Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы)

• Название: Удивительный хамелеон (Рассказы)
• Автор: Ингер Эдельфельдт
• Издательство: Текст
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2001
• ISBN: 5-7516-0269-2

Ингер Эдельфельдт, известная шведская писательница и художница, родилась в Стокгольме. Она — автор нескольких романов и сборников рассказов, очень популярных в скандинавских странах. Ингер Эдельфельдт неоднократно удостаивалась различных литературных наград.

Сборник рассказов «Удивительный хамелеон» (1995) получил персональную премию Ивара Лу-Юхансона, литературную премию газеты «Гётерборгс-постен» и премию Карла Венберга.

---

Когда мы приезжаем в незнакомое место, я всегда вешаю там некоторые из моих картин; так было и в этот раз. Я предчувствовала, что они окажутся не во вкусе Андреаса. К тому же большинство из них были разного рода автопортреты. Он произнес только: «У тебя прекрасная техника!»

А подумал при этом нечто вроде: натянуто, угнетающе, невнятно, пошло, смешно. Теперь у меня без труда получалось читать его мысли. Я стояла позади него, разглядывая его загорелый затылок, от которого кровь приливала к моим губам и языку, когда он произнес: «Картины производят сильное впечатление», — и подумал при этом: «И почему она пишет только себя, когда вокруг целый мир?»

Его портрет София сняла. Хотя мне было интересно, узнает ли он себя.

Настало время садиться за стол. На столе возвышался букет, который принес Андреас.

— Как забавно, — вырвалось у меня, — точно такие цветы растут у нас в саду!

Это была, конечно, идиотская выходка, но слова сами слетели у меня с языка.

София удостоила меня взглядом, полным грусти и бессилия, — так смотрят на надоедливое домашнее животное.

Андреас едко заметил, что я сама могла убедиться, что с нашей клумбы он цветов не рвал.

Снова повисла тяжкая атмосфера, но, к счастью, у нас было вино. К тому времени я могла залезать в мысли Андреаса, когда пожелаю, и мне удалось узнать, что он думает про меня: «Если я буду учтив и доброжелателен с этой беднягой, может, она успокоится и перестанет видеть во мне врага».

С вежливой улыбкой он стал засыпать меня вопросами. Не думаю, что после он вспомнил хотя бы один из моих ответов, потому что все его силы ушли на то, чтобы выглядеть любезным и заинтересованным.

София, казалось, была довольна. Она, конечно, знала, что продолжение знакомства будет невозможно, если Андреас не смирится со мной. Единственный выход: он делает вид, что я ему нравлюсь, а я делаю вид, что верю ему. А также держу себя в руках. Ведь я могу быть очень сговорчивой, когда действительно надо. До тех пор, пока мой природный темперамент не берет верх.

После ужина София попросила меня достать карты Таро. Гадаю я только потому, что меня завораживают красивые символы и приятное, ни к чему не обязывающее чувство власти. Я признаю, что толкую карты вольно, я это делаю, чтобы вызвать у вопрошающего удивление, страх или надежду; особенно если он новичок.

Само собой разумеется, что Андреас отнесся к этой идее со всей присущей ему тактичностью. В его голове всплыли слова негодования, вроде «средневековые предрассудки» и «дремучее суеверие». Но там нашлось место и маленькому трепещущему любопытству. Может, стоило рассказать ему, что Александр Македонский любил гадать на печени козла? Но нам проще смеяться над упованиями наших предков на то, что удача предсказуема, чем над собственными подобными ожиданиями.

Я раскрыла колоду веером и предложила Андреасу наугад вытянуть три карты: что было, что есть и что будет.

Он вытащил три карты Старшего Аркана: отшельника, солнце и башню.

В настоящем выпало солнце, и это страшно развеселило меня, потому что на карте была изображена пара близнецов под сияющим солнечным диском.

Я ощутила, как Андреас содрогнулся при виде горящей, разрушающейся башни и падающего вниз мужчины.

Прежде чем вымолвить первое слово, я некоторое время наслаждалась тем прелестным смятением, которое возникло в его душе.

— Прошлое, — шепотом начала я, — было временем зрелости, ясности духа и мудрости. Это хорошо; всему свое время. Но для того, чтобы мудрость оставалась истинной, от нее рано или поздно нужно отказаться, тогда на ее месте появится что-то новое. Неуверенность — вот единственная крепость. Истина в том, чтобы сделать шаг, перейти с одного места на другое. Посох, на который ты опираешься, — это твои сомнения, лампа в руке — твоя надежда; ее ты должен зажечь сам.

Он подумал: «Действительно ли я хочу стать архитектором?»

Это приободрило меня.

Конечно, больше всего его занимал вопрос: «Как у меня пойдут дела с Софией?»

— Солнце, — продолжала я, — это карта силы, но близнецы означают, что в силе заключена двойственность, ее надо признать. Ты не получишь одного, не приняв другого. Сила имеет один источник. Но человеческое чувство находится меж двух полюсов силы, без которых развитие невозможно.

Андреас задумался, что же все это означает, но гордость помешала ему спросить. На его лице застыла вежливая улыбка.

— Вот как, — только и произнес он.

— И наконец, башня, — зловеще прошипела я, — не всегда означает несчастье. — Я уставилась ему прямо в глаза. — Внутри нас есть много ненужных укреплений, построенных для защиты от врага, на самом деле уже не существующего. Разрушение необходимо для того, чтобы мы могли подняться и посмотреть на мир по-новому. Сила может обернуться слабостью, а слабость силой. Закон природы гласит: рано или поздно все разрушается.

При этих словах я почувствовала, что его проняло. Впервые в нем проснулось запретное желание подчиниться мне. Оно явно застало его врасплох. Но он тут же скрыл его за маской пренебрежения.

Однако София успела заметить это, и ей стало страшно.

Я тотчас умолкла и удалилась к себе, чтобы порадоваться моим успехам и позволить Андреасу увести Софию на прогулку, где они насладились бы романтичным вечером, пока я неусыпно слежу за ними.

Стоило им, обнявшись, сесть на берегу моря, он сразу же предложил завтра пойти на еще одну прогулку. Только он и она.

Бедняжка София, она попала в нелегкое положение.

— Ты же знаешь, мне трудно ускользнуть от Кармиллы, — ответила она. Это может иметь печальные последствия.

— Ты имеешь в виду, что она может утопиться с горя? — пробормотал Андреас.

— Вовсе нет. Кармилла одержима жизнью. Именно поэтому все так сложно. — Моя бедная сестра горько вздохнула. — Она считает, что все должно принадлежать ей, что она должна быть повсюду и жить жизнью каждого. Она не умеет принимать вещи такими, какие они есть. Иногда мне кажется, что она возомнила себя Богом, — с грустью продолжала София.

Эти слова несколько задели меня. «Принимать вещи такими, какие они есть» — неплохо она вывернулась, — но что все это значит? Она что, имеет в виду басню про лису и виноград?

— Но ведь вы не можете прожить всю жизнь друг с другом? — заметил Андреас. — Ты не можешь отречься от настоящей жизни ради нее. — С этими словами он обнял ее.

София промолчала и устремила взгляд в темное море. Бедненькая София, она была настолько подавлена, что даже поцелуй Андреаса ее не радовал. Я чувствовала ее разочарование от того, что поцелуй был не более чем настойчивым исследованием ее ротовой полости.

София, милая моя, ответь твоей любопытной сестре, а что такое настоящая жизнь?

* * *

Утром, едва проснувшись, я поняла, что произошло. София уже встала, дверь спальни была заперта. Я сообразила, что сестра заперла ее, пока я спала. На полу лежали мои краски и кисти, а на ночном столике карты Таро видимо, для того, чтобы я не скучала.

В спальне было только одно маленькое окошко, слишком узкое, чтобы через него вылезти.

Своим хриплым голосом я стала что есть мочи звать Софию.

Она подошла к двери.

— Мы с Андреасом идем на прогулку, — сказала она. — И будь что будет. Должна же я хоть когда-нибудь приятно провести время.

— Любовь — это не приятное времяпрепровождение, — прошипела я, прислонившись к двери. — Хоть бы слова выбирала!

— Ты знаешь, в этом мы никогда не понимали друг друга, — сказала София. — По-твоему, все люди должны быть похожи на тебя?

И она ушла, оставив меня с моими оригинальными и правильными словами.

Гнев бурлил во мне, но с годами я научилась обуздывать себя. Единственное, что мне оставалось в моем плену, это подглядывать за ними и видеть Андреаса глазами Софии; хотя их свидание едва ли будет интереснее американской мелодрамы.

Однако меня увлекало то, что теперь мне удавалось без труда читать его мысли даже на расстоянии. И потому я знала, что Андреаса постепенно начинало тяготить общество Софии. Исподволь в нем поселились смятение и разочарование. Все перестало казаться таким радужным, как прежде. Он больше не ощущал себя орудием в руках Бога и великой любви. И теперь Андреас и София стали просто людьми: мужчиной и женщиной. И теперь в честь Мужчины и Женщины он подготовил корзину для пикника, потому что Мужчина предполагал отправиться с Женщиной в лес или на уединенный пляж.

Но когда София пришла к нему в своем детском голубеньком платьице, ей захотелось отправиться в Висбю, ближайший город. Она собиралась откушать шафранный пудинг в летнем кафе и пройтись по магазинам.

Рыцарь тотчас оставил свою корзину в углу, в котором ее содержимому грозило испортиться от жары. Он даже не упомянул о корзине! Но я уверена, эта зловонная корзина будет целый день гнить где-то в его подсознании.