Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

23. I.41

«Бледной, неряшливой, очень и очень усталой…»

Бледной, неряшливой, очень и очень усталой
Снова, как прежде, я молча к тебе подошла.
Видишь, какой я теперь некрасивою стала.
Жизнь обтрепала, обжулила и — предала.

Только порой задыхается подлая жалость.
Сладостно жжёт, поднимается с мутного дна.
Только подумать, что жизни так мало осталось,
Страшно подумать: она никому не нужна.

Друг мой… когда-то мы были большими друзьями,
Друг мой, подумай: я будто давно умерла,
Много ли верст и столетий легло между нами,
И не меня отражают твои зеркала.

Это — не я. Это только забытая кличка,
Стёртая память ушедших и проданных дней.
Боль моя стала твоей равнодушной привычкой,
Жизнь моя стала привычною болью твоей.

8. II.41

«Такие сны, как редкостный подарок…»

Такие сны, как редкостный подарок,
Такие сны бывают раз в году.
Мой день сгорал, да он и не был ярок,
День догорал в неубранном саду.

Проходят дни, как злобные кошмары,
Спаленные тревогой и тоской.
А ночью сны о лавках и базарах,
Где сыр без карточек и молоко.

И вдруг среди заботы и обмана,
Средь суеты, в которой я живу,
Приснится то, что близко и желанно,
Что никогда не будет наяву.

25. II.41

Игорю («Двенадцать лет без перерыва!..»)

«Двенадцать лет без перерыва!
«Двенадцать лет! Огромный срок!»
А сердце бьётся терпеливо,
Твердит заученный урок.

Двенадцать лет — без перемены —
Толчками сердца — вновь и вновь —
Бежит в твоих упругих венах
Моя бунтующая кровь.

И в жизнь войдя большим и смелым,
Сквозь боль отчаянья и ложь,
Слова, что я сказать не смела,
Ты за меня произнесешь.

9. V.41

«Очень большая усталость…»

Очень большая усталость,
Очень простые слова —
Всё, что от жизни осталось,
Всё, чем ещё я жива.

Всё, что осталось от звонких
И патетических слов.
Жизнь оказалось лишь тонкой,
Чёрной тетрадкой стихов.

Прошлого было так мало,
В будущем — холод и жуть.
— Господи, как я устала!
Как я хочу отдохнуть!

22. V.41

«Километр за километром…»

Километр за километром,
Бодро, с самого утра,
Против бешеного ветра,
По горам, да по горам.

По крутым холмам Шампани,
Где везде — следы войны,
(Той и этой), где в тумане
Дали смуглые видны.

Где бескрайние просторы,
По дорогам скрип телег,
И ещё совсем не скоро —
Скудный ужин и ночлег.

Но сильней всего на свете
Я люблю такие дни.
Впереди подъём и ветер.
Делать нечего! Гони!

19. VIII.41 Route Reims-Eperney

«Ты не вспомнишь уютного детства…»

Ты не вспомнишь уютного детства,
Знал ты только сумбур и хаос.
Без любви к обстановке и месту,
Будто в таборе диком ты рос.

Без понятья о родине даже
(Кто ты? Русский? Француз? Апатрид?)
Никогда ты не встанешь на страже
У могильных торжественных плит.

Ты не знал «беззаботного детства»,
Дать тебе его я не смогла,
— Но другое, другое наследство
Для тебя я всю жизнь берегла.

И дано оно очень немногим:
Ты полюбишь сильней и сильней
Шорох шин по пустынным дорогам
И свободу несчитанных дней.

Ты полюбишь большие просторы,
Ты научишься в сердце беречь
Каждый новый посёлок и город,
Новизну неожиданных встреч.

Каждый день, неизвестный заране,
Каждый новый, крутой поворот,
И на карте огромных скитаний —
Нити властно зовущих дорог.

И, взлюбив, как бесценное благо,
Землю, землю под твёрдой ногой,
В жизнь войдёшь ты бездомным бродягой,
С беспокойной и жадной душой.

7. IX.41. Ночью

На вокзале («Сутолока вокзальная…»)

Сутолока вокзальная.
Все дороги — дальние,
Все дороги — новые
Трудные пути.

Веселей и радостней,
Горестней — печальнее
Места не найти.

Всё — недолговечное,
Мимолетно-встречное,
Очень человечное,
И чего-то жаль.

И всегда — извечные,
Радости тревожные,
Устремленье в даль.

Вечно над вокзалами,
Рельсами и шпалами
Рвётся едкий дым.

И тоска дорожная,
И тоска железная
Тянется за ним.

Ночь с 15 по 16.IX.41 Gare Le Lyon

«Уверенный, твёрдый, железный…»

Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид.

М.Лермонтов

Уверенный, твёрдый, железный,
Презревший лишенья и страх,
Взлетающий в звёздные бездны,
Ныряющий в тёмных морях,

Ещё — победитель-удачник
(«Куда только мы не зашли!»)
— Немецкий мечтательный мальчик
Гуляет по карте земли.

Он так подкупающе молод,
Так бодро шагает вперёд,
Неся разоренье и голод
Повсюду, куда не придёт.

Его на бульварах Парижа
Так раздует каждый пустяк:
Он губы застенчиво лижет,
Косясь на французский коньяк.

У пёстрых витрин магазинов
Часами стоит, не идёт,
Совсем по-ребячьи разинув
Свой красный, смеющийся рот.

А завтра — послушный приказу —
С винтовкой на твёрдом плече
Пойдёт…И не бросит ни разу
Простого вопроса: «Зачем?»

Зачем ему русские вьюги?
Разрушенные города?
На севере или на юге
— Везде — непременно — всегда.

Зачем ему гибнуть и драться
Среди разрушений и бед,
Когда за плечами лишь двадцать
Восторгом обманутых лет?

Неужто такая отрада —
Недолгих побед торжество?
Ведь запах смолы из Шварцвальда
Уже не коснётся его.

И над безымянной могилой
Уже не поплачет никто:
— Далёкий, обманутый, милый…
— За что?..

18. I.42

«Темнота. Не светят фонари…»

Темнота. Не светят фонари.
Бьют часы железным боем где-то.
Час, ещё далекий до зари.
Самый страшный час — перед рассветом.

В этот час от боли и тоски
Так мучительно всегда не спится.
Час, когда покорно старики
Умирают в городской больнице.

Час, когда, устав от смутных дел,
Город спит, как зверь насторожённый,
А в тюрьме выводят на расстрел
Самых лучших и не примирённые.

3. III.42

«Уверенный, твёрдый, железный…»

Сияла ночь…

Фет

В раскрытом окне трепетали холодные звёзды,
Скользили, клубясь, над зигзагами крыш облака,
Был гулом моторов насыщен томительный воздух
И мягкие взрывы, как гром. И сжималась рука.

Сверкающий луч опоясывал небо сияньем.
Назойливо шарил, и снова соскальзывал прочь.
И, камень за камнем, огромные, серые зданья
Беспомощно рушились в истинно звёздную ночь.

В глубоких подвалах не спали усталые люди.
Над городом тёмным сияла бесстрастная твердь.
И в звёздное небо громоздкие дула орудий
Со злобой плевали тяжёлую, страшную смерть.

13. VI.42