Аннелиз Фрейзенбрук - Первые леди Рима

• Название: Первые леди Рима
• Автор: Аннелиз Фрейзенбрук
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-091449-4

Супруги древнеримских императоров, дочери, матери, сестры — их имена, многие из которых стали нарицательными, овеяны для нас легендами, иногда красивыми, порой — скандальными, а порой и просто пугающими.

Образами римских царственных красавиц пестрят исторические романы, фильмы и сериалы — и каждый автор привносит в них что-то свое.

Но какими они были на самом деле?

Так ли уж развратна была Мессалина, так ли уж ненасытно жаждала власти Агриппина, так ли уж добродетельна была Галла Плацидия?

В своем исследовании Аннелиз Фрейзенбрук ищет и находит истину под множеством слоев мифов, домыслов и умолчаний, и женщины из императорских семей — умные интриганки и решительные честолюбицы, робкие жертвы династических игр, счастливые жены и матери, блестящие интеллектуалки и легкомысленные прожигательницы жизни — встают перед нами, словно живые.

---

Но романтическая картина была немногим более чем рукотворной иллюзией. После благополучного завершения дел в Таренте и нового соглашения о разделе власти между триумвирами еще на пять лет, Антоний осенью 37 года до н. э. снова покинул Италию и вернулся на восток. Октавия обычно проводила зимы с мужем в Афинах — но на этот раз он оставил жену и детей в Риме под опекой Октавиана. В качестве извинения он выдвинул тот предлог, что оберегает их от трудностей пути, пока он продолжит затянувшуюся кампанию против Парфянской империи на востоке. Но это было неправдой. По словам Плутарха, «ужасное бедствие, скрытое долгое время», было готово пробудиться.[88] Нелегкий политический и семейный альянс был готов окончательно развалиться, и хрупкое основание союза Антония и Октавиана оказалось полностью брошено на произвол судьбы. Используя слова другой утратившей иллюзии королевской жены, можно сказать, что в этом браке их было трое.

Последняя и самая знаменитая царица Египта из македонской династии фараонов, правившей Египтом почти три века с момента его завоевания Александром Великим, Клеопатра VII унаследовала трон в 51 году до н. э. в возрасте семнадцати лет. Следующее десятилетие она провела в борьбе с внутренними врагами семьи — отчасти спровоцированной ее стремлением опираться на поддержку римлян, которым она оказывала военную и финансовую поддержку в ответ на территориальные гарантии. В этот период она заключила особо тесный союз с Юлием Цезарем; она стала его любовницей, их союз породил сына, Цезариона. Она провела два года гостем в его доме на Тибре, вызывая неодобрительное брюзжание Цицерона, который в письме своему старому другу Аттику написал, что высокомерие царицы, живущей в резиденции, «[заставляет его] кровь кипеть». Убийство Цезаря вернуло ее назад в Египет.[89] Тремя годами позднее, в 41 году до н. э., Клеопатру посетил гонец, приглашая ее на дипломатические переговоры в город Тарс на юге Малой Азии с триумфом Антонием, который управлял восточной частью владений Римской империи по договору о разделе власти с Октавианом и Лепидом. Остальное — ладно, остальное стало историей.[90]

Любовь Антония и Клеопатры, которая вспыхнула, когда первый еще был женат на Фульвии, множество раз изображалась и обыгрывалась в литературе, живописи и фильмах; может быть, наиболее общеизвестен и наверняка является самым дорогим фильм «Клеопатра» 1963 года Джозефа Л. Манкевича с Элизабет Тейлор и Ричардом Бартоном в главных ролях.[91] Другие воплощения относятся к великим полотнам XVIII века художника Джованни Баттиста Тьеполо, крышкам серебряных часов, нюхательным табакеркам и массовой продукции, а также ярким эмалевым фигуркам, активно производимым между XVII и XIX веками.[92] Среди литературных реконструкций выделяется пьеса Шекспира «Антоний и Клеопатра», хотя существуют и другие знаменитые переложения этой истории — Чосера, Боккаччо и Драйдена. Основным источником для шекспировской пьесы был английский перевод произведения, написанного в начале второго века биографом Антония Плутархом.[93]

Хотя Плутарх использовал более ранние источники, в том числе свидетельства Квинта Деллиуса, присутствовавшего при первой встрече Антония и Клеопатры, он явно опирался также и на свое воображение. Рассказывая историю этой пары, он заполнял пробелы в исходном материале собственным вымыслом, описывая сцены, при которых не мог присутствовать никто, кроме главных героев, или вкладывая в уста персонажей длинные речи, которые никогда и никем не были записаны.[94] Это важно как для оценки событий, приведших к столкновению Антония и Октавиана при Акциуме, так и для понимания истории первых римских императриц, выдвинувшихся на видное место в период после смерти Клеопатры. Надо признать, что египетская царица, ставшая образцом для огромного количества средневековых и современных подражаний, сама является во многом воображаемой личностью, сотканной из множества свидетельств, домыслов и суждений, обработанных, отредактированных и распространенных в обстановке победы Рима над Египтом в битве при мысе Акций и во многом использованных для возвеличивания итогового победителя — Октавиана.

Клеопатра, которую мы знаем сегодня, представляет собой образ женщины, готовой использовать свое Artes meretricae, чтобы добиться власти над римлянином Антонием. Этот образ создавался и поддерживался рекламной машиной Октавиана, который был полон решимости представить Клеопатру как воплощение варварских женских ценностей. Именно над ними Октавиан одержал не только военную, но и моральную победу, утвердив такие мужские римские ценности, как virtus (смелость) и pietas (благочестие), шедшие в тесной связи с традиционными женскими чертами — верностью и целомудрием, олицетворяемыми его супругой Ливией и сестрой Октавией.

В истории, изложенной Плутархом, за эффектным прибытием Клеопатры в Тарс в 41 году до н. э. последовал обмен гостеприимством между нею и Антонием, когда каждый попытался превзойти другого, проводя расточительные банкеты, — и Антоний в этой схватке явно проигрывал. Тем не менее общества Клеопатры за обеденным столом было достаточно, чтобы захватить его целиком настолько, что она смогла заманить его на зиму в Александрию, так что он даже забыл о войне.

Далее следует рассказ о пребывании Антония в Египте — странный сборник причудливых анекдотов и подвигов, изображающих пару закоренелыми искателями удовольствий и шутниками. Клеопатра подбивала Антония на всевозможные увеселения, включая игры и охоту; говорят, что они образовали клуб пьяниц, назвав его «Обществом Непревзойденных Гуляк», и одевались, как рабы, чтобы шляться по улицам Александрии, к огромной радости населения. Они спускали деньги, как воду, заказывая праздники на двенадцать персон, где могли бы насытиться сто. Пара также разыгрывала различные шутки. Однажды, расстроенный неудачной рыбалкой в порту Александрии, когда за ним наблюдала Клеопатра, Антоний велел одному из своих рабов нырнуть под воду и прикрепить ранее пойманную рыбину к концу его лески, а затем с триумфом вытянул добычу. На следующий день Клеопатра побила соперника его же оружием; перед большой толпой своих друзей, которых предупредила заранее, она приказала одному из своих рабов прикрепить к крючку Антония рыбу явно не морского происхождения — к огромному его смущению, когда он ее вытащил.[95]

Были ли то слухи или факты, но рассказы вроде этого становились бесценным оружием для Октавиана в Италии. В 40 году до н. э. Клеопатра родила близнецов, Александра Гелиоса и Клеопатру Селену, но новости о разгроме Луция и Фульвии силами Октавиана в Перузии уже увлекли Антония от его египетской любви в Италию и в итоге толкнули на противостояние с Октавианом. Результатом стал пакт в Брундизии, скрепленный женитьбой Антония на Октавии. Клеопатра внезапно оказалась вне игры и оставалась в этом положении целых три года, пока Антоний, снова встав бок о бок со своим соперником, руководил военными операциями против парфян из Афин, где обосновался вместе с Октавией.

Но затем, осенью 37 года до н. э., когда Октавия все еще собирала похвалы за свою роль посредницы между мужем и братом в Таренте, Антоний снова направился на восток для восстановления союза с Клеопатрой. В 36 году он попытался вторгнуться в Парфию при финансовой поддержке Клеопатры — но был разгромлен и обращен в бегство, опорочив свою военную репутацию. Тем временем 3 сентября Октавиан разбил в битве при Навлохе давнего врага триумвиров Секста Помпея и одновременно вытеснил незадачливого Лепида с третьей позиции Триумвирата на основании того, что тот попытался присвоить себе авторитет Октавиана в битве за Сицилию. Триумвират стал дуумвиратом, а козыри начали устойчиво складываться в пользу Октавиана.

Одним из них в рукаве у Октавиана всегда была Октавия. Так же, как она была инструментом для поддержания мира, теперь она стала инструментом для войны. Летом 35 года до н. э., вскоре после того, как Антоний пережил оскорбительное поражение в парфянской кампании, Октавия приехала из Рима в свой старый супружеский дом в Афинах, привезя деньги, снабжение и войсковые пополнения для мужа. Здесь наш источник, Плутарх, описывает прием, устроенный Октавии в Афинах, где она нашла письма от Антония, запрещающие ей двигаться дальше, а также хвалит ее самообладание — несмотря на гнев из-за лицемерия мужа. Затем он описывает шум, который устроила Клеопатра, вообразив, что «Октавия придет схватиться с ней врукопашную», ее притворную имитацию болезни, будто ее сразило горе при мысли о потере Антония. Упрекаемый слугами Клеопатры, которые порицали его за пренебрежение женщиной, столь сильно его любящей, Антоний, как говорят, вынужден был стать «таким мягким и нежным», что его уговорили оставить войну и вернуться к ней в Александрию. Октавия вынуждена была вернуться в Рим с пустыми руками — но против воли брата отказалась покидать дом, который разделяла с мужем. Там она заботилась о двух своих сыновьях и отпрыске Фульвии и продолжала принимать его друзей, «задевая тем самым Антония, даже не желая того, потому что его стали порицать за несправедливое отношение к женщине с такими прекрасными качествами».[96]