Антонио Арлетти - Трампеадор

• Название: Трампеадор
• Автор: Антонио Арлетти
• Издательство: Издательство Социально-экономической литературы "Мысль"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1964

Тысячи километров проехали на автомашинах по дорогам Патагонии и проплыли на каноэ по верховьям Рио-Негро аргентинский охотник — трампеадор (траппер) Франческо и автор этой книги Антонио Арлетти.

В местах, где редко ступала нога человека, они охотились на пум, диких кошек, нутрий, гуанако, удили радужную форель. Нередко они подвергались смертельной опасности, частенько попадали в забавные ситуации.

Об этом необычном путешествии, о встречах с простыми людьми Аргентины Антонио Арлетти рассказывает легко, увлекательно, с мягким юмором.

---

Нельзя ли его прикончить выстрелом из ружья?

Моя просьба была отвергнута. Франческо объяснил, что пуля может попортить шкуру.

Осторожно подойдя поближе, Франческо нанес лису страшный удар по голове. Я решил, что все кончено. Но раненый лис снова отважно бросился на своего врага. И снова вступила в действие палица.

Должно быть, точно так же сражались с дикими животными наши предки с острова Ява. Но у них хоть не было другого оружия.

Когда неравный поединок закончился, я попросил разрешения самому нести убитого лиса в лагерь. Во-первых, мне хотелось показать Франческо, что, даже будучи новичком, я могу быть ему полезным и на охоте, а главное, я стремился раз и навсегда победить свое отвращение к виду крови.

Связав лису ноги, я поплелся вслед за Франческо, таща свою жертву, как тяжелое ведро. Ведро, из которого сочилась кровь. Как только рука у меня уставала и почему-то начинала зудеть, я перекладывал добычу в другую руку.

Внимательно следя за дорогой, я менял руку совершенно автоматически. Пока... Пока не сделал одно довольно любопытное открытие: в то время как боль в плече и свободном локте тут же исчезала, рука продолжала зудеть и чесаться.

Зуд был какой-то странный и вызывал всякие подозрения. Нарушение кровообращения? Застой крови? Я поднял руку. Она вспухла и была даже не синей, а цвета молотого кофе. Наоборот, прилив крови?

И тут я увидел, что по обеим моим рукам ползают легионы блох. Здоровенных темных блох, проделывавших сложнейшие перестроения на моей бледной коже.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Сняв шкуры с убитых зверей, мы снова пустились в плавание, договорившись бросить якорь через два-три часа. И хотя ритм нашего путешествия можно было сравнить с учащенным сердцебиением, кризис уже миновал. Мне почти всегда удавалось пристать в указанном Франческо месте с разницей в двадцать-тридцать метров. Моя точность заметно возросла: еще днем раньше отклонение составляло двести-триста метров. Франческо, не прикованный больше к веслам, теперь довольно спокойно исследовал берега, помогая мне благодаря своей поразительной дальнозоркости следить за рекой. Частенько ему доводилось тревожно кричать: «Пена по носу!» Это означало, что впереди стремнина, пороги или небольшой водопад. Впрочем, это мог быть и естественный каменный барьер, перед которым вода взбухала пенистыми барашками.

Во всех случаях «белой опасности» на борту каноэ объявлялась тревога. Ведь каждый такой узкий проход таил в себе подвох. Франческо готов был в любую минуту применить свою геркулесову силу, а я свой «богатый» опыт. Но обычно ему не приходилось напрягать мускулы, а мне — ум, чтобы отыскать удобный проход.

Течение неумолимо волокло нас как и куда ему хотелось. Нас бросало из стороны в сторону, и мы мечтали лишь о том, как бы удержать лодку носом вперед. Этого было вполне достаточно. Плоское и крепкое днище каноэ, его весьма малая осадка позволяли нам одолевать любые водные преграды, даже задевая скалы и торчащие из воды камни, поросшие водорослями. А мощные борта лодки способны были выдержать и более сильные удары.

Плохо ли, хорошо ли, но лодка прокладывала себе путь через все препятствия.

Возглас «Пена по левому борту!» или «Пена у правого борта!» означал, что нам еще остается свободный проход и нет особых причин для волнения.

Убедившись, что нас ждет не опасный прыжок с высоты, а простая быстрина, мы сами устремлялись вниз по течению. Нам доставляло удовольствие гарцевать на бурунах, меж камней, подставляя лицо брызгам пены. Впрочем, это удовольствие могло иметь довольно скверные последствия.

Новая стоянка на усеянной галькой отмели, весьма отличавшаяся от прежней, показалась нам идеальным местом для отдыха и охоты. Раскинувшаяся амфитеатром в нескольких метрах от реки обращенная к югу терраса. По краям она поросла травой и .кустарником, и здесь можно поставить палатку. У самой террасы кладбище мертвых деревьев, бесценная находка для всякого повара.

Солнце и море света. Волшебство тишины, безбрежные дали, глубокое бездонное небо. И вода! Великое богатство и первейшая необходимость. Вода у наших ног. Вода для питья, стирки и промывания желудка.

Не вода, текущая из крана, или дистиллированная водичка химических кабинетов, а нежных голубых тонов речная вода с запахом хвои и водорослей.

В обед, прикинув все возможности охоты, мы решили пробыть здесь два-три дня. По правде говоря, прикидывал и решал один Франческо.

— Muy bien [17],— сказал Франческо,— мы останемся тут, пока не сгорит вот этот ствол.— Идея пришлась мне по душе: огонь с охапки веток перебирался на большущий ствол рухнувшего дерева.

Под защитой этого ствола я оборудовал кухню.

Если подбрасывать в костер сучья, ствол будет гореть не меньше двух дней. После обеда мы отправились ставить все двадцать пять капканов.

Две узкие и длинные лагуны на берегу, одна из которых соединялась с рекой, были для нутрий.

обетованным краем. В этих тихих, неглубоких заводях росло водяное растение, которое Франческо искал давно, но никак не мог найти. Это растение — любимая еда нутрий. Оно крепко прирастает ко дну и на целый метр возвышается над водой. Листья у него мясистые и длинные, словно шпага. Плотным зеленым ковром устилает оно поверхность мелководных лагун у самого берега. Нутрия миокастор питается корнями и черешками листьев этого растения белыми и аппетитными, как стебель сельдерея. Франческо начал ставить капканы на глубине одной-двух ладоней от поверхности воды, даже не пытаясь их замаскировать. Каждый капкан висячим замком с цепочкой он прикреплял к кустам на берегу, а если их поблизости не было — просто к колышку, который сам вбивал. На поверхности лагуны, вокруг капкана, мы разбросали корни, стебли, кусочки листьев, которые я выудил из воды.

Нутрии должны были соблазниться, этим дьявольским салатом. Не прерывая работы, Франческо показывал мне следы лапок, отпечатавшиеся в грязи, и пучки шерстки в зарослях камыша и на сухих листьях. Здесь нутрии дремали после сытного обеда и грелись на солнышке. Франческо называл их сонями. Он и на берегу осторожно поставил капкан.

Впрочем, особых предосторожностей тут не нужно — нутрия от природы не слишком сообразительна.

Это тихое, добродушное животное вообще не следовало бы трогать. Оно не опасно, никому не вредит ведет жизнь тихую и уединенную. Бедная нутрия счастлива, если ей не мешают мирно плодиться в своих уютных норах у самой поверхности воды.

Нет у нее и творческих притязаний своего североамериканского кузена. Хотя внешне нутрия очень похожа на бобра, она никогда не ставила перед собой .сложных гидротехнических задач и не пыталась блеснуть архитектурным мастерством. У этого скромного и доверчивого зверька — настолько доверчивого, что он одинаково смело ставит лапу на камень и на тарелку капкана,— к несчастью, очень ценный мех.

По этой причине целая дюжина хитроумных капканов несколько дней подряд безжалостно покушалась на жизнь безвредных обитателей двух маленьких лагун. Остальные капканы были расставлены полукругом за озером, весьма далеко от нашей стоянки. Предназначались они для лисиц.

На своем пути мы видели заросли кустарника, ущелья, расщелины, густо поросшие травой поляны, узкие проходы, тропинки. Легкие, осторожные следы говорили, что нас ждет богатая добыча.

Работа (я заметил, что тут требовалось куда больше умения, чем при ловле нутрий) была совсем не простой. Ведь это был поединок с одним из самых хитрых в мире животных. Здесь нужны были находчивость и тонкий расчет.

Хотя в этом году шкурка нутрии ценилась в четыре-пять раз дороже лисьей, Франческо готов был даже поставить лишний капкан на рыжую плутовку. Ведь ни один настоящий охотник не в силах отказаться от невидимой схватки с этим почти неуловимым хищником.

Только когда охотник ставит лисьи капканы, можно проверить, сколь он искусен и опытен: охота на лисиц — пробный камень для истинного трампеадора.

— Потому что лиса очень умное животное.

Это «умное» вбирало в себя ловкость, хитрость, смекалку, решительность, осторожность, а в крайнем случае и смелость, силу и даже отвагу.

Я, как примерный ученик, слушал и молча кивал головой.

Расписывая мне вполголоса все достоинства лисы, Франческо без устали отыскивал удобные тропинки, самые заманчивые уголки и нужные кусты. Тут он и ставил капканы. Те же, что и для нутрий, они состояли из двух полукруглых металлических лап диаметром тридцать сантиметров, соединенных с двумя мощными пружинами.

Когда животное дотрагивается до тарелки капкана, срабатывает пружина, и пленнику приходится весьма скверно. Обычно зубья капкана впиваются в переднюю лапу зверя. Зарядив капкан, его закапывают в специально отрытую ямку. И заряжение, и маскировка капкана требуют большой осторожности: очень рекомендуется во избежание потери нескольких пальцев надеть предварительно кожаные перчатки с толстой подкладкой. Почва большинства плоскогорий Патагонии песчаная, и закапывать капканы тут нетрудно.