Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

20. X.32

«Не спасут тебя мудрые книги…»

Не спасут тебя мудрые книги
От отчаянья и пустоты.
Горы, думаешь, сможешь ты двигать?
Или мир переделаешь ты?

А на месте твоих утверждений —
Будет время — останется вдруг
Только горечь ненужных сомнений
И беспомощный, жалкий испуг.

Станешь тихим, простым, человечным,
Будешь плакать — один, без меня,
Будешь плакать о том, что не вечны
Очертанья ушедшего дня.

И впервые (без мудрости тонкой)
Ты припомнишь о завтрашнем дне,
Об озябнувших детских ручонках,
О разбитом в столовой окне.

Будет время, и в яростной скуке
Ты заломишь (совсем, будто я!)
Твои крепкие сильные руки
Над безвыходностью бытия.

И, взглянув на портрет Новикова
И на груды растрёпанных книг,
Ты уронишь придушенный крик
Вместо нужного, умного слова.

24. XI.32

«Я стала сдержанней и суше…»

Я стала сдержанней и суше.
А жизнь безбурна и чиста,
И больше не волнуют душу
Бессмысленность и пустота.

И каждый путанный вопрос
Решён спокойно, твёрдо, мудро.
А на лице следы от слёз
Покрыты, матовою пудрой.

Мне в меру удаётся смех,
Такой простой и человечный.
А взгляд такой же, как у всех,
Опустошённый и беспечный.

И я не вспомню никогда
О самом злом и потаённом:
О не пришедшем никогда,
О никогда несовершённом.

24. XI.32

«Сентиментальностей не нужно…»

«Сентиментальностей не нужно,
Ни пошлых чувств, ни громких слов!»
А на столе — остывший ужин
И тиканье твоих часов.

Который час? Должно быть — полночь,
А, может быть, и два, и три.
А одиночество-то? Полно.
Ведь так проплачешь до зари.

О чём? О призрачной надежде,
Растаявшей, как синий дым?
О том, что мы не те, что прежде,
И прежнего не повторим?

Что всё равно мне — где ты, что ты,
Куда ушёл, когда придёшь?
Что у меня свои заботы,
Которых ты не разберёшь?

Холодный суп Тарелки рядом.
Пять лет сегодня? Целых пять? —
Сентиментальностей не надо!
Устала я. Скорее спать!

14. I.33

«Спасибо за жаркое лето…»

Спасибо за жаркое лето
И дали несжатых полей.
За проблески сильного света
На слишком несветлой земле.

За письма почти человечьи,
Без литературных прикрас,
За радость нечаянной встречи,
Друг к другу подвинувшей нас.

За шум урагана ночного
И тяжесть последней любви.
За неповторимое слово,
Жестокое слово: «живи!»

16. I.33

«Если ты никуда не уходишь…»

Если ты никуда не уходишь —
Посидим вечерок у огня.
Пронесутся в немом хороводе
Отошедшие призраки дня.

За остывшею чашкою чая
Долгий вечер с тобой проведём,
Посидим, помолчим, поскучаем
(Ведь давно мы скучаем вдвоём).

Будет в мокрые стёкла столовой
Падать мертвенный свет фонарей
И, быть может, почудится снова
Смутный запах исчезнувших дней.

И мы вспомним о горькой потере,
О призыве протянутых рук,
О свободе, о счастье, о вере,
Обо всём, чего не было, друг.

9. II.33

«Ещё не раз в тревоге зыбкой…»

Ещё не раз в тревоге зыбкой
Ты вспомнишь глупые мечты.
Не оскорбляй же их улыбкой,
Не отрицай, что это — ты.

Ведь это молодость простая
Тебя томила и вела.
Ведь это молодость, играя,
Как конь, кусала удила.

И в жизни путаной и стыдной
Ещё не раз, устав от бурь,
И ты взлетишь душой пустынной
В нерукотворную лазурь.

И, может быть, назвав ошибкой
Свой долгий, кропотливый путь,
С простой и радостной улыбкой
Захочешь прошлое вернуть.

9. II.33

«Устав от трезвости и воли…»

Устав от трезвости и воли,
От непреклонной высоты,
От этой непосильной роли,
От напряжённой суеты,

От твёрдых, педантично-строгих
Непоколебленных основ,
От неуступчивых, жестоких —
Когда-то выдуманных слов, —

Как хочется вдруг опуститься
Куда-то в сумерки, на дно.
Безвольно опустить ресницы
И тихо бросить: «Всё равно!»

16. II.33

ПАМЯТИ ЖЕРМЭН («Был день, как день. За ширмой белой…»)

Был день, как день. За ширмой белой
Стоял встревоженный покой.
Там коченеющее тело
Покрыли плотной простынёй.

И всё. И кончились тревоги
Чужой, неласковой земли.
И утром медленные дроги
В туман сентябрьский проползли.

Ну что ж? И счастье станет прахом.
И не во сне и не в бреду —
Я без волненья и без страха
Покорно очереди жду.

Но только — разве было нужно
Томиться, биться и терпеть,
Чтоб так неслышно, так послушно
За белой ширмой умереть?

20. II.33

«Спи, не думай о долгах…»

Спи, не думай о долгах:
Как-нибудь уладим.
Не убьют же нас впотьмах,
Притаившись сзади.

В жизни света больше нет,
Ни пути, ни цели.
Завтра матовый рассвет
Тихий снег расстелет.

И уйдёшь опять один…
Каждый день всё то же,
Тут тебе уж и кальмин
Больше не поможет.

Спи и обо всём забудь.
В думах толку мало —
Всё устроим как-нибудь,
Всё начнём сначала.

Ну и что ж? Весь путь земной
Соткан из печали.
Разве прежде мы с тобой
Этого не знали?

Так учись на всё смотреть
Без волнений грозные.
А не хочешь — умереть
Никогда не поздно.

24. II.33

«Всё забыто — и радость и горе…»

Всё забыто — и радость и горе
Тех бессмертных, казалось бы, дней:
Ледяное Эгейское море,
Ледяные огни кораблей.

Ледяные от холода руки,
Ледяные — от боли — сердца.
Всё забыто — и радость, и муки,
И печаль, и любовь без конца.

Стало ясно, что жизнь отшумела,
Отдразнила, прошла, отошла,
Только ветром осенним задела,
Только в тёмный тупик завела.

Сердце брошено где-то далёко,
Воля к жизни обидно мертва,
И слова о «просроченных сроках»
Не совсем уж пустые слова.

4. III.33

«Мы мало прожили на свете…»

Мы  мало прожили на свете,
Мы мало видели чудес.
Вот только — дымчатые эти
Обрывки городских небес.

И эти траурные зданья
В сухой классической пыли,
Да смутные воспоминанья
Мы из России привезли.

В огромной жизни нам досталась
От всех трагедий мировых
Одна обидная усталость,
Невидимая для других.

И всё покорнее и тише
Мы в мире таем, словно дым.
О не пришедшем, о не бывшем
Уже всё реже говорим.

И даже в мыслях, как бывало,
Не рвёмся в огненную даль,
Как будто прошлого не мало,
И настоящего не жаль.

III.33