Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

26/ XII, 1923

«Я в этот час схожу с ума…»

Я в этот час схожу с ума,
Пишу стихи и жадно внемлю,
Как ветер обнимает землю,
Как нервно шевелится тьма.

Роняют губы трепет жгучий,
Недвижен взгляд зелёных: глаз.
Зловещей, грозовою тучей
За дверью стонет тёмный час.

Красивы белые страницы,
Душа бездонна и пьяна,
И уж не хочет, уж боится
Искать безумия до дна.

26/ XII, 1923

Утешение («Пройдёт эта шумная ночь…»)

Пройдёт эта шумная ночь,
Пройдёт это время тоски.
И можно ли горю помочь
Чуть видным движеньем руки?

И можно ли верить словам
В тот лживый и радостный час,
Когда заблестели едва
Зрачки чуть расширенных глаз?

Неискренних губ не понять,
Не вспомнить сочувственных слов.
Мертва и туманна тетрадь
Со звеньями звонких стихов.

В борьбе с переменной судьбой
Сотрётся вечерняя мгла,
Забудется тихая боль
У тёмного глянца окна.

Пройдёт с этим ветром тоска
И вспомнится только не раз
Жестокое что-то в зрачках
Зелёных расширенных глаз.

27/ XII, 1923

«Я помню этот взгляд пронзающий…»

Я помню этот взгляд пронзающий,
Прикосновенье тёплых рук,
И трепет мысли опьяняющей,
И сердца беспокойный стук…

Дрожанье плеч, движенья гибкие,
Волос спадающая прядь.
И губы с медленной улыбкою…
Их не узнать и не понять.

Молчанье… Им душа утешена…
Порой — чуть слышные слова,
Когда забилось сердце бешено
И закружилась голова.

Зелёных глаз уже не спрячу я…
Пусть душит хмель, идёт гроза!
Душа, по-новому горячая,
Упала в жгучие глаза…
31/ XII, 1923

Ирина Кнорринг с матерью

Среди литераторов. Париж.

КНИГА ТРЕТЬЯ. Сфаят (1924–1925)

«Гибкий стан передничком стянут…»

Гибкий стан передничком стянут,
Весь в кружевцах.
Эти глаза наивно глянут
В бледность чужого лица.

В кружевах чепчик. Локон нежный
Падает на висок
Совсем по-детски ещё безмятежен
Тоненький голосок.

Свежее личико. Губы с улыбкой.
Что-то чистит тонкой рукой.
Взгляд оловянный. Движенья гибки.
Хлопотлива. Довольна собой…

Молча смотрю в немытые стёкла
За переплётом окна.
В танках тяжёлых, в вязанке тёплой,
И, как всегда, одна.

Волосы выбились из причёски,
Падают на плечо.
Взгляд мой пустой, холодный и жёсткий,
А на душе — горячо!

Ногти состираны. Пальцы кривые,
Ноют суставы рук.
Слушаю только чувства глухие,
Сердца тревожный стук.

Вечно в безделье. Всегда недовольна
И непокорна судьбе.
Только когда мне немножко больно —
Душу люблю в себе.

1/ I, 1924

«Сквозь глухое окошко моё…»

Сквозь глухое окошко моё
Проникает нерадостный свет.
А в зелёных глазах — забытьё
И безумия медленный бред.

Только сердца учащенный стук
Всё твердит, что хочу и могу.
Сжаты пальцы состиранных рук.
Плотны складки неискренних губ.

В круглом зеркальце вижу глаза
И туман за дрожаньем ресниц.
В первый раз опьяняет гроза
До сих пор равнодушных страниц.

И сильнее дурманит свирель
Ещё новых, не сказанных слов,
А в душе нарастающий хмель
Чертит контуры звонких стихов.

9/ I, 1924

«После вечерней прогулки…»

После вечерней прогулки
Щёки пылают румянцем,
Бьётся размеренно-гулко
Тёплое сердце моё.

В комнате — холод и темень.
Блещут оконные глянцы.
Падают сонные тени
В гаснущее забытьё.

Скрип отворяемой двери,
Топанье ног у порога.
Холодны думы безверья
И непонятны уму.

Будит уснувшую память
Дрожь безнадёжной тревоги.
Спички неровное пламя
Режет холодную тьму.

Свежестью пахнут ладони.
В мыслях — туманно и смутно,
Холод и сумрак бездонный
В глуби неискренних глаз.

Сердце сильней и размерней
Такт отбивает минутам
После прогулки вечерней,
В первый мечтательный час.

4/ I, 1924

Васе («Без Бога, без мечты, без красоты…»)

Без Бога, без мечты, без красоты,
Без звонких рифм, без тающих аккордов,
Идёте вы в бездонность пустоты,
Идёте в жизнь несмело и нетвёрдо.

В плену чужих, крикливо-громких фраз,
Нелепейших, пустых предубеждений,
Боитесь вы поднять ресницы глаз,
Боитесь медленного пробужденья.

Свой ум, свою печаль, свои слова
Вы подчиняете чужим законам.
И падает в бездумье голова,
И в сердце замирают перезвоны.

Без веры жить. В строю маршировать,
Скучать в стенах Кибира и Сфаята,
И ропот смелой мысли заливать
Стаканом сладковатого муската.

Вот — ваша жизнь. И то же — впереди.
Вы эту жизнь не перешли ни разу,
Как будто бы стыдитесь вы найти
Огонь поэзии, мечту фантазий.

Когда же вас взманит, играя, даль,
И сердце стукнет глухо и тревожно —
Вам станет жаль, до боли станет жаль
Того, что было близким и возможным.

8/ I, 1924

«Глаза болят от слёз недавних…»

Глаза болят от слёз недавних
И не размерен взмах ресниц.
Едва поскрипывают ставни,
Гнетёт печаль пустых страниц.

Лежит недвижно на коленях
Бессильно сжатая рука.
Уж встрепенулась в отдаленье
Давно знакомая тоска.

Уже замолкли, отзвучали
За дверью тихие шаги.
Как тень, легли у глаз печальных
Большие, тёмные круги.

Виновных нет, я знаю, верю,
И нет друзей, и нет врагов.
А сердце ждёт ещё за дверью
Глухих замедленных шагов.

10/ I, 1924

«Слишком тёмен опущенный взгляд…»

Слишком тёмен опущенный взгляд,
Слишком бледен нахмуренный лоб.
Дождевые потоки стучат
Монотонно в глухое стекло.

Взгляд скользит над печатью страниц,
Над загадочным глянцем стекла.
Шевелится холодная мгла
За неровным размахом ресниц.

Эти стены — смешны и темны,
Эти стёкла, как взгляд мертвеца,
Не похожи на нежность весны
Эти злые гримасы лица.

Этой странно-холодной руки
Неуверенный, дрогнувший жест…
А в душе только холод тоски,
Только чёрный, бессмысленный крест.

Голос слишком тревожен и тих,
Слишком ломаны линии губ.
Только ропот желаний глухих
Как святыню в душе берегу.

И зрачки, устремлённые вниз,
Отражают вечерний туман.
А дрожащие пальцы впились
В золотой медальон-талисман.

11/ I, 1924

«Я в розы майские не верю…»

Больные верят в розы майские
И нежны сказки нищеты…

Н.Гумилёв

Я в розы майские не верю,
Не верю в тёплый луч весны.
Я знаю, что глухие сны
Меня зовут за тёмной дверью.
В моей тоске и нищете
Так много роковых загадок.
Мой день в беззвучной пустоте
Жесток, нерадостен и гадок.
Созвучья рифм, сплетенья строк
Так беспощадны, злы и грубы,
Кому-то медленный упрёк
Бросают сдавленные губы.
И жуткий блеск в зрачках бездонных
Твердит, что солнца больше нет.
Вся жизнь — беззвучный силуэт,
В оконном глянце отражённый.

11/ I, 1924