Фома Аквинский - Сумма теологии. Том I

• Название: Сумма теологии. Том I
• Автор: Фома Аквинский
• Жанр: Религия

«Сумма Теологии» (Summa theologiae, Summa theologica), самое значительное по своему влиянию на христианский мир философское сочинение. Главный труд великого христианского философа и богослова, крупнейшего схоласта и метафизика Фомы Аквинского (Thomas Aquinas – 1225–1274). Оказал огромное влияние на развитие православного «школьного богословие», его влияние едва ли можно переоценить.

Вся «Сумма Теологии», прекрасная хрестоматия по целому массиву вопросов христианской веры и жизни. Во многих своих рассуждениях («непорочное зачатие» Девы Марии; «безусловный примат папы» и др.), Аквинат, совершенно неожиданно, для католического схоласта, занимает православную позицию.

Вся «Сумма…» состоит из трех частей. Труд представляет собою ряд трактатов, но основой деления являются вопросы оппонентов Фомы, затем приводиться противоречащее этим «возражениям» мнение, которое, однако, не кажется Аквинату достаточно убедительным или исчерпывающим, и только затем (после слова «отвечаю») излагается решение проблемы, принадлежащее самому автору, включая и опровержения «возражений»

Содержание

Том I • Том II • Том III • Том IV • Том V • Том VI • Том VII • Том VIII • Том IX • Том X • Том XI • Том XII

---

Этому противоречит следующее: апостол [Павел] сказал, что «нам Бог открыл Духом Своим» то, чего «никто из властей века сего не познал» (1 Кор. 2:10,8), в том числе и философы, о чем толкуют [нам] глоссы.

Отвечаю: посредством благодати мы обретаем куда более совершенное познание Бога, нежели в силу естественных причин. Это доказывается следующим образом. Познание, которое мы обретаем в силу естественных причин, держится на двух ре-щах: образах, которые мы получаем от чувственных об` .? и свете естественного разума, позволяющего нам абстрагировать из них умопостигаемые представления.

Но в обоих этих случаях человеческому познанию помогает откровение благодати. Ведь и свет естественного разума укрепляется светом славы, и образы в человеческом воображении, дабы они лучше выражали божественное, нежели те [образы], которые мы получаем от чувственных объектов, порою формируются божественностью. Так бывает в пророческих видениях, когда или чувственные вещи, или даже и голоса, чтобы [лучше] выразить некоторое божественное значение, формируются божественностью; например, при Крещении Святой Дух принял форму голубя и был слышен глас Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный» (Мф. 3:17).

Ответ на возражение 1. Хотя посредством откровения благодати в этой жизни мы не можем узнать о Боге, каков Он суть, и таким образом соединяемся с Ним как с неведомым, тем не менее, мы более полно знаем о Нем благодаря явленным нам многим и превосходящим [наше разумение] Его следствиям, а равно и благодаря тому, что приписываем Ему некоторые вещи, коих не можем знать в силу естественных причин, но – исключительно через божественное откровение, как, например, что Бог Един и [в то же время Он] – Троица.

Ответ на возражение 2. На основании образов – то ли полученных от чувственности в естественном порядке [причин], то ли сформированных в воображении божественностью – мы обретаем тем более совершенное познание в уме, чем сильнее в человеке умопостигаемый свет. Следовательно, когда речь идет об откровении, представленном через посредство образов, более полное познание обретается благодаря усилению [света естественного разума] божественным светом.

Ответ на возражение 3. Вера – это своего рода познание, ибо ум определяется верой к некоторому познаваемому объекту. Но это определение к некоторому объекту проистекает не из видения верующего, а из видения Того, в Кого верует [верующий]. Поэтому, насколько слабеет видение веры, настолько слабеет и познание, которое [само по себе] принадлежит науке, определяющей ум к некоторому объекту благодаря видению и разумению первых начал.

Вопрос 13. О Божественных именах

Рассмотрев все, что касается познания Бога, следует перейти к рассмотрению божественных имен. Ибо любое имя дается нами в соответствии с тем, как мы познаем. Относительно этого будет исследовано двенадцать [положений]: I) можем ли мы именовать Бога; 2) сказываются ли какие-либо из имен, прилагаемых к Богу, о Нем субстанциально; 3) следует ли принимать какие-либо из имен, прилагаемых к Богу, буквально, или же все они должны пониматься метафорически; 4) являются ли многие из имен, прилагаемых к Богу, синонимичными; 5) являются ли иные из имен, прилагаемых [равно] к Богу и тварям, соименными или одноименными; 6) если предположить, что они прилагаются аналогически, то прилагаются ли они первично к Богу или к тварям; 7) являются ли некоторые из имен, прилагаемых к Богу, преходящими; 8) относится ли имя „Бог» к природе или к действию; 9) сообщимо ли имя „Бог»; 10) это имя, обозначающее Бога, приписывается ли оно по природе, причастности и согласно мнению в соименном или одноименном смысле; 11) является ли имя „Сущий» наиболее подобающим Богу именем; 12) возможны ли утвердительные суждения о Боге.

Раздел 1. Можно ли именовать Бога?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ни одно из имен не приличествует Богу. Ибо сказано Дионисием: «Нет Ему имени, и нельзя найти Ему имя»[211]. И еще сказано: «Какое имя Ему, и какое имя Сыну Его? Знаешь ли?» (Прит. 30:4).

Возражение 2. Далее, любое имя либо абстрактно, либо конкретно. Но к Богу не могут относиться ни конкретные имена, поскольку Богу присуща простота, ни абстрактные, ибо они не обозначают нечто существующее. Поэтому никакое имя не может сказываться о Боге.

Возражение 3. Далее, имена существительные используются для обозначения субстанции через качество, глаголы и причастия обозначают субстанцию через время, местоимения – через указание или отношение. Но ничто из этого не приложимо к Богу, ибо Он не имеет качеств, не является акциденцией и не существует во времени. Более того, Он недоступен чувствам, благодаря чему на что-либо можно было бы указать. Его также нельзя описать посредством отношений, поскольку через указание на отношения мы называем нечто, упомянутое ранее посредством существительных, причастий или указательных местоимений. Поэтому мы никоим образом не можем дать имя Богу.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Господь – муж брани, Иегова – имя Ему» (Исх. 15:3).

Отвечаю: поскольку, согласно Философу, слова суть знаки идей[212], а идеи – подобия вещей, слова указывают на смысл вещей, схватываемых разумением. Из этого следует, что мы можем давать имя чему угодно в той мере, в какой мы его понимаем. Далее, как было показано выше, в этой жизни нам не дано узреть сущность Бога, однако мы познаем Бога через [рассматривание] творений как бесконечно превосходящее их начало. Таким образом, мы можем именовать Его по Его творениям, хотя такое обозначение не будет выражать божественную сущность как таковую, как, например, имя «человек» выражает сущность человека как такового, поскольку оно подразумевает определение человека; ибо идея, выраженная именем, суть определение.

Ответ на возражение 1. Причина, по которой Бог не имеет имени или полагается превосходящим всякое именование, заключается в том, что Его сущность превосходит все, что мы способны постигнуть о Боге или обозначить словом.

Ответ на возражение 2. Поскольку мы познаем и именуем Бога через сотворенное, имена, приписываемые Ему нами, обозначают свойственное материальным тварям, знание о которых всеяно в нас естественным образом. Но так как то, что в подобных тварях обладает совершенством и существованием, является составным, в то время как их форма лишена самостоятельного бытия, а, скорее, является тем, посредством чего некая вещь имеет свое бытие, отсюда следует, что все имена, употребляемые нами для самостоятельно существующих вещей, должны иметь конкретное значение, приложимое к вещам составным. В то же время имена, относящиеся к простым формам, обозначают не саму существующую вещь, но то, посредством чего она существует. Например, белизна обозначает то, посредством чего вещь бела. Так вот, поскольку Богу присуща простота и поскольку Он существует, мы приписываем Ему абстрактные имена, указывающие на Его простоту, и конкретные имена, указывающие на Его субстанцию и совершенство, хотя ни те, ни другие не выражают модуса Его бытия, ибо нашему разуму не дано познать в этой жизни, каков Он суть Сам по себе.

Ответ на возражение 3. Обозначить субстанцию через качество – это то же, что обозначить «подлежащее» через природу или определенную форму, в которой оно существует. Поэтому, поскольку нам приходится говорить о существовании и совершенстве Бога посредством указаний на нечто конкретное, мы применяем к Нему существительные, обозначающие субстанцию через качество. Далее, глаголы и причастия, обозначающие время, прилагаются к Нему постольку, поскольку Его вечность включает в себя всяческое время. Ибо подобно тому как мы можем постигать и обозначать нечто простое только посредством сложных вещей, таким же образом мы можем понимать и выражать простую вечность только посредством вещей, существующих во времени. Указательные же местоимения в применении к Богу обозначают то, что постигается [умом], а не воспринимается [чувством]. Ибо мы можем описывать Его лишь постольку, поскольку мы Его познаем. А отсюда следует, что в той мере, в какой существительные, причастия и указательные местоимения приложимы к Богу, мы можем также обозначать Его и посредством относительных местоимений.

Раздел 2. Может ли какое-либо имя сказываться о Боге субстанциально?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ни одно из имен не может сказываться о Боге субстанциально. Так, замечено Дамаскином: «То, что говорится о Боге, выражает не столько каков Он суть, сколько, пожалуй, каков Он не суть; или же выражает некоторое отношение; или же – нечто такое, что следует из Его природы или действия»[213].