Роджер Бэкон - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Роджер Бэкон
• Издательство: Издательство францисканцев
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-89208-056-0

Данное издание впервые представляет русскому читателю сочинения знаменитого английского богослова, философа и естествоиспытателя, монаха-францисканца Роджера Бэкона (ок. 1214 — после 1292). Р. Бэкон известен как один из предвестников методологии науки Нового времени. Критикуя схоластические методы познания, характерные для XIII в., Р. Бэкон подчеркивает значение математики, астрономии, географии, филологии для достижения истинного знания. Большое внимание он уделяет опыту как критерию истины. Настоящее издание включает фрагменты наиболее известного труда Р. Бэкона — «Opus maius» («Большое сочинение»), а также его работу «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии».

В фигурных скобках {…} даны ссылки на литературу, источники, а в прямоугольных скобках […] даны примечания.

---

Capitulum XVIII. Глава XVIII

His consideratis, patet intentum principale; et manifestum est quod omnes philosophi infideles et Poetae et Sibyllae et quicunque sapientiae sunt dediti, inventi sunt post philosophos veros et fideles, qui fuerunt filii Seth et Noe cum filiis suis, quibus Deus dedit vivere sexcentos annos propter studium sapientiae complendum, ut dicit Iosephus primo Antiquitatum, asserens quod in minore tempore non potuerant complere philosophiam praecipue propter astronomiam in qua est maior difficultas, eo quod a caelestibus homines mortales multum distant; sed Deus eis revelavit omnia, et dedit eis vitae Iongitudinem, ut philosophiam per experientias complerent. Sed propter malitiam hominum qui abusi sunt viis sapientiae, ut Nimroth, et Zoroaster, et Atlas, et Prometheus, et Mercurius aut Trismegistus, et Aesculapius, et Apollo, et alii qui colebantur sicut Dii propter sapientiam, Deus obscuravit cor multitudinis, et recidit paulatim usus philosophiae usquequo iterum Salomon eam revocavit et perficit omnino, sicut Iosephus docet octavo Antiqidtatum. Et iterum propter peccata hominum evanuit studium sapientiae, donec Thales Milesius resumpsit eam, et eius successores dilataverunt, usquequo Aristoteles consummavit, quantum fuit possibile iuxta idem tempus. Sed isti ab Hebraeis didicerunt omnia, sicut Aristoteles dicit in libro Secretorum, quoniam philosophi infideles, ut Nimroth et alii, fuerunt post Seth, Noe, Sem et Abraham; et post Salomonem, qui secundo perficit eam, fuerunt reliqui philosophi infideles ut Thales et Pythagoras, Socrates et Plato, et Aristoteles. Ideo manifestum est, quod philosophiae perfectio fuit primo data sanctis, Patriarchis et Prophetis, quibus lex Dei similiter fuit ab uno et eodem Deo revelata; quod non fuisset factum, nisi philosophia omnino esset sanctis Dei et legi sacrae conformis et utilis ac necessaria propter intellectum legis et excusationem et defensionem; insuper ut fiat eius persuasio, et probetur et communicetur et dilatetur: nam omnibus his modis necessaria est, sicut discurrendo per partes singulas philosophiae apparebit. Et ideo philosophia non est nisi sapientiae divinae explicatio per doctrinam et opus, et propter hoc una est sapientia perfecta, quae sacris litteris continetur.

После рассмотрения всего этого становится ясным искомое, и очевидно, что все языческие философы, поэты и сивиллы, какой бы мудростью они ни обладали, жили после истинных и верных философов, которые были детьми Сифа и Ноя и их сынов, которым Бог даровал возможность жить по шестьсот лет для того, чтобы они смогли завершить занятия мудрости, как говорит Иосиф в I книге Иудейских древностей, утверждая, что за меньшее время они не смогли бы завершить философию, прежде всего — из-за астрономии, в которой имеются значительные сложности по причине того, что небесное сильно удалено от смертных людей. Но Бог открыл им все и даровал им долгую жизнь, чтобы они завершили философию путем опыта. Однако из-за злодейств людей, злоупотребивших мудростью, таких как Нимрод, Зороастр, Атлас, Прометей, Меркурий (Трисмегист), Асклепий, Аполлон и др., почитавшихся из-за своей мудрости богами, Бог затемнил сердце толпы и понемногу применение философии сошло на нет, пока Соломон вновь не призвал ее и не довел до полного совершенства, как говорит Иосиф в VIII книге [Иудейских] древностей. И опять же вследствие грехов людских занятия мудростью пришли в упадок, пока их не возобновил Фалес Милетский и не распространили его преемники вплоть до Аристотеля, который довел [философию] до совершенства — насколько это было возможно для его времени. Но они были научены всему иудеями, как Аристотель говорит в книге Тайная тайных, поскольку языческие философы, такие как Нимрод и другие, жили после Сифа, Ноя, Сима и Авраама, а [другие] языческие философы, такие как Фалес, Пифагор, Сократ, Платон и Аристотель, жили после Соломона, который вторично довел до совершенства философию. И потому ясно, что совершенство в философии было, прежде всего, дано святым, патриархам и пророкам, которым равным образом одним и тем же Богом был открыт и закон Божий; и этого не могло бы случиться, если бы философия не соответствовала полностью священному закону и святым Божиим, а также не была бы полезной и необходимой для понимания, оправдания и защиты закона. Кроме того, как станет ясно из рассмотрения отдельных частей философии, она необходима для того, чтобы закон утверждался, доказывался, сообщался [нехристианам] и распространялся. И потому философия есть не что иное, как раскрытие Божественной мудрости с помощью обучения и труда, а потому существует одна совершенная мудрость, которая содержится в Священном Писании.

PARS TERTIA HUIUS PERSUASIONIS. De utilitate grammaticae. Часть третья данного увещевания. О пользе грамматики

Declarato igitur, quod una est sapientia perfecta, quae sacris litteris continetur per ius canonicum et philosophiam […] nec alia requiritur scientia pro utilitate generis humani, nunc volo descendere ad ea huius sapientiae magnifica, quae maxime valent exponi. Et sunt quinque, sine quibus nec divina nec humana sciri possunt, quorum certa cognitio reddit nos faciles ad omnia cognoscenda. Et primum est Grammatica in linguis alienis exposita, ex quibus emanavit sapientia Latinorum. Impossibile enim est, quod Latini perveniant ad ea, quae necessaria sunt in divinis et humanis, nisi notitiam habeant aliarum linguarum, nec perficietur eis sapientia absolute, nec relate ad ecclesiam Dei et reliqua tria praenominata. Quod volo nunc declarare, et primo respectu scientiae absolutae. Nam totus textus sacer a Graeco et Hebraeo transfusus est, et philosophia ab his et Arabico deducta est.

Итак, разъяснив, что существует одна совершенная мудрость, которая заключена в Священном Писании и [разъясняется] с помощью канонического права и философии […] и что для пользы рода человеческого не нужна какая-либо другая наука, теперь я желаю перейти к тем главным [частям] этой мудрости, которые, прежде всего, требуют разъяснения. И имеется пять таких [частей], без которых не может быть познано ни человеческое, ни Божественное, и достоверное знание которых дает нам возможность легко постигать все. И первая из них — грамматика, представленная в чужих языках, от которых происходит мудрость латинян. Ибо невозможно, чтобы латиняне достигли необходимого [знания] о Божественном и человеческом, не обладай они знанием других языков, и [в ином случае] их не достигла бы мудрость, взятая сама по себе, и в приложении к Церкви Божией и остальным трем вышеупомянутым вещам [т. е. к государству верных, обращению нехристиан и опровержению тех, кого невозможно обратить]. Ибо все Священное Писание переведено с греческого и иудейского, равно как и философия переведена с этих же языков, а также с арабского.

Sed impossibile est quod proprietas unius linguae servetur in alia. Nam et idiomata euisdem linguae variantur apud diversos, sicut patet de lingua Gallicana, quae apud Gallicos et Picardos et Normannos et Burgundos multiplici variatur idiomate. Et quod proprie dicitur in idiomate Picardorum horrescit apud Burgundos, immo apud Gallicos viciniores: quanto igitur magis accidet hoc apud linguas diversas? Quapropter quod bene factum est in una lingua, non est possibile ut transferatur in aliam secundum eius proprietatem quam habuerit in priori.

Однако невозможно, чтобы свойства одного языка сохранялись в другом. В самом деле, выражения одного и того же языка различны у различных народов, как это явствует на примере французского языка, многие выражения которого различаются у французов, пикардийцев, нормандцев и бургундцев. И то [слово], которое уместно в пикардийском наречии, неуместно у бургундцев и даже у более близких французов; следовательно, куда большие [различия] имеются в случае различных языков. Поэтому то, что хорошо выражено в одном языке, невозможно перевести на другой, сохранив все те характерные особенности, которые таковое имело в первом.

Unde Hieronymus in epistola De optimo genere interpretandi sic dicit: "Si ad verbum interpretor, absurdum resonat". […] Et ideo nullus Latinus sapientiam sacrae scripturae et philosophiae poterit ut oportet intelligere, nisi intelligat linguas a quibus sunt translatae.

В связи с этим Иероним в письме О наилучшем способе перевода говорит так: «Если я перевожу дословно, то это звучит абсурдно». […] Поэтому ни один латинянин не сможет понять как должно мудрость Священного Писания и философии, если он не знает языки, с которых они переведены.

Et secundo considerandum est quod interpretes non habuerunt vocabula in Latino pro scientiis transferendis, quia non fuerunt primo compositae in lingua Latina. Et propter hoc posuerunt infinita de linguis alienis, quae sicut nec intelliguntur ab eis, qui linguas ignorant, sic nec recte proferuntur nec scribuntur ut debet; atque, quod vile est, propter ignorantiam linguae Latinae posuerunt Hispanicam, et alias linguas maternas, quasi infinities pro Latino. […]

Во-вторых, следует учесть, что переводчики не имеют в латинском языке слов для [терминов] переводимых научных трудов, поскольку те не создавались изначально на латыни. И вследствие этого они используют бесчисленные слова из чужих языков, которые остаются непонятными для тех, кто этих языков не знает, неправильно произносятся и пишутся не так, как должно. Кроме того, что хуже, переводчики вследствие незнания латыни используют вместо латинских слова из испанского и других родственных языков, коим несть числа. […]

Tertio, oportet quod interpres optime sciat scientiam quam vult transferre, et duas linguas a quibus et in quas transferat. Solus Boethius primus interpres novit plenarie potestatem linguarum. Et solus dominus Robertus dictus Grossum Caput, novit scientias. Alii quidem mendici translatores defecerunt multum tam in scientiis quam in linguis; quod ostendit ipsorum translatio. Nam tanta est perversitas et horribilis difficultas, maxime in libris Aristotelis translates, quod nullus potest eos intelligere. Sed quilibet alii contradicit, et multiplex reperitur falsitas, ut patet ex collatione diversorum interpretum et textuum diversarum linguarum.

В-третьих, надлежит, чтобы переводчик в совершенстве знал науку, труды по которой он переводит, и два языка — с которого и на который он переводит. [Но] только первый переводчик Боэций в полной мере знал возможности языков, и только Роберт, называемый Большая Голова [Гроссетест], знал науки. Прочие же ничтожные переводчики не знали многого как в науках, так и в языках, что показывают их переводы. Ибо в переводах, особенно книг Аристотеля, имеется столько искажений и чудовищных недостатков, что никто не может их понять. И один переводчик противоречит другому, и неоднократно встречаются ложные [толкования], что очевидно из сравнения разных переводов и текстов на разных языках.

Et similiter in textu sacro inveniuntur falsa, et male translata quamplurima. Nam Hieronymus probat translationem LXX interpretum et Theodotionis et Aquilae multas habuisse falsitates, quae fuerunt vulgatae per totam ecclesiam. Et omnes stabant maxime pro translatione LXX, sicut pro vita, et reputabatur Hieronymus falsarius et corruptor scripturarum, donec paulatim claruit veritas Hebraica per solum Hieronymum in Latinum conversa. Ne tamen nimia novitate deterreret Latinos, ideo, ut ipse scribit, aliquando coaptavit se LXX interpretibus et aliquando Theodotioni, aliquando Aquilae, et ideo multa dimisit, et propter hoc remanserunt plura falsa. […]