Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6569 ( № 39 2016)

• Название: Литературная Газета 6569 ( № 39 2016)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

До реализации один шаг

До реализации один шаг

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Казначеев Сергей

Теги: Сергей Алексеев , Чёрная сова

Сергей Алексеев. Чёрная сова. – М.: Концептуал, 2016. – 544 с. – 3000 экз.

Если честно, я никогда не был любителем жанра фэнтези. Ни в его западноевропейской ипостаси, где плетутся пространные саги, в которых действуют рыцари, маги, гоблины, орки и прочая нечисть, равным образом относимая и к неопределённому прошлому, и к абстрактному будущему. Ни в славянском неоязыческом обличье, когда книги наводняют отряды несгибаемых русичей, мужественно обороняющих родную краину от ворогов и супостатов, а дома их ожидают верные ясноглазые Добряны, Любавы и Тайнины, бережно хранящие тепло домашнего очага.

У такой литературы есть своя читательская аудитория, знатоки и фанаты; она имеет полное право на существование. Лично же мне это направление в словесности казалось бегством писателя и читателя от действительности, средством ухода от насущных проблем в сферу вымысла и фантазии.

Но чтобы стоять на такой точке зрения, тоже нужна аргументация, надо освоить литературный массив, иначе неизбежно сползёшь на позицию: «Я такого-то не читал, но осуждаю». Словом, новую книгу Сергея Алексеева «Чёрная сова», по всем признакам относящуюся к данной категории художественной прозы – и название, и оформление в соответствующем духе: крепкий бородач (смахивающий на автора) обнимает рыжеволосую, украшенную амулетами и татуировками красавицу, – я открывал не без тревоги.

Но знакомство с текстом заставило усомниться в исходном посыле. А относится ли эта история, изобилующая фантастическими событиями и образами к жанру, столь популярному у молодёжи?

С. Алексеев принадлежит генерации наших писателей, которые уверенно заявили о себе накануне перестройки. Анатолий Буйлов, Вера Галактионова, Владимир Карпов, Пётр Краснов, Юрий Сергеев, чуть более молодые – Юрий Доброскокин, Пётр Паламарчук, Михаил Щукин – все они вполне состоялись как прозаики, но их творческая биография, как и судьба следующего за ними поколения, пришлась на период, когда, как говорится, распалась связь времён. По законам эволюции они должны были возглавить журнально-издательский процесс, занять передовые места на литературном олимпе, но не заняли…

Почему так произошло? Однозначного ответа тут, вероятно, не существует. Но не последнюю роль сыграла их приверженность к традиционным эстетическим и нравственным ценностям, принадлежность к традиции русского реализма. А эту методологию в 90-е и нулевые годы отодвинули на периферию культурной жизни, и лишь сегодня она переживает реабилитацию.

«Чёрная сова» показывает, что в принципе писатель остался верен своей манере. Да, в повествовании немало генетических признаков упомянутого жанра: это приключенческая история с элементами детектива, фантастики. Напряжённый сюжет, выстроенный в двух временных планах: на одной линии главный герой геодезист Андрей Терехов выполняет задание на алтайском плато Укок и становится свидетелем, а также участником головокружительных авантюрных событий. Волею судеб он втягивается в легенду об откопанной шаманке, которая обратилась в чёрную сову и не даёт покоя мужчинам, оказавшимся в поле её чар. Она вовлекает героя в сложные отношения с местными пограничниками, алтайскими кочевниками, таинственными женщинами и всевозможными чудесами. На пространстве плато происходят непостижимые события: пропадают и появляются кони, бродят единороги, открываются порталы в параллельные миры и времена.

Другая линия, более поздняя по времени, связана с появлением Терехова в городской среде в сопровождении странной женщины, которая подозрительно напоминает реинкарнацию той самой чёрной совы: избегает солнечного света, дичится людей, совершает всевозможные оккультные ритуалы. Геодезист с большим трудом пытается вернуть её в сообщество людей, выправляет нужные документы, перевозит на Таймыр…

Не стоит раскрывать интриг увлекательного сочинения, тем более что не перипетии сюжета здесь наиболее значимы. В отличие от других книг этого типа в романе действуют не безликие стереотипные персонажи, а живые полнокровные люди. Сам Терехов, его товарищи – Репьёв, Кружилин, Рыбин, Рубежов, Ёлкин – снабжены ёмкими психологическими характеристиками, живут, действуют и думают как узнаваемые человеческие типы.

Гибкий язык «Чёрной совы» фактурен, плотен, он выпукло и выразительно рисует мир окружающей природы, и даже фантастические происшествия описываются с предельным ощущением достоверности: «Зеркальное мутное полотно на стене сначала покрылось радиальными трещинами, словно от мощного тупого удара в середину, затем, по спирали, выстрелило сотнями кривых осколочных ножей, густо осыпая пространство вокруг» .

Словом, трудно удержаться от предположения, что писатель откровенно мистифицирует нас, под видом фэнтези предлагая добротный реалистический текст. Сергей Алексеев остаётся верен и самому себе, и канонам корневой русской классики.

«В паспорте моём есть слово «гений»

«В паспорте моём есть слово «гений»

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Галкина Валерия

Теги: Евгений Запяткин , ЗЕВСово слово

Евгений Запяткин. ЗЕВСово слово. – М.: Перо, 2016. – 166 с. – 500 экз.

В названиях последних книг Евгения Запяткина, известного в интернете под псевдонимом ЗЕВС, читатель сразу заприметит что-то северянинское. Однако если в его текстах и есть северянинские мотивы, то они ни в коем случае не затмевают самобытность автора. Запяткин – мастер короткой формы. Его четверостишия (или ЗЕВСограммы, как он их сам называет) давно уже «ушли в народ», часто встречаются на форумах и сайтах без указания авторства. И что это, если не признание? Автор, впрочем, относится к своей популярности с определённой долей иронии:

У меня с бессмертием нет трений,

Я за славой бегаю, как лев:

В паспорте моём есть слово «гений»!

Только портят всё две буквы «Ев».

Известно, что эра интернета пробудила к жизни, казалось бы, умирающие стихотворные жанры – пародию, эпиграмму, стихотворный шарж. Читать короткие тексты в Сети, используя ноутбук или смартфон, довольно комфортно. Чего не скажешь о чтении длинных и сложных текстов. А тут ещё подготовил почву Игорь Губерман, «гарики» которого были популярны ещё до повального увлечения сетевой литературой. Как тут не развернуться талантливому и острому на язык автору? Обаятельный лирический герой ЗЕВСа и о виртуальной жизни высказывается довольно ёмко:

Когда в зажим возьмут планету

Фейсбуки, твитеры, ютубы,

Мы будем все по интернету

И водку пить, и чистить зубы.

Остроумные, озорные (подчас на грани фола), философские, а порой и грустные «ЗЕВСограммы» искренне полюбились читателю. И самое главное – написаны они в оригинальной манере, которую не спутаешь ни с чьей другой. Хотя, казалось бы, очень трудно выделиться, сочиняя четверостишия, но Евгению Запяткину это удаётся.

Немалую роль в продвижении текстов играет и их злободневность. Но иронизировать просто так, ради развлечения – легко и просто. А вот вложить в четыре строки то, на что порой не хватает и книги, архи­сложная задача. При этом, касаясь щепетильных тем, очень важно не скатиться в кликушество, а смотреть на жизнь «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слёзы». К чести Запяткина, он следует гоголевским словам и не строит из себя грозного судью, не бросается обличительными лозунгами, не жаждет оваций возбуждённой толпы, но лишь грустно и мудро констатирует очевидное:

Судьба зовёт на дружные пиры,

А дружба – наш охранник и мессия:

Мы все хотим дожить до той поры,

Чтоб в Киеве пойти в кафе «Россия».

Не стоит скрупулёзно искать истоки творчества Запяткина, гадать, кто из предшественников или современников повлиял на него больше, а кто меньше. Он появился потому, что не мог не появиться в наше время. Как известно, гений приходит вовремя. Не берёмся утверждать, что Запяткин гений, но напоминаем, что об этом, по крайней мере, написано в его паспорте. И, наверное, если бы этого мастера четверостиший не было, наша словесность выглядела бы бледнее и скучнее, а с ним – муд­рее и веселее.

Плачу за потребленье света