Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

15. IV.32

«Всё это — я ещё, быть может…»

Всё это — я ещё, быть может,
Но только — не совсем и я.
В нём всё понятно, всё похоже,
В нём жизнь кончается моя.

Всё это — я наполовину,
Я, но без моего лица.
Я не родившемуся сыну
Уже дала черты отца.

Зачем? Как странно и как дико,
Когда он — мой, и только — мой.
Ведь жизнь ему с последним криком
Давала я, а не другой.

И всё любимое, родное,
Всю душу тёмную мою,
Всё, не содеянное мною,
Ему сейчас передаю.

Всё, чем жила, чего хотела,
Всю жизнь без завтрашнего дня,
И это маленькое тело
Всё — продолжение меня.

А я? А все мои — затеи?
О чём грустить? О чём молчать?
Чем старше мы, чем он сильнее, —
Тем больше умирает мать.

15. IV.32

«Я люблю заводные игрушки…»

Я люблю заводные игрушки
И протяжное пенье волчка.
Пряди русых волос на подушке
И спокойный огонь камелька.

Я люблю в этом тихом покое,
После бешеной сутолки дня,
Своё сердце, совсем ледяное,
Хоть немножко согреть у огня.

Здесь могу я смеяться, как дети,
И не помнить жестоких утрат.
Здесь мне кто-то спокойно ответит
На тревожный, беспомощный взгляд.

И в бессоннице лоб мой горячий
Тронет ласково чья-то ладонь…
— А в углу — закатившийся мячик
И бесхвостый, облупленный конь.

Это всё, что мне в жизни осталось,
Всё, что в ней научилась любить.
Остальное — тупая усталость,
И тупое желанье — не быть.

25. IV.32

«Ещё о Боге можно говорить…»

Ещё о Боге можно говорить,
И о политике, и об искусстве.
— А вот о том, что страшно в жизни жить,
О пустоте, ненужности и грусти,

О сыне и о тишине лесной,
О том, что много холода и злобы,
О нас двоих, и о себе одной —
И некому, и незачем, должно быть.

20. VI.32

ЧТО С НАМИ БУДЕТ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ (Ответ на анкету)

Всё, как было, так и будет,
Ровное для всех:
Где-то втайне — вопль о чуде,
А наружно — смех.

Те же жалобы и слезы,
И нужда, и страх.
Лишь, пожалуй, меньше позы,
Да огня в глазах.

А на небе те же тучи,
В жизни тот же бред.
И ничто не станет лучше
Через десять лет.

22. VI.32

Тишина («Я не забуду дымных зданий…»)

Я не забуду дымных зданий,
Больших нагромождённых лет,
Ни тёмных встреч, ни расставаний
Я здесь не позабуду, нет.

Я говорю, что не покину,
Не променяю никогда
На эту тихую равнину
Мятущиеся города.

Но потаённым знаньем знаю,
Себе безмолвно говорю,
Что жадно я в себя вбираю
Густую, тихую зарю.

Пусть суета проходит мимо,
А дни по-новому полны
Почти до боли ощутимой
С ума сводящей тишины.

И больше ничего не надо —
Ни встреч, ни жалоб, ни стихов,
Когда в траве высокой сада
Мелькают зонтики цветов.

Когда в кустах белеют розы,
И так безмолвны вечера,
И запах тёплого навоза
Летит с соседнего двора.

Когда стихает голос ветра,
И дышит пьяная земля,
Когда на много километров —
Одни пшеничные поля.

19. VI.32.Бужеле

Ветер

I. «Навеки: вот эти обои…»

Е. А. Голенищевой-Кутузовой

Навеки: вот эти обои,
Тарелки на круглом столе,
И небо — такое седое —
Над ширью несжатых полей.

За садом — мычанье коровы,
И в дымчатых тучах закат,
А крики мальчишек в столовой
Из мира иного звучат.

Рассеянность в каждом ответе,
Удушливый дым папирос
Да ветер, озлобленный ветер,
Как с цепи сорвавшийся пёс.

II. «Все эти дни беспутный ветер…»

Все эти дни беспутный ветер
Шумел в саду, шумел в полях.
Взметались ветки, словно плети,
И зябла старая земля…

Сидели дома, толковали
Всё об одном: да что, да как?..
И заволакивались дали
В сырой, вечерний полумрак.

Должно быть, стал совсем несносен
И тихий сад, и тихий дом.
И дым от крепкой папиросы
Висел, как ладан, над столом.

За эти дни покрылись лица
Непоправимой белизной.
А в поле тихая пшеница
Казаться стала золотой.

И над жестоким расставаньем, —
Над грудой равнодушных дел, —
Над человеческим страданьем —
Холодный ветер свирепел.

28. VII.32

В деревне(«Пробежимся со мной до Распятья…»)

Игорю Софиеву

Пробежимся со мной до Распятья
Средь сухих, оголённых полей.
На ветру моё пёстрое платье
Замелькает ещё веселей.

Будут дали ясны и привольны
И на западе чист небосклон.
Вдалеке, с городской колокольни
Будет падать размеренный звон.

Я сгрызу недозревшую грушу,
Ты — хрустящий, сухой шоколад.
И в твою нерасцветшую душу
Перельётся широкий закат.

А обратно наперегонки
Побежим без оглядки домой.
Будет голос твой тонкий и звонкий
Разрезать предвечерний покой.

И, завидя наш маленький домик,
Ты забьёшься в густую траву, —
Ну, совсем белобрысенький гномик,
Чудом сбывшийся сон наяву.

Зацелую любимые глазки,
Обожжённое солнцем плечо.
И в ответ на привычные ласки
Ты обнимешь меня горячо.

И потом, опуская ресницы,
Ты задремлешь в кроватке своей,
И тебе непременно приснится
Белый зайчик с колючих полей.

30. VIII.32.Бужеле

«Стало холодно. Рано смеркается…»

Стало холодно. Рано смеркается.
Дуют ветры и хлещут дожди.
— Это только теперь начинается,
То ли будет ещё, подожди!

Вздохи. Жалобы. Мысли бездомные,
Неуверенный шорох пера.
Ставни плотные, комнаты тёмные,
Нескончаемые вечера.

— Ну, к чему эти злые пророчества?
— Да, конечно, ты прав: ни к чему.
Это только моё одиночество,
Не нужное никому.

28. IX.32.Париж

«Всё падает в пустом осеннем сквере…»

Всё падает в пустом осеннем сквере,
Кружит неторопливый листопад.
Всё падает. И больше нет потери,
И жизнь уже не повернёт назад.

Всё падает. И жалобные руки.
Две слабых, не умеющих руки.
Всё падает. Но больше нет разлуки,
И медленно пронзающей тоски.

Всё падает. Под равнодушным взглядом
Склоняется привычно голова.
И падают в круженье листопада
Спокойные и грустные слова.

6. X.32

«С улыбкою насмешливой и колкой…»

С улыбкою насмешливой и колкой
Уже не будешь никогда читать
Моих стихов: с твоей высокой полки
Я убрала унылую тетрадь.

Я убрала и спрятала далёко
Уверенной и твердою рукой,
Чтоб тяжестью ненужного упрёка
Не разбивать твой призрачный покой.

20. X.32