Сергей Малашкин - Записки Анания Жмуркина

• Название: Записки Анания Жмуркина
• Автор: Сергей Малашкин
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

Сергей Иванович Малашкин — старейший русский советский писатель — родился в 1888 году, член Коммунистической партии с 1906 года, участник первой мировой войны и революций 1905 и 1917 годов. Его перу принадлежат сборники стихов: «Мускулы» (1918), «Мятежи» (1920), стихи и поэмы «Мышцам играющим слава», «О современность!», «Музыка. Бьют барабаны…» и другие, а также романы и повести «Сочинение Евлампия Завалишина о народном комиссаре и нашем времени» (кн. 1, 1927), «Поход колонн» (1930), «Девушки» (1956), «Хроника одной жизни» (1962), «Крылом по земле» (1963) и многие другие.

Публикуемый роман «Записки Анания Жмуркина» (1927) занимает особое место в творчестве писателя. В этом широком эпическом полотне, посвященном российскому пролетариату, автор правдиво отражает империалистическую войну и начало революции.

В романе действуют представители разных классов и политических убеждений. Ярко и зримо воссоздает писатель мир рабочих, крестьян и солдат-фронтовиков, прозревающих в ходе описываемых событий.

---

— Ох, этот Луганск… шахты! — воскликнул неожиданно солдат, пришивавший пуговицу к шинели и все время молчавший, с бритым серо-бледноватым и курносым лицом. Чесноков оборвал рассказ, улыбнулся и глянул на солдата, пришивавшего пуговицу. — И я был… Поступил шахтером. Мне дали маленькую лампу, толкнули в люк; он со свистом спустил меня в шахту. Я чуть не задохнулся от пыли, пропитанной газом. Ну и воздух в ней! И, я вспомнив деревню, луг, поле и реку Ворона (я из-под Кирсанова), затосковал о сельском воздухе, даже о бедности… Эх, тоскуй не тоскуй о нем и о бедности, а работать надо, пыль с вонючим газом глотать надо, чтобы заработать кусок хлеба! Это так! Спал я в бараке, набитом шахтерами, старыми и, как я, молодыми. Сосед разбудил меня, сказал: «Пора в шахту». Я вскочил, с ужасом опять подумал: «Снова туда…» И стал одеваться, чтобы не отстать от рабочих. Вдруг барак зашатался от взрыва. Обезумевшие люди, схватив свои жалкие пожитки, выбежали на пыльную улицу. Вылетел и я; зарево ослепило. Кто-то, плача, сказал, что взорвался пороховой завод. Утро наполнилось плачем и громкими рыданиями женщин, детей. От взрыва погибло более четырехсот рабочих, а сколько их было ранено, изувечено — не счесть. И я заорал благим матом: «Домой! Домой!» — и в этот же день, не заглядывая в барак, убежал. Только вот теперь, как стал взрослым, попривык к шахте…

Солдат, пришивавший пуговицу, так же внезапно замолчал, как и начал.

— И вот однажды заревели гудки, густо, один за другим, как бы собираясь перекричать друг друга, — возобновил рассказ Чесноков. — Комнатушки и углы в бараке проснулись, закашляли, зафыркали, застучали, заскрипели старыми, разболтанными на петлях дверями. Дверь в кухню полуоткрылась…

Вошел полуротный, из взводных, командир. Чесноков с неудовольствием оборвал речь, так как он не сказал главного. Мы все пожалели о том, что не выслушали конца его рассказа, поглядели хмуро и недовольно на него.

— О чем вы здесь толкуете, а? И всегда-то вы, как я ни войду, все о заводской и шахтерской жизни треплетесь?

— Вы уже, господин полуротный, раньше, чем войти к нам, послушали в окопе, а потом и вошли, — оказал с приветливой наигранностью Чесноков.

— Не понимаю я вас, солдаты! — пропустив слова Чеснокова мимо своих красных ушей, продолжал он. — Уж не крамолу ли вы тут разводите, а? — и его круглое, с тупым и твердым подбородком лицо насупилось. Он малость помолчал, пристально и длинно поглядел на каждого из нас своими выпуклыми свинцовыми глазками. — Смотрите у меня! Наши батальоны позавчера ходили в наступление, а в соседнем полку, в Белибейском, два батальона отказались выступить… и нашему полку, из-за их измены, не удалось захватить немецкие позиции. В Белибейском и Кабардинском полках выловили врагов царя и отечества, предателей родины, которые подняли на неповиновение начальству солдат двух батальонов. И все это сделали какой-то солдат Васильев и прапорщик Кремнев, командир третьей роты. Прапорщик из студентов, большевик… Что глаза-то вытаращил на меня? Смирно! Встать! — рявкнул он.

Мы медленно поднялись, не веря его сообщению. Солдат с пшеничными усами больно ударился головой о накатник, втянул голову в плечи, презрительно-почтительным взглядом уставился на взводного.

— Вольно! Говорите, знаете такого солдата, которому фамилия Перепелкин? Из штаба дивизии сообщили, что он находится в нашем полку, вот и ищут его!

— Никак нет, господин взводный! Мы не знаем такого, — отчеканил громко Чесноков. — Мы о солдате с такой фамилией и слыхом не слыхали! Живых солдат на пополнение к нам в роту еще не присылали в этом месяце! Может, этот Перепелкин находится где-нибудь в пути, в какой-нибудь маршевой роте!

— Что ты порешь, балбес! Разве к нам в роту мертвые поступают?

— Виноват, господин полуротный. Оговорился. Прошу прощения, господин полуротный!

Фельдфебель снова обвел взглядом солдат взвода и, задержав взгляд на мне, наигранно прорычал:

— А ты, Жмуркин, почему не в своем блиндаже?

— Оправиться, господин полуротный, бегал, вот и на обратном пути заглянул к соседям за табачком, — проговорил я и пояснил: — Сам я, господин полуротный, не трубокур… товарищи просили.

— Ох! И почему-то ты, Жмуркин, дюже не нравишься мне? Иногда мерещится, что в тебе черт сидит! Скажи, крест носишь на груди? — спросил грубо и с напускным страхом фельдфебель и опять сверкнул на меня свинцовым взглядом.

— Господин полуротный, как это может солдат с такой чинной бородой и быть без креста на шее? Да у него крест-то этот не только на шее, а и на горбу, — возразил почтительно чернобородый.

— Молчать! Не рассуждать! — прикрикнул фельдфебель, но уже не так громко и грозно. — Так говорите, что никакого Перепелкина вы не знаете?

— Так точно, господин полуротный, — хором рванули солдаты.

— Гм. Ладно, хвалю за то, что не знаете. Так мы пойдем искать его дальше! Да, а вот эту писанину небось все читали? — и он выхватил из кармана шинели тоненькую, в восемь страничек, известную мне брошюрку и показал: — Вот эту самую, на папиросной бумаге?

— Не читали, господин полуротный. Впервые видим в ваших руках, господин полуротный, — отчеканил с удивлением в глазах Чесноков.

— И видеть не видали! — подал голос чернобородый. — А жалеем, господин фельдфебель, что не попалась она нам на цигарки!

— Молчать! Я вам покажу такие цигарки! — потрясая брошюркой над своей круглой головой, вскрикнул полуротный. — Вы знаете, кто я? Я временный помощник ротного!

— Так точно, господин фельдфебель, — выпрямляясь, ответил чернобородый, и его лицо приняло тупое выражение.

— Не «господин фельдфебель», а «господин полуротный»!

— Так точно, господин полуротный! Виноват!

— То-то!

Глядя на него, своего отделенного командира, и остальные солдаты подтянулись.

— На цигарки, на цигарки! Так как вы, дураки, смеете! Вы знаете, что это зловредная писанина? Не знаете?

— Так точно, господин полуротный! — отчеканил с непонимающим и почтительным выражением Чесноков.

— Не знаете, — так я вам сейчас зачитаю места из нее, а может и всю, и вы поймете, что и дым ее зловреден… Да, да, остолопы, зачитаю, чтобы вы знали, что в такой писанине содержится! Гм! Читаю для того, чтобы вы больше никогда не брали в руки таких вредных… — Он не договорил, опустил руку с брошюрой и сдержанно сердитым, четким голосом начал читать: — «Война и российская социал-демократия». Слышите? Таково заглавие преступной брошюры. Читаю! Что вытаращили глаза? Вникайте лучше во вред ее! Я прочел эту писанину в двух взводах, охрип… Вот и вам читаю, чтобы вы поняли ее пагубный вред для государя нашего и… читаю! Слушайте и раскусывайте каждое слово. «Европейская война, которую в течение десятилетий подготовляли правительства и буржуазные партии всех стран, разразилась. Рост вооружений, крайнее обострение борьбы за рынки в эпоху новейшей, империалистической стадии развития капитализма передовых стран, династические интересы наиболее отсталых, восточноевропейских монархий неизбежно должны были привести и привели к этой войне. Захват земель и покорение чужих наций, разорение конкурирующей нации, грабеж ее богатств, отвлечение внимания трудящихся от внутренних политических кризисов России, Германии, Англии и других стран, разъединение и националистическое одурачивание рабочих и истребление их авангарда в целях ослабления революционного движения пролетариата — таково единственное действительное содержание, значение и смысл современной войны».

— Понимаете, что автор пишет, а? — не поднимая глаз от брошюры, спросил глухо полуротный.

— Никак нет, господин полуротный! — крикнул Чесноков. — Ужасно мудрено, господин полуротный!

— Мудрено, остолопы! — рявкнул полуротный. — Слушайте не глазами, а ушами!

И он продолжал:

— «На социал-демократию прежде всего ложится долг раскрыть истинное значение войны и беспощадно разоблачить ложь, софизмы и «патриотические» фразы, распространяемые господствующими классами, помещиками и буржуазией, в защиту войны. Во главе одной группы воюющих наций стоит немецкая буржуазия. Она одурачивает рабочий класс и трудящиеся массы, уверяя, что ведет войну ради защиты родины, свободы и культуры, ради освобождения угнетенных царизмом народов, ради разрушения реакционного царизма. А на деле именно эта буржуазия, лакействуя перед прусскими юнкерами с Вильгельмом II во главе их, всегда была вернейшим союзником царизма и врагом революционного движения рабочих и крестьян в России. На деле эта буржуазия вместе с юнкерами направит все свои усилия, при всяком исходе войны, на поддержку царской монархии против революции в России.

На деле немецкая буржуазия предприняла грабительский поход против Сербии, желая покорить ее и задушить национальную революцию южного славянства, вместе с тем направляя главную массу своих военных сил против более свободных стран: Бельгии и Франции, чтобы разграбить более богатого конкурента. Немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с ее стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с ее точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и Францией».