Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

29. VI.33

Эрувилль

Ирина Кнорринг с сыном. Эрувилль.

Ирина Кнорринг

КНИГА ШЕСТАЯ (1933–1942)

«В нами не услышанных созвучьях…»

В нами не услышанных созвучьях,
В нами не написанных стихах —
Небо в молнийньх гремящих тучах,
Небо в кудреватых облаках.

Там живут крылатые драконы
Или ангелы светлее дня,
В небе бесконечном и бездонном,
Полном вдохновенья и огня.

А в глухих незвучных наших строчках
Жалобно трепещут тополя,
Полевые, бедные цветочки,
Милая и грустная земля.

Не кляни её, — погладь, потрогай.
Вот она, усталая, в пыли.
И змеится белая дорога,
Тонущая в дождевой дали.

Полюби её! В своей невзгоде
Нам она так благостно-легка.
И дорога белая уводит,
Пропадая где-то в облаках.

29. VI.33.Эрувиль

Белая дорога

I. «Книги мёртвые разлюбя…»

Книги мёртвые разлюбя,
Став простой, свободной и строгой,
Я вверяю себя
Белой дороге.

И пойду по полям,
По холмам, деревням, перелескам.
Будет влажно пахнуть земля,
Будет бить меня ветер резкий.

И пойду, и пройду
Длинной белой дорогой
Сквозь слёзы, борьбу и беду,
Сквозь радости и тревоги.

Я узнаю, как светел свет,
Я узнаю, как он прекрасен.
И пойму я, что много лет
Прожила я совсем напрасно.

Будет радость нежней вина,
Будет ввысь уходить дорога.
Будто в небо ведёт она,
— Прямо к Богу.

29. IV.33

II. «Ты цветов придорожных не трогай…»

Ты цветов придорожных не трогай,
Их ногами топтать перестань.
Над широкою белой дорогой
Ночь расправила звёздную ткань.

А когда станут светлыми дали
(Ночь протянется несколько лет),
Я стяну ремешки у сандалий
И покорно пойду на рассвет.

Ты останешься, бледный и строгий,
— Не томись, не кляни, не вздыхай —
Будешь ты охранять у дороги
Наш земной, невозделанный рай.

Я тогда назову тебя братом
(В первый раз я скажу тебе: брат),
И уйду далеко, без возврата,
И забуду дорогу назад.

29. VI.33.Эрувиль

«Жужжит комар назойливо и звонко…»

Жужжит комар назойливо и звонко,
Ночь голубеет в прорези окна.
Спокойный облик спящего ребенка,
И тишина. Навеки — тишина…

Мне хочется, чтоб кто-то незнакомый,
В такой же напряжённой тишине,
В таком же старом деревянном доме
Сидел один и думал обо мне.

В его окне — сиянье летней ночи,
От сердца к сердцу — ласковая грусть.
И несколько чужих, прекрасных строчек
Я нараспев читаю наизусть.

12. VI.33.Эрувиль

О России («Я в жизни своей заплутала…»)

В.А.Подгорному.

Я в жизни своей заплутала,
Забыла дорогу домой.
Бродила. Смотрела. Устала.
И быть перестала собой.

Живу по привычке, без цели.
Живу, никуда не спеша.
Мелькают, как птицы, недели,
Дряхлеет и гибнет душа.

Однажды, случайно, от скуки
(Я ей безнадёжно больна)
Прочла я попавшийся в руки
Какой-то советский журнал.

И странные мысли такие
Взметнулись над сонной душой.
Россия! Чужая Россия!
(Когда ж она стала чужой?)

Россия! Печальное слово,
Потерянное навсегда
В скитаньях, напрасно суровых,
В пустых и ненужных годах.

Туда — никогда не поеду,
А жить без неё — не могу.
И снова настойчивым бредом
Сверлит в разъярённом мозгу:

— Зачем меня девочкой глупой,
От страшной, родимой земли,
От голода, тюрем и трупов
В двадцатом году увезли!?

13. VII.33.Эрувиль

Элегия («У нераскрытого окна…»)

У нераскрытого окна,
В спокойном деревенском доме
Доверчивая тишина
Томит сладчайшею истомой.

От тишины, от пустоты
Душе спокойнее и проще.
(Так медленно в осенней роще
На землю падают листы.)

И тихих мыслей череда,
Не торопясь, проходит мимо.
— Что жизнь напрасно прожита,
Напрасно и — непоправимо.

Что грустно падают года,
(Как листья осенью туманной)
— Что я не так уж молода,
Не радостна, и не желанна…

Звенит комар. Да вдоль стены
Паук плетёт седые путы.
И грустной нежностью полны
Мои вечерние минуты.

24. VII.33

«Уже прошла пора элегий…»

Уже прошла пора элегий,
Спокойных и усталых лет.
К далеким снам любви и неги,
Должно быть, возвращенья нет.

И с каждым днём трезвей и строже
Слова, желанья и дела.
Ну, что ж? И я была моложе,
И я счастливее была.

Но всё туманней дни и лица,
Хмельнее память бытия.
— Пора, пора и нам проститься,
Пустая молодость моя.

Прости — за жадные желанья,
За всё содеянное зло,
За то, что горьким было знанье,
За то, что мне не повезло…

Теперь я знаю слишком много,
Что счастье — не прочней стекла,
И что нельзя просить у Бога
 Благополучья и тепла…

Теперь, устав в напрасном беге,
Покорно, замедляя шаг, —
Печальной музыкой элегий
Пускай потешится душа.

29. VII.33

Собаки («В тяжёлом сгустившемся мраке…»)

О, лай — о чём-то знающих собак!

Д. Кнут

В тяжёлом сгустившемся мраке,
На тёмном пустынном дворе,
О чём они знают, — собаки?
Что видят они в конуре?

Мне страшно, мне тесно, мне скучно
От мыслей, желаний и слёз,
А там, на дворе — неотлучно
Лохматый, взъерошенный пёс.

Приподняты чуткие уши,
По-волчьи сверкают глаза…
И снова мне тесно и душно
В бессильных, безвольных слезах.

И хочется крикнуть: «Мне больно!
Я долго, я страшно больна!»
Над чёрной, ночной колокольней
Блестит неживая луна.

И первым раскатистым лаем
Мне вторит бессонная ночь…
Я слабая, глупая, злая,
И кто мне посмеет помочь?

Я вижу, как длинные тени
Трепещут под белой стеной.
Я знаю: ползёт по ступеням
Безликий — жестокий — чужой.

Он может смеяться беззвучно,
Пройти сквозь закрытую дверь.
И снова мне страшно, мне скучно
От невыразимых потерь!

Молчанье, пустое молчанье.
Тяжёлый, бесформенный мрак.
И тяжко — глухое рычанье
Кого-то узнавших собак.

10. VIII.33

«Я пишу не стихи, а стишки…»

Я пишу не стихи, а стишки,
Равнодушно-бездарно-пустые.
Мои замыслы не глубоки,
По ночам мне не снится Россия.

Я о Боге не спорю ни с кем,
Никому не бросаю проклятий.
Я одна в своей мёртвой тоске,
В тесном круге наивных понятий.

Я высоких идей не несу,
Не гонюсь за возвышенной целью.
Я коплю только медные су,
Да пустые, как счастье, недели.

Жизнь моя так пошла и смешна
(Только всё не могу умирать я)
И такой я давно не нужна,
Как помятое, старое платье.

30. IX.33