Он младше меня на год.

– Да нет же, за Гая Старшего. Знаменитого. Мы ведь так и хотели! По крайней мере, тебе придется попробовать. Мы связали себя узами.

– Не узами, а обетом.

– Уточним у Зои. Но это твой долг.

– Не сходи с ума.

– Кто еще сходит! Говоришь, Зародыш тебя пригласил? Значит, ты легко можешь с ним познакомиться. Скажи «да», и дело с концом.

– Не могу, – отвечает Марина, но в груди у нее разгорается странный жар: пустота, как любовь или голод. Она теперь вспомнила лицо Александра Вайни: далеко не юное, но отцы ее подруг не намного моложе.

– Можешь.

– Нет, Урс. Я буду выглядеть… глупо.

Мгновение Урсула молчит, а потом произносит:

– Ты обещала нам. Твоим старым подругам. Может, ты теперь считаешь нас детьми, но…

– Я так не считаю.

– Хорошо. Мы все обещали. Вот и все, что я хочу сказать.

Лора стоит у входа в Порчестерские бани. Остальные уже на лестнице, увлеченно разглядывают горизонт; они любят дуться на отстающих. В руке у нее трепещет письмо от мужа – сына Рози, отца Марины.

Он хочет вернуться.

Это чудо, заветная мечта сестер Каройи. Для них все мужчины священны: достаточно ввернуть лампочку, чтобы стать в их глазах божеством. Очаровательного и галантного Петера всегда чтили больше, чем зануду Роберта, старшего сына Рози. Лора была уверена, что, называя себя «иностранцем», Петер рисуется, – пока не встретилась с его родителями. Она словно очутилась в квартире где-нибудь посреди Праги или Вены: пластинки с классикой и книги по искусству, удивительная еда, фотографии, с которых отовсюду на нее глядел «Пэтэр», Святое Дитя: избалованное отрочество в торжественном макинтошике, статная юность с ухмылкой на губах – возле гордой матери с прической «улей», на чьей-то свадьбе.

Догадаться можно было уже тогда, но Лора ничего не заметила. Когда он стал пропадать – сперва часами, потом сутками, а после и вовсе исчез, – это было ужасно, но вместе с тем принесло облегчение. Безделье, пьянство, ссоры на пониженных тонах, бесконечные обещания стать другим человеком – все осталось в прошлом. Теперь ей нужно присматривать всего за одним ребенком, утешала она себя. А потом им стало не на что жить, и по настоянию Рози, решившей, что Марине нужна семья, они переехали – разумеется, временно – в Вестминстер-корт. Марина свыклась, хотя и отказывается говорить об этом. Все они свыклись, даже бедняжка Рози, которая делает вид, что «Пэтэр» всего лишь уехал куда-то из-за работы, как Роберт уехал в Австралию.

Где же он был? В коме? В открытом море? Письмо, неожиданно здравое и покаянное для человека в его положении, туманно ссылается на друзей. Не намек ли это на двоеженство? Лора и не догадывалась, как это унизительно – знать, что все это время он был жив. Казалось, проще его ненавидеть, пытаться забыть. И хуже всего, теперь появилась надежда.

Потому что с его возвращением все может измениться. Она невидящим взглядом смотрит на вышитый транспарант над распашными дверями:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ

в Венгерскую женскую лигу

56-й

ежегодный базар

Если он вернется, думает Лора, Рози простит невестку за то, что та обратила в бегство ее святого сына. Марина смягчится. Можно будет даже исполнить свою давнюю мечту: позвонить в приемную директора Кум-Эбби, в этот обшитый деревом замок, распространяющий отраву, и приказать им отправить Марину домой.

«Дура. Твой бывший муж, – напоминает она себе, – ни на что не годный бездельник, пьяница и эгоист. Он принес семье (и больше всех – дочери) достаточно горя. Это не должно повториться».

– Лора?

Она поднимает голову. Рози, Ильди и Жужи, ничего не подозревая, смотрят с вершины лестницы.

– Что там, дорогуша? – спрашивает Ильди.

Разве они не свыклись с судьбой, разве жизнь не вернулась в прежнее русло? Марине ни к чему такие переживания. Прежде чем уничтожить все, что у них есть, нужно перечитать письмо – тщательно, в одиночестве.

– Я…

Представить только, что она объявит о возвращении Петера, а он обманет их надежды: эти немытые волосы, эти большие опасные глаза. Последние тринадцать лет в Вестминстер-корте строили баррикады. Нельзя просто так открыть дверь и впустить ураган.

– Лора? Что там?

– Я…

Она все расскажет. Конечно, расскажет. Даже когда рука по своей воле возвращает письмо в карман, Лора намерена поступить правильно. Только дайте ей время.

10

Разумеется, Марина не собирается ехать к родителям Гая. Однако в перерыве между уроками голод и тоска по матери приводят ее в школьную кондитерскую, где остальные ученики проматывают деньги на голубую шипучку и отвратительное, отдающее маргарином печенье под названием «Слайс». Марина покупает драже из шербета, и тут появляется Гай.

– Ну как? – спрашивает он.

– Что?

– Чем вечером занимаешься?

– Иду на прослушивание в хор.

– Ты же говорила, что не умеешь петь.

– Знаю, – сухо отвечает Марина, озираясь по сторонам, потому что она изменщица и не может перестать думать о Саймоне Флауэрсе. – Но попробовать нужно.

– Видишь? Тебе ничто не мешает поехать со мной – отдохнешь, развеешься, не то что с этими даунами. Не делай такое страдальческое лицо, ты знаешь, о чем я. Если встретимся в Меме в четверть второго, то успеем на поезд.

«Нет, – думает Марина. – От твоего отца у меня мурашки по коже, а мать будет смотреть на меня свысока. Я не могу».

Потом она представляет, как расскажет об этой поездке Урсуле. И семье: ее родные ценят отвагу, а превыше ее – знаменитостей. Жужи однажды стояла в очереди к мороженщику рядом с леди Антонией Фрейзер[9]; в пересказах этой истории они стали близкими подругами. Родные Марины рассчитывали, что в Кум-Эбби будет полно детей знаменитостей самого разного сорта: не только таких, с кем они сами водят дружбу (чешский дипломат, друзья леди Ренаты, неубедительно британский дирижер по имени Джордж Артур), но и куда более впечатляющих – аристократов. Что ж, Марина взрослая и все понимает. Никто не хочет, чтобы она, по примеру соседских внучек, пекла венгерское печенье, брала по воскресеньям уроки народных танцев, а потом вошла в семейное дело. Ей желают лучшей судьбы.