Роджер Бэкон - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Роджер Бэкон
• Издательство: Издательство францисканцев
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-89208-056-0

Данное издание впервые представляет русскому читателю сочинения знаменитого английского богослова, философа и естествоиспытателя, монаха-францисканца Роджера Бэкона (ок. 1214 — после 1292). Р. Бэкон известен как один из предвестников методологии науки Нового времени. Критикуя схоластические методы познания, характерные для XIII в., Р. Бэкон подчеркивает значение математики, астрономии, географии, филологии для достижения истинного знания. Большое внимание он уделяет опыту как критерию истины. Настоящее издание включает фрагменты наиболее известного труда Р. Бэкона — «Opus maius» («Большое сочинение»), а также его работу «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии».

В фигурных скобках {…} даны ссылки на литературу, источники, а в прямоугольных скобках […] даны примечания.

---

Et haec argumenta in salutiferis rebus sunt fortissima, in puris speculativis impotentia, sicut demonstratio efficacissima est in speculationibus nudis, sed impotens est omnino in practicis, et in his quae pertinent ad salutem, secundum quod Aristoteles dicit primo Moralis philosophiae, quod perprimum est mathematicum uti argumento rhetorico, et rhetorem demonstrationem experiri, quoniam, ut dicit secundo, haec scientia non est contemplationis gratia, sed ut boni fiamus.

И эти аргументы наиболее сильны в вещах спасительных, но слабы в чисто теоретических [науках], точно так же, как в чистом знании наиболее действенно логическое доказательство [111], хотя оно совершенно бессильно в [науках] практических и в тех, которые относятся к спасению. В соответствии с этим Аристотель говорит в первой книге Этики, что математику нет смысла использовать риторический аргумент, а ритору — логическое доказательство, поскольку, как он говорит во второй книге, эта наука — не ради созерцания, но для того, чтобы мы становились благими.

Aristoteles igitur fecit libros de his argumentis, et Alpharabius in libro De scientiis affirmat duas partes logicae debere constitui de his duobus argumentis, quia sola logica deberet docere cuiusmodi sunt argumenta, et qualiter componantur propter usum omnium aliarum scientiarum. Et tunc logica speculativis scientiis per argumenta, videlicet duo, quae sunt dialecticum et demonstrativum, moralibus autem ministrat practica argumenta. Et quia theologia et ius canonicum mores et leges et iura determinant, ideo haec duo argumenta sunt eis necessaria. […]

Итак, Аристотель создал книги об этих аргументах, и аль-Фараби в книге О науках утверждает, что две части логики должны состоять из [рассуждения] об этих двух аргументах, поскольку только логика должна учить, каковы суть аргументы и как они формируются для использования всеми прочими науками. И тогда логика служит теоретическим наукам двумя, а именно, диалектическим и доказательным, аргументами, а этике — практическими. И поскольку богословие и каноническое право определяют мораль, законы и право, то им необходимы эти два аргумента. […]

Quinta ratio est ad hoc, quoniam ex sensu sunt compositae et expositae, et ideo cum scientiae fuerunt traditae Latinis a linguis alienis, omnes sancti et philosophi Latini, qui exponunt scientias, usi sunt caeteris copiose, et multiplicant nobis vocabula Graeca et Hebraea et Chaldaea et Arabica, praeter ea quae in textibus continentur. Et nos sumus filii et successores sanctorum et sapientum usque ad haec ultima tempora. Nam vidimus aliquos de antiquis qui multum laboraverunt, sicut fuit dominus Robertus praefatus translator, episcopus Lincolniensis, et dominus Thomas venerabilis antistes Sancti David nuper defunctus, et frater Adam de Marisco, et magister Hermannus Translator et quidam alii sapientes. Sed quoniam eos non imitamur, ideo ultra illud quod credi potest deficimus a potestate scientiarum, quia expositiones authenticas non possumus intelligere et per eas nec intellectum scientiarum possumus obtinere. […]

Пятая причина [необходимости знания языков] заключается в том, что [переводы] осуществлялись и комментировались по собственному усмотрению [переводчиков и комментаторов]. Поэтому когда научные труды переводились с чужих языков на латынь, все латинские святые и философы, которые разъясняли науки, в изобилии использовали другие [языки] и распространяли в нашем языке греческие, еврейские, халдейские и арабские слова, помимо тех, которые имелись в текстах. И мы суть дети и наследники святых и мудрецов — вплоть до нынешнего времени. Ибо мы видим, как много работали наши предшественники, такие как вышеназванный переводчик Роберт [Гроссетест], епископ Линкольна, недавно умерший достопочтенный Фома, епископ Сент-Дэвида [112], брат Адам Марш [113], магистр Герман Переводчик [114] и некоторые другие мудрецы. Но поскольку мы не подражаем им, то сверх того, чему можно доверять, у нас отсутствует [знание] о возможностях наук, ибо мы не можем распознать аутентичные толкования, вследствие чего не можем обрести и понимания наук. […]

Sexta ratio est propter errorum falsitatum infinitarum correctionem in textu tam theologiae quam philosophiae, non solum in littera, sed in sensu. […]

Шестая причина заключается в необходимости исправления бесчисленных ошибок перевода, не только в букве, но и в смысле, как в философских, так и в богословских текстах. […]

Septima ratio est, quia necesse est ut Latini sciant linguas specialiter propter sensus falsitatem, etsi littera esset verissima Nam tam in theologia quam in philosophia necessariae sunt interpretationes et praecipue in textu sacro, et in textu medicinae et scientiarum secretarum, quae nimis occultantur propter ignorantiam interpretationum. […]

Седьмая причина заключается в том, что латинянам необходимо знать языки в особых аспектах, поскольку [часто случается так], что, даже если в отношении буквы перевод в высшей степени истинен, смысл его ложен. Ибо как в богословии, так и в философии [в определенных случаях] необходимо должен использоваться перевод с толкованием (прежде всего это относится к Священному Писанию, медицине и тайным наукам). Но [в настоящее время] вследствие неверных толкований они весьма неясны. […]

Est ultima ratio scientialis de necessitate linguarum quod grammatica in lingua Latinorum tracta est a Graeco et Hebraeo. Nam litteras accepimus a Graecis, ut docet Priscianus, et totam rationem tractandi partes omnes Priscianus accepit a Graecis et miscet Graecum in multa abundantia per omnes libros suos. Et ipsa vocabula linguae Latinae, et tam theologica quam philosophica, ab alienis linguis pro parte maxima sunt transfusa, quorum aliqua suspicantur Latini esse alterius linguae; et de aliquibus non considerant quod ab aliena lingua descendunt. Multa vero aestimantur quod sint penitus Latina, cum tamen sint Graeca, vel Hebraea, vel Chaldea, seu Arabica, in quibus tam in pronuntiatione quam in scriptura et sensu accidit multiplex error Latinorum; nec est modicum errare in vocabulis, quia per consequens errabitur in orationibus, deinde in argumentis, tandem in his quae aestimantur concludi. […]

И последнее научное обоснование необходимости [знания] языков заключается в том, что грамматика перенесена в латынь из греческого и еврейского. Ведь, как учит Присциан [115], буквы мы переняли у греков, да и все способы трактовки всех частей [речи] Присциан взял у греков и примешивал греческий в великом изобилии во всех своих книгах. И сами слова латинского языка, как из сферы богословия, так и из сферы философии, по большей части перенесены из иных языков. О некоторых из них у латинян имеется подозрение, что они взяты из другого языка, а о заимствовании других они не знают. И многие [из последних] считаются полностью латинскими, а на деле являются греческими, еврейскими, халдейскими и арабскими. И в этих словах латиняне допускают многочисленные ошибки — в произношении, письме и понимании; и вовсе не является незначительной ошибка в словах, поскольку за этим следует ошибка в высказывании, затем в аргументе и, наконец, в том, что считается выводом [из аргумента]. […]

Cum iam manifestavi quomodo cognitio linguarum sit necessaria Latinis propter studium sapientiae absolutum nunc volo declarare quomodo oportet eam haberi propter sapientiam comparatam ad Dei ecclesiam et rem publicam fidelium et confusionem infidelium et eorum reprobationem qui converti non possunt. Nam quadrupliciter in eis necessaria est ecclesiae, primo videlicet propter officium divinum, eo quod Graecis et Hebraeis et Chaldaeis utuntur in officio sicut in scriptura. […] Cum ergo ignoramus scripturam et pronuntiationem rectam et sensum multum deficimus a veritate et devotione psallendi. Nam loquimur sicut pica et psittacus et talia bruta animalia quae voces emittunt humanas, sed nec recte proferuntur nec intelliguntur quae dicunt. […]

И поскольку я уже показал, в каком смысле знание языков необходимо латинянам для изучения мудрости самой по себе, то теперь я хочу показать, как им надлежит обладать знанием языков для мудрости в приложении к Церкви Божией, государству верных, обращению нехристиан и опровержению тех, кого невозможно обратить. И есть четыре причины необходимости знания языков для Церкви. Первая — ради литургии, поскольку греческие, еврейские и халдейские слова используются в богослужении, как и в Писании. […] Но поскольку мы не знаем правильного написания и произношения [этих слов], а также смысла многих из них, то мы отклоняемся от истины и в пении псалмов во время богослужения. Ибо, мы говорим, как попугаи, сороки и другие неразумные животные, которые подражают человеческим словам, но произносят их неправильно и не понимают, что говорят. […]

Secunda causa est quod ecclesiae necessaria est cognitio linguarum propter sacramenta et consecrationes. Nam intentio necessaria est sacramento, ut theologi sciunt. Et intentionem praecedit intellectus et notitia rei faciendae. Et ideo per omnem modum expediret ecclesiae ut sacerdotes et praelati omnia vocabula sacrificiorum et sacramentorum et consecrationum scirent recte proferre et intelligere, sicut a principio sacri et summi pontifices et omnes sancti patres et institutores ordinum ecclesiasticorum constituerunt et sciverunt qualiter in verbis et sensibus mysteria Dei consisterent. […]

Вторая причина, по которой Церкви необходимо знание языков, — ради таинств и священнодействий. Ибо, как знают богословы, для совершения таинства необходимо намерение [совершающего таинство]. Но намерению предшествует понимание и знание совершаемой вещи. И поэтому Церковь всеми способами должна содействовать тому, чтобы священники и прелаты знали, как правильно произносить, и понимали все слова жертвоприношений, таинств и посвящений: так, как их установили и записали изначально священные и верховные понтифики, и все святые Отцы, и основатели церковных институтов, [указавшие,] как в словах и смыслах [слов] содержатся таинства Божии. […]

Tertia vero causa est de notitia linguarum ecclesiae Dei necessaria. Nam multi Graeci et Chaldaei et Armeni et Syrii et Arabes et aliarum linguarum nationes subiiciuntur ecclesiae latinorum, cum quibus multa habet ordinare et illis varia mandare. Sed non possunt haec recte pertractari nec ut oportet utiliter nisi Latini sciant linguas earum. Cuius signum est quod omnes dictae nationes vacillant fide et moribus, et ordines ecclesiae salutares per sincerum non recipiunt in lingua materna. Unde accidit quod apud tales nationes sunt mali Christiani et ecclesia non regitur ut oportet. […]

Третья причина — это знание языков, необходимых Церкви Божией. В самом деле, многие греки, халдеи, армяне, сирийцы, арабы и народы других языков подчиняются латинской Церкви, при том, что последняя должна многое в их [Церквах] упорядочить и многое им предписать. Но если латиняне не знают их языков, то таковое сложно будет передать им с пользой для дела. Знаком того [что последнее необходимо] является то, что все указанные народы шатки в вере и нравах и не принимают спасительные установления Церкви в чистом виде на родном языке. Поэтому получается, что среди этих народов живут плохие христиане и Церковь не управляется так, как должна. […]